– Хорошо, – согласился Матвеев, – завтра принесём подписанную всем прииском. А работать сегодня не пойдём и завтра тоже.

И принесли. Матвеев зашёл в контору, рабочие его ждали, топтались на морозе. Матвеев вышел из конторы с листом бумаги.

– Вот письменный ответ компании.

– И что там?

– Нас послали… на прииск работать. В требованиях отказали.

– И что делать, Игнат?

– Что делать? Если они хотят забастовку всех приисков «Лензото», они это получат, – пригрозил Игнат. – Невозможно нам, рабочим, в одиночку бороться с администрацией приисков. Если мы потребуем хорошей платы и нормальных условий труда, то они скажут: ступай прочь, много голодных в России-матушке, они рады будут встать на ваше место и работать за низкую плату.

– Да где они их возьмут, Игнат, здесь, зимой?

– Значить должна быть всеобщая забастовка. Администрация уступит, никуда не денется. Одного рабочего можно задавить, загнать до смерти на каторжной работе. Да и не его одного. А ещё и жену его и детей. Как над нашими бабами изгаляются и тем самым и нас унижают. А мы молчи?

– Да замордовали, чего говорить.

– Не справедливо. Мы на работе надрываемся, а мы сами и семьи наши голодают.

– У тебя нет семьи, Васька.

– Я за других беспокоюсь.

– Значить – забастовка. Наши требования просты и понятны. Мы требуем от администрации соблюдения трудовых контрактов и человеческих условий труда.

– И проживания, – сказал Яшка Бычков. – а то нас как скот содержат.

– Правильно, Яков, правильно. И проживания. Объявляем всеобщую забастовку, товарищи!

Ко второму марта бастовали уже все прииски «Ленского золотопромышленного товарищества».

Забастовщики решили ждать окружного инженера Александрова, которому доверяли, он должен был прибыть третьего марта. К этому времени были выработаны требования к администрации «Лензото».

Собранием рабочих Ленского золотопромышленного товарищества Утесистого, Андреевского, Васильевского, Пророко-Ильинского, Александровского, Надеждинского и Феодосиевского приисков от 3 марта 1912 г. постановлено: прекратить работы до тех пор, пока не будут удовлетворены требования всех рабочих.

Время забастовки должно писаться как рабочее время, т. е. поденно.

Время забастовки не должно ставиться в вину забастовавшим, так как эта последняя вызвана насущнейшей необходимостью неудовлетворенных вопросов, которые ставятся в голову требований.

Наши требования:

1. Во все время забастовки продовольствие по кухне должно выдаваться, по обыкновению.

2. Продовольствие с кухни должно выдаваться на равных условиях со служащими. Все продукты на кухне должны выдаваться в присутствии уполномоченных, которые назначаются рабочими того района, в котором предстоит выписка. Мясо должно делиться на два сорта. Квас должен быть в летнее время за счет Лензото. Хлеб ржаной должен быть сеяный. Картофель должен быть обязательно. Капуста должна быть тоже обязательной ввиду того, что она предохраняет от цинги.

3. Расширение квартир с достаточным количеством воздуха, с бесплатным освещением. Холостым одна комната на двоих и семейному одна комната. Отдельные помещения-прачечная и сушилка.

4. а) рабочие, нанявшиеся по профессии, не должны посылаться в ту область труда, где не требуются их профессиональные знания, а также и горнорабочим должны установить очередную сменяемость работ; б) ни один рабочий не должен увольняться в зимнее время. Увольнения должны быть летом, и притом же должен быть выдан бесплатный проезд с семьей до Жигалово; в) если же администрация увольняет рабочего, то должна рассчитать по закону.

5. а) 8-часовой рабочий день. Предпраздничные дни по 7 часов, воскресные и двунадесятые праздники работать необязательно – считать эти дни льготными. Если же в эти дни производится работа, то должно с 6 часов утра до 1 часа дня, а писать их за полтора дня; б) неурочное время должно оплачиваться: за первые два часа – три часа, а за последующие часы за каждый час – два часа.

6. Существующая такса должна быть увеличена пропорционально оплате: до 2 руб.-30%, до 2 руб. 50 коп. – 20% и свыше- 10%. Для горнорабочих отрядные работы не принудительны, а по взаимному соглашению. Всем без исключения рабочим и мастеровым добавить жалованье по 30%.

7. а) каждый день должен вывешиваться табель с отметкой проработанного дня, а также и по окончание месяца в табеле должен быть подсчет за целый месяц; б) горнорабочим должны выдаваться ежедневно ярлыки на выработку.

8. Уплата заработка должна производиться ежемесячно и полностью в конторе мастерской и на стану, причем получатель должен расписываться. в табеле в сумме, которую он получил.

9. Выписка по амбару для мастеровых должна производиться тремя днями раньше горнорабочих.

10. Отмена штрафов.

11. Выделить полнейшую автономию вахтовых, которые должны подчиняться только механической администрации, чтобы служащие горнорабочих не вмешивались в дела электро-паровых машин. Трехсменная вахта по 8 часов в сутки.

12. Всем рабочим и мастеровым не должна сбавляться поденная плата. Рабочим, командированным на дальнее расстояние, должен платиться полуторный оклад.

13. По первому требованию больного должна явиться медицинская помощь. Болезнь рабочего по вине Ленского товарищества оплачивается поденною платой и болезнь вообще-полднем до дня выздоровления. Обязательная выдача удостоверений больным.

14. Чтобы администрация не увольняла по личным капризам, а делала это с ведома рабочей комиссии.

15. Непринужденность женского труда.

16. Вежливое обращение администрации. Рабочих не называть на "ты", а на "вы".

17. Устранение административных лиц:

а) Утесистого прииска: Якова Синцова, смотрителя шахты;

б) Андреевского прииска: смотрителя Горелова;

в) Пророко-Ильинского: управляющего Кобылянского, смотрителя Иевлева, служащего Бегузарова;

г) Александровского прииска: смотрителя Костина, Казакова, братьев Кузнецовых, Шабеко, инженера Савельева, станового Анельгольм и служащих Токарева, Коморникова, Пестякова;

д) Надеждинского прииска: заведующего мастерской А. Демут;

е) Феодосиевского прииска: станового Станкинас, инженера Бромирского, смотрителей Киржанович, П. Русакова, кассира конторы, обходного Бормина, Штейнера, плотничного мастера Макарова и Горшунова.

18. За время забастовки никто не должен пострадать.

О ГАРАНТИИ ВЫБОРНЫХ

1. Чтобы делегатам от всех забастовавших приисков было предоставлено право на время переговоров пользоваться бесплатным проездом по железной дороге от ст. Феодосиевская до ст. Бодайбо, а равно и на лошадях.

2. Чтобы управление Лензото снеслось бы с местной полицией о гарантии свободы делегатам.

3. Чтобы на время забастовки выборным был предоставлен Народный дом.

4. Чтобы административной властью не назначались на работы отдельные лица, предварительно не испросив разрешения у делегатов.

Мы хотим, чтобы забастовка носила миролюбивый характер, а поэтому заявляем: если будут применены карательные меры к нашим уполномоченным, тогда мы снимаем всех рабочих с работ.

– Я ознакомился вчера с вашими требованиями, – сказал Керенский, – ничего предосудительного не нашёл. Они строго экономические, никакой политики в них нет.

– Вот и Александров сказал, что мы требуем соблюдения договоров найма, которые с нами подписала «Лензото» и более ничего.

– «Ленское товарищество» допустило нарушения не только договора, но и законов Российской империи. Расходы товарищества из года в год растут, вот и экономят на всём. Поэтому Белозёрова и назначили управляющим. По отзывам он умён, нагл и абсолютно беспринципен. Это с одной стороны – убытки, а с другой, компания получает огромные барыши, играя на Лондонской бирже, а это прибыль. Так что было дальше, Яков Кондратьевич?

– Так что дальше? Выбрали восемнадцать человек забастовочного комитета для переговоров с администрацией, председателем назначили Пашку Баташёва и избрали старост казарм, что бы за порядком следил, пить не давал и всё такое. Спиртоносов в тайге всех разогнали. В нашей казарме Ваську Кочетова старостой выбрали.

– И Слава Богу, – сказала Степанида, – ты пить перестал, на человека стал похож.

– Да замолчи ты, баба.

Утром 5 марта помощник управляющего Теппан получил телеграмму из правления компании, в которой говорилось:

«Решили удовлетворить первые три пункта требований забастовщиков, никого не увольнять, если рабочие выйдут на работу во вторник 6 марта. Если нет, то всех рассчитать, прекратить водоотливы».

Содержание телеграммы довели до забастовочного комитета.

– Липа эта ваша телеграмма, я думаю. Шибко быстро ответ пришёл. Если сейчас прекращать забастовку, то тогда спервоначалу нечего было заводиться. Забастовку надо продолжать до полной победы.

– А водоотливы?

– У водоотливов надо поставить охрану. Нельзя им позволить затопить шахты.

В управление нарастала паника. Было ясно, как Божий день, что события на приисках не одобрят в Санкт-Петербурге и, особенно, в Лондоне. Большинство акций компании «Ленского золотопромышленного товарищества» принадлежали лондонской компании «Lena Goldfields».

– Это всё эсеры мутят, – выходил из себя Теппан. – Ох уж эти социалисты-революционеры! Восьмичасовой рабочий день им подавай? Права рабочих? Хрен им с маслом!

В Санкт-Петербург и Иркутск полетели телеграммы от администрации приисков, о том, что забастовка возникла на почве квалифицированной агитации, приняла упорной характер, а уступки рабочим не допустимы и заканчивались просьбой прислать солдат.

Из Иркутска ответили, что, по их сведениям, забастовка носит мирный характер и посоветовали принимать решительные меры по недопущению беспорядков.

Во вторник рабочие на работу не явились, за расчётом тоже. К ним на переговоры в Народный дом пришли инженер Александров и горный исправник Галкин. Переговоры результата не дали. В тот же день администрация «Лензото» согласилась удовлетворить пункты требований рабочих: 2, 3, 4, 7, 8, 11, 13, 15 и 16. Остальные требования признали чрезмерными и не законными. И седьмого марта это было доведено до сведения забастовочного комитета.

– Что-то как-то опять шибко быстро они согласились, – засомневался Баташёв. – В Питере-то знают?

– А восьмичасовой рабочий день? – спросил Матвеев. – За дни забастовки нам заплатят?

– Правильные вопросы задаёт товарищ Матвеев. Так в Питере знают?

– Знают, – уверенно сказал Александров.

– А нам как узнать?

– Телеграмму пошлите.

– В Питер?

– Да хоть в Лондон.

– Ладно, – согласился Баташёв, – завтра придём в контору, пошлём.

– Договорились.

Было послано три телеграммы аналогичного содержания, ещё в Иркутск и Горный департамент.

На следующий день, 9 марта, пришёл ответ из Горного департамента.

В телеграмме призывали администрацию выполнять контракты, заключённые с рабочими, рабочих призывали не слушать своих главарей и выходить на работу, в противном случае прииски закроют, как убыточные.

– И опять ни слова о оплате забастовочных дней, – сказал Матвеев, – и о восьмичасовом рабочем дне.

– Продолжаем забастовку, – решительно сказал Баташёв. – инженер Тульчинский приезжает из Петербурга. Он надзирает за «Лензото». С ним с администрацией будет проще договориться. Ну, уступим чуток. Пусть рабочий день будет девять часов, хрен с ним, не помрём. И ещё чего-нибудь по мелочи.

– Константин Николаевич мужик правильный, – сказал Яков, -справедливый, придирается по мелочам, но всё в рамках. На него уповали. Он же не конторский. Уступать даже по мелочам не хотелось и сейчас не хочется. Тут по справедливости не восьмичасовой рабочий день надо, а шести. Бывало в шахте стоишь, а вода и сверху и с боков и внизу, водоотводы не справляются воду отводить. А кругом вечная мерзлота. А нас упрекают, что мы в деньгах много требуем.

– Сколько получают рабочие? – спросил Керенский.

– Бывает, что до 45 доходит, а уж 38 рублей уж точно получается.

– Это в два раза больше, чем в России.

– Да ты тут поработай, господин хороший, постой по колено в холодной воде 12 часов, а потом сравнивай.

– А пропиваешь ты сколь? – сказала Стеша.

– Так если «хлебного вина» не пить, совсем окочуришься.

– Кто попрекает вас деньгами? – спросил Керенский.

– Горный департамент. Хорошо там в Питере рассуждать, а ты здесь поработай, – с обидой сказал Яков.

– А что администрация? Ждала прибытия Тульчинского?

– Как же ждала! Или иди работай или пошёл вон с бабой и с детьми на мороз. И не заплатят ни копейки.

– Продукты продавать отказывались, – пожаловалась Степанида.

– Телеграмму в департамент отбили, мол, увольняйте, ладно, но до железной дороги довезите и зарплату до сентября выплатите. Не мы ж договора нарушаем, а «Лензото».

– И что?

– Ничего. Департамент прислал администрации телеграмму о невозможности допустить выселение рабочих, только разве что в целях пресечения беспорядков. А администрация нас арестовывать начала в целях пресечения беспорядков.

– А вы молчали?

– Ага, как же, молчали. Выручали своих, не без этого. А они жандармов и солдат стали стягивать. Ага. Мы на нарах лежим в казармах, а нас как медведей обкладывают.

На прииски прибыла Кириенская команда солдат под командованием штабс-капитана Санжаренко. И в этот же день горный исправник Галки решил выполнить постановление судьи и выселить пять семей рабочих Феодосиевского прииска, а также арестовать двенадцать рабочих, подозреваемых в агитации за забастовку. Недовольная толпа рабочих численностью около двух тысяч направилась к прииску Феодосиевский, где был Народный дом, к администрации с криками «Тогда арестуйте всех нас», «Это произвол!»

Санжаренко поставил свою команду солдат на железнодорожную насыпь, а сам направился к рабочим. Толпу удалось остановить. Начались переговоры. Судья и Теппан пытались доказать рабочим законность своих действий. Попытки не удавались.

На середине переговоров вдруг толпа рабочих легла на снег. Оказалось, что солдатам была дана команда и они взяли ружья на изготовку.

– Штабс-капитан, – закричал Теппан, – отмените свой приказ.

Приказ был отменён, рабочие поднялись.

– Неужели вы бы стали в нас стрелять? – спросили у солдат.

Ответа не последовало.

Вскоре пришла телеграмма от Иркутского губернатора, ранее извещённого о событии на прииски, с отменой решений судьи до особого распоряжение.