© Анатолий Гармаев, 2019

ISBN 978-5-4496-4038-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

 
Священник Анатолий Гармаев
 
 
Культура семейных отношений
 
 
издание второе, дополненное
 
 
Волгоград, 2003
 

ПО БЛАГОСЛОВЕНИЮ

митрополита Волгоградского и Камышинского

ГЕРМАНА

Сегодня почти нет семьи, которая не нуждалась бы в добром наставнике, мудром руководстве. Однако, проблемы семейные порой так сложны, что не всякому человеку удается помочь супругам. Возможно, в таком положении жизненных затруднений ко времени будет книга «Культура семейных отношений».

Если возникает чувство: «Еще немного и мы разведемся», – может быть, не нужно опираться на него. Вместо погружения в отчаянную безпросветность, имеет смысл разобраться в причинах, которые разрушают мир и лад в семье. Не с другим разобраться, а с собой, чтобы знать, что созидать и как.

Книга открывает удивительную возможность аскетические труды святых отцов, из них особенно свт. Феофана Затворника и прп. Аввы Дорофея, применить в семейном домостроительстве и иметь из этого реальную помощь и разрешение трудных супружеских узлов.

Неожиданная, очень живая и увлекающая глава «Дети» открывает детство с той стороны, которую редко видят родители в наше время.

Доверие, бережность, целомудрие супружеских отношений – без них невозможна сколь-нибудь всерьез семья. Этими добродетелями определяется ее долгожительство.

В книге указанные темы развернуты до узнаваемой ясности и зовущей глубины. Образ мужа и жены, семейного уклада, множество упражнений по преодолению неправильных настроений и расположений сердца найдет читатель в помощь своей семьи.

Второе издание значительно дополнено новыми материалами. Книга может послужить супругам на любом году их брачной жизни.

Глава первая. ЛЮБОВЬ И ВЛЮБЛЕННОСТЬ

Венчание. Затем свадьба.

Торжественное и счастливое событие в жизни каждого человека. Потому что с одной стороны, это исходная точка большого пути, не похожего на все предыдущее движение. А с другой стороны, это – завершение прекрасной поры влюбленности и острой жажды друг друга, счастливое достижение заветного желания молодой пары.

Десятки глаз устремляются к ним. Сложные переживания рождаются в душе всякого, кто присутствует на этом торжестве: радость за молодых, что они обрели друг друга и тревога за их будущие отношения, легкость сегодняшнего праздника и предчувствие трудных ситуаций, неизбежных в каждой семье, отданность веселью и заботливое напутствие молодым, торжественность речей и сердечность участия.

Много вопросов, не высказанных, не произнесенных в тостах, будут тревожить и безпокоить людей. Каждый оставит их в своей душе, чтобы потом за долгие годы заботливого соприсутствия с вновь нареченными супругами получать на них ответы.

Один из таких вопросов социологи Москвы и Санкт-Петербурга решились задать открыто: «Зачем вы образуете семью?» Они провели опрос молодых людей, вступающих в брак, и попросили от будущих супругов очень серьезного ответа.

«Чтобы любить друг друга», «Чтобы вместе воспитывать детей» – это были стандартные ответы, дальше которых юноши и девушки, как обнаружилось, еще не успели подумать.

Но любить – что это значит? Воспитывать – кого и как?

Увы, нет специальных курсов, на которых можно было бы получать знания в таких вопросах, нет людей, которые бы готовили к этому вступающих в брак. Только родители, знакомые и близкие будут давать разовые советы, а все остальное постижение премудростей семейной жизни придется совершать по ходу дела – между работой и домом, между пеленками и магазином, через ссоры и счастливые минуты общения друг с другом.

Может быть, поэтому во время свадьбы столько заботливых напутствий в речах взрослых, знающих через личный опыт сотни трудных перекрестков в жизни семьи… Может быть, отсюда эта бережность участия, с которой подходят к молодым их бабушки и дедушки…

Подарить молодоженам сознание торжественности момента, значит, подарить им осознание высокого смысла совершаемого ими шага. Вряд ли возможно сделать это за два-три свадебных дня. Невозможно привнести в них этот смысл и в то короткое суматошное время, пока идет подготовка к венчанию и свадьбе. Более того, момент, когда молодыми принимается решение образовать семью, является той точкой во времени, после которой события начинают опережать в человеке работу осознания своих поступков.

Предугадывая наступление такого момента, родительская мудрость подталкивает взрослых к разговорам и беседам со своими детьми еще в то время, когда сами дети не представляют себя в качестве будущих отца или матери. От этой работы упреждающего сознания в основном и зависит, будет ли предшествующий свадьбе период знакомства молодых друг с другом воспринят ими правильно. Ведь от него во многом зависит высота старта супружеской жизни, пойдут ли они с первых же дней к бережному строительству деликатных отношений друг с другом, или жизнь семьи начинается для супругов с шумно-разгульного и бесшабашного увлечения подаренным счастьем. Последнее обычно сменяется чувством глубокого разочарования, которое неизбежным облаком опускается в атмосферу семьи: у одних – спустя полгода, у других – спустя месяц, а у третьих – по прошествию всего одной недели. Опускается, чтобы включить в сознание супругов работу осмысления и переоценки всех событий, произошедших со дня их первого знакомства друг с другом.

Увы, благополучно идти по жизни и при этом не обретать житейской мудрости не удастся никому. Либо она приходит через внимающее отношение к старшим, к их советам, и тогда упреждает события, либо через своевольный, гордый опыт собственных проб и ошибок, но тогда она плетется в хвосте событий, горько вздыхая и сокрушаясь.

Что же происходит с молодыми до свадьбы? Казалось бы, ничего плохого. Они влюблены и

«наотмашь» отданы друг другу. Они живут ощущениями, которых раньше ни один из них не знал.

Не знал их всепоглощающую силу и яркость проживания. Не подозревал, что возможно столь обостренное чувство себя, своих состояний и такая устремленность к встрече с другим.

В этой увлеченности друг другом ни один из них не отдает себе отчета в причинах своих ощущений, в истоках своих состояний. Каждый просто живет ими, не трудясь над осознанием и не выверяя себя по каким бы то ни было эталонам. Отданность своим чувствам и полная свобода в проживании себя опьяняют и уводят прочь от внешнего и внутреннего сопоставления своих ощущений с идеалами чистоты. Нет идеалов, есть я и мои ощущения!

В таких случаях все, что произойдет затем в семье между супругами, обнаружит, что в период влюбленности они не были отданы друг другу. То есть, не любили друг друга. Напротив, каждый отдавался сам себе, своим состояниям, своим чувствам, своим удовольствиям. Ожидание встречи было на самом деле предвкушением наслаждения – упоительного, томящего и страстного.

Любовь дарят, она жертвенна, потому и о любимом имеет заботу, попечение – не о своем радеет, но о том, чтобы ему, другому, полно жить. Любовь бескорыстна. Она не ищет услады и не пользуется ради этого другим.

В противоположность этому, влюбленные томятся от недостатка наслаждения, жаждут его. И в это время и тот, и другой живут в мире грез. То кажется, что другой сейчас страдает в ожидании меня, хотя и занят делами, но душою тянется ко мне. То разворачиваются в видениях нежные сцены встречи, теплой заботы и чувства неги. Не замечается при этом, что все переживания, связанные с другим человеком, у влюбленного акцентированы на самом деле на себе самом. Проживаются не действительные состояния другого человека, но свои собственные состояния. Другой человек в этих грезах всегда воспринимается как даритель радости и наслаждений. Не живущий сам по себе, не ответно любящий, не устремленный к миру, но устремленный ко мне. И в этих моих услаждениях по поводу другого заключается для меня вся прелесть встречи с ним.

Потому, чем дольше длится наша разлука, тем острее жажда встречи, богаче, образнее предвкушение и ярче, сильнее все чувства самой встречи. Короткое свидание не дает удовлетворения, и каждый раз мы расстаемся с неохотой и изнутри томящим сожалением. Не это ли происходит, когда мы очень хотим шоколадных конфет, бежим в магазин и наслаждаемся купленной шоколадкой? Но ее мало. И недонасыщенное желание остается до следующего раза, пока не разгорится вновь во всепоглощающий внутренний жар – «хочу!»

Так работает тонкий механизм встреч и расставаний. В каждой разлуке разогревается ожидание, и в каждой встрече видится желаемое, оно и приносит чувство полетности и подъема. От встречи к встрече это чувство усиливается и рождает слепую потребность в соединении своих жизненных путей. Ради чего? Этот вопрос не стоит перед молодыми. Потому что решение соединиться в браке рождено не осознанием глубокого смысла и назначения семьи, а из потребности сделать вечным «услаждение любовью».

Характерно, что среди ответов молодых на вопросы социологов был и такой: «Мы заключаем брак, потому что не можем жить друг без друга». И все. Больше никаких объяснений. И удивленные глаза – «разве этого мало?»

Мало, потому что семья – явление гораздо более серьезное, чем простое доставление друг другу наслаждений. Потому что влюбленность, переживаемая молодыми, обладает далеко не чистой природой. В ней всегда больше эгоизма, чем действительной любви к другому. Это одно из очень ярких, но, к сожалению, обманчивых состояний человека.

Игра в карты, тяга к курению, к спиртным напиткам и наркотикам, тяга к участию в жарких спорах имеет под собою ту же основу – страсть. Это состояние особой «включенности» человека в свои переживания, бурные или тихие, но всегда глубокие, увлекающие его всецело. В азартных играх собственная экзальтированность рождает в человеке обостренное чувство ситуации, а в состоянии влюбленности она же рождает слепую способность расцвечивать реальность в удивительные краски своей фантазии и воображения.

Нечто подобное испытывают и матери в своих чувствах к ребенку. Ласковое прикосновение к его головке, нежное поглаживание, поцелуи – все приносит удивительно острое чувство наслаждения. В стремлении к этим наслаждениям мать тянет к себе ребенка, а он… Он заигрался в кубики и сейчас не хочет к маме.

Сына, сынок, иди, посиди со мной.

Не хочу, – упирается он.

И тогда мама с нарастающим раздражением и досадой тянет его к себе, все еще надеясь переменить его настроение в угоду собственным желаниям. Она требует от него, чтобы сын принял ласку и ответил на нее. Где же тут любовь? Вместо любви к другому здесь эгоистическая привязанность к своим страстным чувствам. А ребенок – всего лишь предмет этих чувств и средство чувственного услаждения.

Интересно, что такая «любовь» к другому легко и просто может сменяться на бурную ненависть в ответ на отказ другого удовлетворить то или иное желание страсти. Примеров и картин этой ненависти у недавно еще «любивших» друг друга людей очень много вокруг нас: в описаниях художественной литературы, кино и театра. Такую ненависть легко погасить, стоит лишь ответить на призывы «любящего».

Любовь ли это? Может быть, в подобных случаях мы имеем дело с чем-то другим? Потому что иначе невозможно понять, как сочетается самое низкое, эгоистичное, уничтожающее другого человека чувство – ненависть – с самым высоким, утверждающим человека – любовью. Не происходит ли тонкая, трудно сознаваемая подмена одного другим – любви – влюбленностью?

Во вновь созданных семьях результаты такой «любви» обнаруживаются очень скоро. Преданные совсем недавно друг другу юноша и девушка по истечении некоторого времени после свадьбы неожиданно для себя приходят в состояние невероятной раздраженности один от другого. Механизм страстного влечения – встреч и расставаний – перестал поддерживать огонь влюбленности, и в результате из добрых супругов они превращаются во врагов, непрестанно бичующих друг друга.

Куда же девалась любовь? Никуда. Ее просто не было. Была эгоистичная любовь к самому себе, к собственным переживаниям. Теперь, когда наступило насыщение друг другом, встреч и расставаний уже больше нет, страстная зависимость от другого ушла, эта любовь к собственным переживаниям проявилась в полную меру. Любящие только себя супруги стали естественными антагонистами, ибо прийти в единодушие с другим не было их стремлением. Обслужить себя через другого – вот каковой была их первоначальная задача!

Каждый из нас может вспомнить годы своей юности и волнение: «Встречу ли я любимую? Какой она будет?» А пока не встретил, живу чувствами «нравится». Чувства эти переменчивы, приятной чередой бегут во мне и наполняют день.

Нравится актриса в кинофильме, пока я смотрю на экран, нравится образ героини прочитанного романа. Когда иду по улице, глаз невольно выхватывает из толпы отдельные лица, фигуры, и снова чувство «нравится» сладкой негой поднимается в душе. Иногда же забудусь в грезах, и образ девушки – сегодня один, завтра другой – раздразнит и окунет меня в глубокое наслаждение. Разглядывая в журналах фотографии, вдруг ловлю себя на том, что на отдельных лицах задерживаюсь и погружаюсь в особые переживания. Этот культ удовольствия, почти не сознаваемый, подготавливает во мне волну влюбленности.

И тогда, со свойственной мне одержимостью, вдруг начинаю создавать образ желаемой для меня невесты. Появляется постоянная внутренняя работа по кристаллизации этого образа. Каждое встречное лицо невольно отмечается и сопоставляется с внутренним представлением: «Такой ли моя будет? – Нет, не такой». «Нравится мне эта? – Нет, не нравится». И среди людей, окружающих меня, я строго и требовательно ищу ту, образ которой создал в своем воображении. Или в чувстве «нравится» бессознательно имею точный критерий: что по мне, что не по мне.

И нахожу иногда, что по мне. После долгих или коротких встреч и расставаний уверенно веду ее во дворец бракосочетания, затем в храм на венчание, и начинаю с этого счастливого момента свою семейную жизнь.

Если бы мне знать, что у человека есть три возможности качественно различного старта своей семейной жизни!

Один – от чувственного влечения, от услаждения плотью другого и чувственною его душой.

Другой – от встречи с душой действительной, той, которая от Бога дана, которая правдива, искренна и честна, которая может кротко, глубоко и преданно любить, знает радушие и заботу о другом. Это дружба, в которой нет никакого влечения к телу друга. Вообще вне тела складываются отношения. Достоинства души другого и собственная преданность другу соединяют двоих.

Третий старт – от благословения родительского и Божьего, данного духовником. Увы, ничего этого не зная, я отдался первому, что было во мне – влечению чувственности.

Но бывает другое. В грезах о будущей невесте не замечаю своего окружения. Они есть вокруг меня – подруги, товарищи – но не как будущие жены. И однажды…

Она принесла цветы из леса и раздавала всем, кто хотел им радоваться. Я подошел, глаза наши встретились. Каким-то новым, незнакомым движением души я почувствовал ее…

Потом все удивлялись – что я нашел в ней? Я и сам удивлялся, потому что все мои грезы были совсем о другой. То же, что открылось в этой встрече с нею, было много богаче, полнее всех моих мечтаний.

Есть в каждом человеке две глубины его Я. Одна – та, что на поверхности. Другая – та, что и ему самому почти неизвестна. Эта вторая сокровенная глубина Я отрывается в минуты особенные, когда встреча с человеком становится внутренним озарением и наполняет сердце впервые пережитым тонким движением действительного человеческого общения. Не все может быть чисто в этом вновь пробудившемся чувстве, но в нем есть сокровенная встреча, узнавание приуготовленных друг другу, в этом чувстве есть новая жизнь, которую раньше человек душою не знал.

В эти минуты внешность другого, в том числе и телесность его, его плоть, перестают иметь значение. Во что он или она одета, какое у нее или у него лицо, как воспринимают его окружающие – все это уходит в небытие перед тем, что открывается за внешностью. Глубина встречи, тончайшего чувства общности, общности двух сокровенных Я ясна только двоим. И тогда на все удивленные возгласы: «Что ты в ней нашел?» – сама собой невольно льется улыбка, улыбка человека, познавшего тайну.

«Брак, – по учению свт. Иоанна Златоуста, – есть прежде всего Таинство человеческой природы, дело Творческой Премудрости Божией, соединившей первозданных мужа и жену в плоть едину (Быт. 2, 24); в силу вложенного Богом в природу человека естественного закона, мужчина и женщина стремятся друг к другу… Где нет, следовательно, такой любви, побуждающей живую человеческую личность одного пола стремиться дополнить себя такою же личностью другого пола, там брачный союз теряет свое истинное значение, там невозможно и счастье брачной жизни. Тайна такой задушевной и самой тесной любви, которою муж любит свою жену, как свое другое „я“, коренится в том, что жена силою Божиею взята от мужа, создана из ребра его». 1 Редкие люди наделены тем счастливым даром, когда при первой же встрече открывается действительно это чувство любви друг к другу. В большинстве случаев любовь нужно взрастить, и семья есть тот самый инструмент, которым возможно открыть в себе любовь, то удивительное состояние, в котором просыпается в человеке способность быть в единодушии с другим, служить ему и любить его, особое состояние, при котором другой впервые открывается в полную и действительную силу не моих наслаждений от него, а его действительного Я, его души.

Восхождение к такой любви и начинается с первых дней жизни каждой семьи в том, по словам Св. Илария Пиктавийского, «внутреннем, сердечном влечении, в самом зарождении своем трудно объяснимом». 2 Может быть, поэтому день свадьбы становится для молодых супругов новой, отправной точкой жизненного пути, когда начинается путь жизненного Ученичества.

Третий случай встречи двоих – не от чувственного «хочу тебя» или «хочу быть с тобой», не от душевного узнавания друг друга, а от родительского выбора или благословения духовника.