Читать книгу «Солнце на половицах» онлайн полностью📖 — Анатолия Константиновича Ехалова — MyBook.

Анатолий Константинович Ехалов
Солнце на половицах

© Ехалов Анатолий, 2022

© Издательство «Родники», 2022

© Оформление. Издательство «Родники, 2022

Ржаные калачи

Что помню. Дедко Сано сидит на лавке у окошка под фикусом и ладит очередную кадушку. На полу ворох желтой стружки. Дед – царь этой избы и принадлежащих ей двора и подворья с огородом, амбаром и сарайчиком, стоящих на краю леса. Только вот подданных у царя – раз-два и обчелся. Бабка Паня, собака Кукла, кот Васька, пяток куриц с петухом да коза Маля с козликом Яшенькой.

Но царит дедко Сано, как всамделишный самодержец: строго, величественно и мудро. Ни Кукла, ни бабка Паня, ни прочая домашняя челядь перечить ему даже не мыслят… И вот сидит дедко Сано на лавке, ладит кадушку, песни под нос мурлычет, царственным глазом окидывая время от времени видимое хозяйство, но вот в углу в деревянной кровати среди перин начинается легкое движение, посапывание, и скоро появляется на свет, божий всклокоченная мальчишечья голова. Это просыпаюсь я. И вместе с этим рушится дедково самодержавие, потому что перечить мне не смеет даже дедко Сано.

– Что, Толюшка, проснулся? – cпрашивает он смиренным ласковым голосом. Я не отвечаю и на всякий случай сердито соплю носом.

– Все ли ладно? – cпрашивает дед…

– Колачей хоцу…

– Это мы сейчас изладим, – заверяет он весело. – На что у нас бабка-то? Эй, бабка! Давай сюда, парень колацей хоцет…

Бабка Паня появляется в дверях в полной растерянности.

– Так ведь, Толюшка, печь-то давно остыла… Не испечь… – Колацей хоцу-у!


– Да и мука только оржаная… Не станешь ись оржаных-то…

– Оржаных хоцу-у!

– Ты, бабка, не перечь парню. Давай, затворяй калачи, а печь стружками подтопи…

Бабка Паня загружает стружками печь и начинает творить калачи…

Две пригоршни муки, яйцо, молочко…

Через полчаса калачи готовы. Они и в самом деле непривлекательны… Черны и неказисты по форме. Но дух от них исходит волшебный. И я все-таки отодвигаю плошку с калачами.

– Не хоцу-у колацей… – Ладно, – кряхтит дед. – Мы сейчас вместе станем пробу снимать. Неси, бабка, молоко из чулана.

Он снимает фартук, и мы вместе с ним едим бабкины оржаные калачи, запивая холодным молоком…

Вкусно! Дед уже хочет снова приняться за кадушку, но я не даю ему вернуться к любимому занятию.

– Елку хоцу! – озвучиваю я следующее желание. – С игрушками!

– Так ведь лето на дворе, Толюшка! Елки-то бывают зимой на Новый год! – пытается вразумить меня дед.

– Сейчас хоцу-у!

Дед идет на улицу, скрывается за сараем в лесочке. Через десять минут он несет вырубленную елку, сколачивает в сарайчике крестовину, и мы возвращаемся торжественно в избу.

Украшать елку нечем. В ход идут пачки из-под махорки, папирос «Север» и «Звездочка», стружка, несколько фантиков от конфет и дедовы тряпицы, которыми он перевязывает порезанные в трудовом запале пальцы, недоеденный калач.

Мы ставим елку посередь избы в том самом месте, в котором с утра гостило солнышко. Вот оно счастье: новогодняя елка в середине лета!

В жаркой печи

Меня моют в русской печи. Еще утром в ней полыхал огонь, стояли закопченные чугуны с картошкой, щами да кашами, а теперь печь свободна, зола и угли заметены и вынесены на поветь в железной тушилке, со двора принесена золотая солома, пахнущая морозом и хлебом, ее стелют на горячий под печи, сверху укладывают пару досок, на которые ставят таз с водой.

Первой раздевается и залезает в печь матушка, потом дед с бабкой раздевают меня и подают в жаркую темную пещеру. Страшно, жарко, но скоро я привыкаю и мне даже приятен и жар, и запах горячей соломы, хлеба, каленой глины и золы.

На шестке около устья стоит керосиновая лампа, свет едва проникает в чрево печки.

По телу струится пот, мать охаживает меня березовым веником, потом моет голову, скорёхонько намыливает и распаренного, утомленного жарой отправляет назад на свет божий. А там дед с бабкой тащат меня на мост, в сени, где окачивают холодной водой:

– С гуся вода, с Толюшки худоба!

…Повзрослев, я узнал, что мы жили тогда на границе Вологодской и Ярославской областей. Ярославские крестьяне до революции были в крепости у помещиков, потому и дома здесь были небольшими, бань не было. Помещики жалели, как мне думается, леса на крестьянские избы и бани. А потому здесь безо всяких церемоний мылись в печах и старые, и малые, молодые и взрослые.

Мой отец работал директором сельской школы в деревне Ескино. Коллектив был молодежным. Молодые учительницы, приезжавшие в деревню после училищ и институтов, вынуждены были жить по квартирам в крестьянских домах. И в обязанности директора входила забота о бытовых условиях молодых специалистов.

Однажды он шел к одной старушке, чтобы посмотреть на условия быта молодой специалистки. Старушка та сидела у окна и, увидев директора, замахала призывно рукой. Озорная была старушка. Печка у нее устьем в прихожую выходила. А из печки как раз молодуха вылезала после помывки. Батька-то мой порог переступил, а перед ним во всей красе – распаренная девица. И тот и другая так растерялись, что девица задом корчагу с углями раздавила, а отец пулей выскочил из избы и потом не знал, как на ту молодицу смотреть… Пока не женился на ней.

Камешки


Погода хмурилась. С обеда пошел дождь. Мужики в это время пахали за деревней поле, с которого недавно была скошена рожь. Это перепаханное поле у нас называют зябью. Ее пашут затем, чтобы земля за зиму отлежалась и, хорошенько озябнув, отдохнула.

Мне было интересно посмотреть, как пашут зябь. И я пошел за деревню, туда, где рычали тракторы, тянувшие длинные борозды. Издалека они были похожи на божьих коровок.

Деревни стояли на взгорках, а поле между ними лежало в низине. Дождь, припускавший все сильнее, вымывал из пашни великолепные цветные камешки.

Я подобрал несколько таких самоцветов: голубых, красных, лазурных и опустил в карманы своего пальто. Я вступил в борозду и стал спускаться в долину, собирая по ходу камни, которых вымывало все больше и больше. И хотя было сыро, сапоги мои становились неподъемными от налипшей грязи, я упорно шел по борозде, подбирая все новые и новые самоцветные камешки.

Я был счастлив. Я представлял, как буду играть с ними, когда родители уйдут в школу, как я построю из камней и пластилина настоящую сказочную крепость. А рядом вторую, третью…

Я спустился уже в самую низину поля. Там пошли камни кремнёвые, жёлтые, почти прозрачные, которые пахли серой и порохом, если их чиркать один по другому. Их было столько, что я, сидя, не переходя с места на место, стал загружать ими карманы. Я так увлекся, что не заметил, что день кончается и небо обложили мрачные чёрные тучи.

Надо было возвращаться. Карманы мои были полны камней. И не только карманы. Своей тяжестью камни прорвали карманы и провалились в подкладку. Я не заметил этого. И теперь я был похож на мешок, туго набитый камнями. Я попытался встать на ноги и не смог. Камни, намокшее пальто, сапоги с налипшей на них глиной лишали меня возможности двигаться.

Я попытался вырваться из этой ловушки, но только зря потратил силы. Какое-то время я еще боролся с этой злой силой, впечатавшей меня в борозду, но скоро силы вовсе оставили. Я свернулся калачиком, спасая последнее тепло, и ткнулся в черную сырую борозду. Последнее, что я слышал и чувствовал, это хриплое карканье ворон, летевших ночевать на церковное кладбище.

…Меня нашли уже ночью. Родители мои, обезумев от горя, уже отчаялись найти меня. Побежали в соседнюю деревню, и там тракторист рассказал им, что видел какого-то мальчишку, идущего бороздой.

Обе деревни вышли с керосиновыми фонарями в перепаханное поле. Я очнулся, когда на меня наткнулась мать.

Она схватила меня и хотела поднять на руки, но не смогла. Камни не дали.

Меня принесли домой вместе с камнями. Из последних сил я дал взрослым бой, не позволив вытряхнуть камни из подкладки.

Я спал счастливым человеком. Камни мои, светящиеся всеми цветами радуги, лежали под кроватью, готовые превратиться в сказочную крепость.

Мужик в тулупе


В нашу деревню прикатила на метелях и вьюгах зима, пруд и речка застыли, поля снегом покрылись, дороги замело. А все ждали праздника. И отец мой ждал, и мать, и сестра.

– Скоро уж Новый год! – вздыхал отец, – надо мужиков в лес за елкой отправлять, надо в район ехать за подарками…

С тех пор не люблю я Новый год. Какой-то он ненастоящий, как фальшивая борода у Деда Мороза. Скучный и предсказуемый.

Я в школу еще не ходил, хотя на елку меня водили или возили в школу, но я, убей меня, не помню ни елки, ни Деда Мороза. Но помню то, что было до того события.

Помню хорошо, потому что влетело мне тогда под тридцать первое и первое число. И еще сестре моей влетело. Она была постарше и уже ходила во второй или первый класс.

Мы сидели в доме, и тут я услышал, что по лестнице, ведущей на чердак, кто-то поднимается. Большой и грузный. Потом послышались шаги на чердаке. Мы замерли от страха. Прошло немного времени, и опять заскрипела лестница, хлопнула калитка.

Я выглянул в окно. По улице торопливо шагал человек в тулупе, валенках, большой шапке. Вот он сел в розвальни, взмахнул кнутом, и лошадь покорно потрусила в соседнюю деревню.

– Дед Мороз! – ахнул я.

– Тонька, – сказал я сестре, – это Дед Мороз приходил к нам на чердак.

Сестра тоже глянула на удалявшиеся сани и предложила:

– Надо посмотреть на чердаке.

Мы обули валенки и вышли в коридор. И верно, он был заполнен сказочными, волнующими запахами ванили, печенья, конфет, яблок.

Уже не страшась, мы влетели на чердак и замерли. На чердаке стоял большущий мешок, завязанный на горловине красной тесьмой. А запах, исходивший от этого мешка, лишал разума. Мы торопливо развязали тесьму. Мешок был полон бумажных пакетов с картинками и надписью: «С Новым годом!». Чего только не было в этих пакетах: вафли, конфеты, орехи, яблоки…

– И это все нам? – воскликнул я.

– Нет. Это, наверное, на всю деревню, – рассудительно сказала сестра.

– Жалко, что он не зашел к нам! – сказал я. – А то некому и спасибо сказать.

– Побежали ребят собирать, – сказала сестра. И мы прыснули в разные концы деревни.

Скоро человек пятнадцать разновозрастной сопливой малышни было у нас на чердаке.

– Каждый из вас, – сказала сестра, – должен за подарок прочитать стишок…

Мешок быстро худел. В нем осталась только половина подарков. Мы с сестрой взяли по пакету и спустились в дом, а радостная ребятня понеслась по избам хвастать перед родителями подарками.

Мы с сестрой высыпали свои подарки в вазу и сели пировать. Когда пришел отец, конфет оставалось немного. Но на столе лежала гора фантиков.

– Вот, папа, мы и вам оставили, – сказал я с гордостью.

– Откуда это? – спросил удивленно отец.

– А это Дед Мороз приходил и мешок оставил. Мы всем детям уже раздали подарки.

– Какой Дед Мороз?

– В тулупе, шапке, – чуть слышно отвечала сестра. – Он на лошади уехал…

– Это был школьный завхоз! – застонал отец… – Что же мы будем вручать школьникам на елке?

Волки под окошком


Зима подходила к концу. Она всегда заканчивалась после моего дня рождения.

И в тот раз это был счастливый день. Мне подарили набор «Мойдодыр» в красивой картонной упаковке. Чего там только не было: мыло, зубной порошок, щетка, зеркальце, расческа. И еще большой флакон одеколона.

Мне больше всего понравился одеколон.

«Тройной» – так он назывался. Он замечательно пах, его запах напоминал запах леса, который начинался прямо за нашим двором, луговых цветов и еще чего-то такого волнующего, таинственного… Обычно отец брызгал на себя одеколоном «Красная Москва», когда брился. Прежде он точил на ремне острейшую бритву, намазывал лицо с помощью помазка мыльной пеной и дальше начинал бриться.

Значит, и я уже стал настолько взрослым, что мне дарят одеколон. Для бритья!

Я задумал тоже при случае побриться. Только вот отец старался запрятать каждый раз так свою бритву, чтобы ее не нашла моя мать, которая часто шила и порола одежду, а с опасной бритвой пороть выходило очень легко. Нитки буквально распадались при одном прикосновении к ним бритвы. И когда отец следующим утром приступал к бритью, собираясь в школу, я слышал, как он приглушенно чертыхается… И долго потом точит бритву на камне. Побрившись, он опять прячет бритву. Но разве от меня можно что-то было спрятать?

И вот я тоже захотел побриться, чтобы воспользоваться подаренным мне «Тройным» одеколоном.

Чем бы это бритье кончилось? Представить трудно.

Но к вечеру нам привезли дрова. Целый трактор дров.

Мужики сноровисто выгрузили дрова прямо перед окнами нашего дома и пошли в избу угощаться.

Сидели они на кухне. Мать выставила две пол литра, а на закуску из печи целый горшок тетеревов, тушеных с картошкой.

Тетеревов утром добыл отец. Он всегда их так добывал. Был март, снег утренниками стоял броней, и тетерева токовали прямо за двором нашего дома, рассевшись на березах. Несколько петухов бились под деревьями так, что только перья летели.

Отец брал старенькую одностволку, выходил в сени, тихонько выставлял окошко и палил по тетеревам.

А в печи уже полыхал огонь. Отец щипал петухов, чистил, и вот уже горшок с жарким ставился в печь… К обеду варево упреет. А пока мы завтракали куриными яйцами, вчерашними пирогами с капустой, пили чай.

Родители уходили в школу, а мы оставались на хозяйстве втроем. Я, Дамка, крохотная собачонка, служившая нам верой и правдой, и ласковый маленький теленок Звёздка, с белой звездой во лбу. Теленок находился в загородке у печки. Ему было настелено соломы столько, что у него лишь голова торчала на волю. И мы с Дамкой забирались к Звёздке на его соломенную постель, я обнимал за шею теленка, Дамка устраивалась между нами, и мы счастливо засыпали.

…И вот привезли дрова. Они лежали у дома. Это были длинные березовые хлысты, которые предстояло распилить, расколоть и уложить в поленницы.

Дамка осталась на улице охранять дрова.

Трактористы выпили и стали хлебать жаркое. Потом выпили за мой день рождения, похвалили мой подарок, оценили одеколон. И в это время за окном послышался отчаянный визг собаки. Все кинулись к окну. В освещенном квадрате окна стояла Дамка, заливаясь яростным лаем. И тут мы увидели волка, выступившего из темноты. Он хотел было схватить собачку, но та увернулась и спряталась меж хлыстов. Появился еще один волк.

– Василич! – застонали мужики. – Где у тебя ружье?

А отец тем временем торопливо искал под фуфайками и полушубками свое ружье.

– Дамка, Дамка! – кричал я. – Держись!

– Василич! – кричали трактористы. – Уйдут!

На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Солнце на половицах», автора Анатолия Константиновича Ехалова. Данная книга имеет возрастное ограничение 16+, относится к жанру «Современная русская литература». Произведение затрагивает такие темы, как «проза жизни», «житейские истории». Книга «Солнце на половицах» была написана в 2022 и издана в 2022 году. Приятного чтения!