Отзывы на книгу «Сага о Певзнерах»

Я родилась в советское время, в начале восьмидесятых. Мне повезло родиться уже в сравнительно спокойное время. Я была октябренком, потом стала пионеркой, в комсомол вступать не пришлось. Началась другая жизнь со своими тяготами и радостями. К счастью политика не вмешивалась в жизнь нашей семьи. Поменялись взгляды людей на жизнь, да и люди стали другими.
Эта книга о людях , жизнь которых была непроста, им приходилось выживать. Выжили-но тут новый виток спирали времени...Любовь . Любовь всегда была , есть и будет в сердцах людей зажигаться или гаснуть. Но снова вмешивается рок, будь-то политика, природные катаклизмы и характеры людей.
Эта сага о жизни еврейской семьи. Это их жизнь , но история затронет Вас и не оставит равнодушными. Нам всегда любопытно наблюдать за другими людьми, вот и в этой книге мы следим за героями и ужасаемся, плачем. Трагическая история одной семьи, которая затронет струнку внутри нас и заставит появится слезам. Но что поделаешь ...Судьба. Судьба ведь у человека своя.
История начинается с радостного события, появляются на свет два брата и сестренка. У них есть мама и папа . А дальше прочитаете сами.

Мы пытались скрыться от злобы, политики. Но они вновь настигли нашу семью. (с)
Ничего не могу с собой поделать - у меня слабость к еврейским мальчикам, их судьбам и историям, поэтому я никогда не перестану покупать эти книги, не перестану читать и думать о них.
"У каждой семьи своя история" - сказал мне однажды хороший друг Марк, имея в виду невыносимо тяжелые судьбы всего еврейского народа.
И вот теперь в мою жизнь вошла еще одна книга, еще одна семья. Певзнеры.
Господи, КАКАЯ ЭТО КНИГА. Для того, чтобы погрузиться и узнать до конца обо всех взлетах и падениях Певзнеров мне понадобился всего один день, а сколько сил и энергии выложил на этих страницах Анатолий Алексин - сколько? Миллионы ватт и джоулей.
Когда я начала читать эту автобиографическую прозу и взглянула на имя автора на обложке книги, мои глаза превратились в блюдца.
Дело в том, что я была уверена на все сто, что Анатолий пишет о себе, о своей семье, настолько эта книга показалась мне откровенной и личной, настолько он был погружен в эту семью, любил и знал ее... лучше, чем самого себя.
Певзнеры - это настоящий еврейский прайд, в котором каждый готов не раздумывая отдать жизнь за другого.
Сережа, психоневролог, герой, ведущий повествование;
Игорь, блестящий психолог, который не влюблялся в жизни ни разу, но тем не менее потрясающе разбирался в любви и отношениях мужчины и женщины.
Даша... Идеальный образ сестры и дочери - просто самая лучшая и красивая Даша. Все трое - близнецы.
В этой книге есть все - очень много еврейских анекдотов и юмора, очень много театра и домашних посиделок в тесных комнатах. Много, по-настоящему много семейной любви и привязанности... И все это - на фоне послевоенных событий - дело врачей, оттепель, заморозки. Этот безумный акцент политики, который все сильнее врывался в жизнь Певзнеров и создает ощущение безысходности, недоумения, жалости, злобы у читателя: разве могло быть ТАК в этой стране, в этом столетии после войны?!!!
И Алексин говорит: и не такое было.
"Сага о Певзнерах" напоминает о том, что мы постоянно забываем в повседневной жизни - о том, что к близким стоит относиться трепетнее, стараться понять их, услышать, подставить плечо... и не обращать внимания на фамилии. На национальность.
Увы, от последнего Россия так и не избавилась. Я провела 5 лет в одной группе с евреем и скинхедом. Это было очень страшно.
Когда Марк и Миша познакомились, они не признали друг в друге скина и еврея, поэтому внезапно для меня стали друзьями. Но слухами земля полнится, и как только Миша узнал правду, конечно, все закончилось.
Когда они в дальнейшем находились в одном помещении, от Миши летели искры, но худшее было впереди.
По русскому языку нам однажды задали публичное выступление - каждый вытягивал на листочке тему и готовил речь на 5 минут. Мише досталась национальная тема. В жуткой тишине он говорил о том, как счастлив быть русским и как его беспокоит нашествие евреев и иже с ними на исконно русскую землю.
Марк мне потом рассказывал, насколько ему в этот момент хотелось курить и как он был шокирован этой чушью, этим расизмом, сквозившем из всех щелей мишиной речи.
На самом деле, мало что изменилось с середины прошлого века в национальном вопросе РФ.
Об этом, и еще о многом вам расскажет Сережа, то есть Анатолий Алексин и вся его прекрасная семья.
Каждый раз, когда звоню бабушке, и она спрашивает "Маша, ну как у тебя там дела??", я неизменно, всегда отвечаю "Да все нормально".
Нормально. Но ведь это совершенно ни о чем не говорит - ни о моей жизни, ни обо мне. И это все, что я могу сказать? Насчет "нормально", помнится, и Женька Гришковец возмущался в одном из своих спектаклей.

"Ну как? Все нормально? - говорят, встречаясь, те, что равнодушны, безразличны друг другу. Каюсь: я предполагал, что у сестры "все нормально". Но разве "все нормально" бывает? Хоть у кого-нибудь?

Любите друг друга не смотря ни на что. Да, я размякла как хлебный мякиш. Любовь делает нас более уязвимыми, но хотя бы один раз мы должны кому-то довериться. Хотя бы раз.
Читайте о Певзнерах. Вдруг получится влюбиться в свою семью заново.

Прочитана еще одна сага. Семейная хроника со Дня Победы до 90-х. И в ней одна из темных сторон нашей жизни. Я читала много произведений А. Алексина, но ни в одном не встречала даже намека на антисемитизм, ксенофобию. И Лев Разгон очень точно заметил, что Алексин,

«как правило, воздерживается от тяжко-окончательной оценки даже тех, кому после его детального нравственного исследования можно было бы поставить диагноз: злокачественно, неизлечимо. Писатель предоставляет право ставить моральные диагнозы читателям, потому что полностью доверяет их умению не только отличать добро от зла, но и устанавливать «степень виновности».

Но в этом романе он ставит диагноз сам и практически сразу:

«Мы раздавили гитлеризм, заразившись при этом одной из его неизлечимых болезней».

Идеалы и лозунги оказываются масками самого настоящего фашизма в государстве, где существует ксенофобия. В семье Певзнеров практически каждый подвергся воздействию государственной мясорубки, кто физически, кто морально.

«….Мы пытались скрыться от злобы, политики. Но они вновь настигли нашу семью»,

уже в Израиле, на земле обетованной. Человечество склонно повторять одни и те же ошибки. Террористический акт это тоже следствие ксенофобии.
Непривычно содержание романа, но так узнаваемы своеобразная интонация и почерк Алексина, когда драматически насыщенное повествование перемежается мягким юмором. Правда в этом романе юмор порой горький и, даже, ядовитый, много еврейских анекдотов, всегда рассказанных к месту.

«Есть такой анекдот… Смешной и трагичный. Он именуется жизнью. Ее можно назвать и «романом с вырванными страницами». Я вырываю страницы, вырываю страницы… Чтобы второстепенность не заглушила смеха и не спрятала слез».

Намеренно не пишу никаких подробностей, не даю оценок героям, прочтите – не разочаруетесь.

Дочитав книгу, я первым делом решила перечитать аннотацию, так как осталась в искреннем недоумении. Совершенно не то, что ожидаешь увидеть. Вот совершенно. Да, все эти кровавые события 20в идут неспешно фоновой картинкой в воспоминаниях автора, но как-то отдаленно и сильно приглушенно. Скорее это несвязанные между собой обрывки воспоминаний о своей семье и ода женственности и красоте своей сестре. Почти все рваное повествование крутится вокруг нее так или иначе.

Нельзя наверно рассуждать о том, что не понравилось в данном случае. Ведь это не художественная проза, а воспоминания... Воспоминания такие какие они есть... Душевные метания и боль героя. И тем не менее мне не понравилось. Стиль написания слишком кусочный и не хочет никак складываться в общую и цельную картинку. Так и остался в памяти ворох воспоминаний, порой абсолютно не связанных между собой. Мне тяжело читать про таких героев как его отец (*честных до глупости*), а по сути слепых и не далеких по жизни. Я не понимаю таких людей и даже не хочу попытаться это сделать... Мне надоели эти к месту и не к месту анекдоты на еврейскую тематику, хотя сам герой (друг семьи) своим умением взирать на этот мир реалистично и с юмором мне импонирует в этой семейной хронике больше всего. Мне было скучно постоянно возвращаться к любовным страстям его сестры... Меня в конце концов не тронуло даже то, что с ней случилось. Возможно из-за стиля повествования, который вызывал раздражение. Думаю можно остановиться, чтоб не продолжать и дальше.

"Каждая строка - оголенный нерв, натянутой до предела струной звучащий в величественной фуге - летописи испытаний человеческого духа".

Кусочек из аннотации. К сожалению, в корне не согласна. Слишком много всяких *но* это заслоняет и не дает прочувствовать.

В свое время, когда ее мне советовали, было сказано, что она нелегкая, и более того, даже тяжелая. Конечно, тут будет все. И смех, и слезы, и любовь, и драма. Военное время и мирное время. А рассказана каким языком, совершенно непередаваемо... И рядом с войной умудрится соседствовать рождение сразу трех тройняшек у Героя Советского Союза аккурат на 9 мая 1945 года. А спешному откомандированию виновника радостного события, то бишь отца, к жене и рождающимся детям можно лишь наивно удивляться, тогда как от амбиций начальника больницы, поставившего на уши чуть не командующего фронтом и затеявшего всю эту бучу с корреспондентами известных газет и журналов, становится несколько противно.

И все же до определенного момента книга мне напомнила напополам Севелу с его "Моня Цацкес - знаменосец" и в тоже время "Веселого солдата" Астафьева. Там большинство событий происходили в войну, здесь - больше после войны, но книга так сдобрена типичным еврейским и печальным юмором, в котором каждый миг проглядывало ослиными ушами то, что происходило всегда в этой стране. В какое бы время ни происходило. Сталин, не Сталин, а человек всегда под угрозой государственрой машины. Ты воевал, кровью и потом довоевавшись до Звезды Героя, не зная, что после войны твой патриотизм, смелость, веру извратят и испоганят так, как это могут только у нас. Но есть еще персонаж под прозвищем Еврейский Анекдот, Абрам Абрамович, ни разу не смешной, хотя он действительно ходячий анекдот, не по тому, что происходит с ним, а по тому, как на каждую типично совковую ситуацию у него всегда найдется анекдот, и что называется, с продолжением, которым он подводит весьма интересными наблюдениями базу под события, иллюстрируя очередным анекдотом. Но старая история гибели его отца приведет к поистине анекдотической метаморфозе, совершенно неожиданным образом проявившейся ближе к финалу. И в этом тоже своя печаль, хотя не без некоторой радости.

И есть две поражающие истории. Одна - связанная с похоронами Сталина, другая же происходит с дочерью Героя благодаря не какому-то несчастному событию, а благодаря злопыхательству и самой обыкновенной зависти. Какими анекдотами можно это - не исправить, конечно - но попытаться настроить страдающих людей на какую-то иную философию!? Иную, потому что обычная жизненная философия в нашей стране, да и просто в наше время, время перемен - а оно все еще продолжается - обычная житейская философия уже не прокатывает.