Уже около часа мы с Юрком ходим кругами по лесу, обходя колючие кусты шиповника, поваленные ели, прыгая через ручей. Стало смеркаться. Зря Юрок надел сегодня светлые кроссовки – они у него теперь все перепачканные, в комьях глины. А в одной кроссовке и вовсе вода хлюпает.

– Мирон! – крикнул Юрок, догоняя меня. – Пошли назад. Скоро совсем стемнеет.

– Давай, – согласился я, смахивая с лица противную паутину, – всё равно ничего мы тут не найдём.

И мы потопали в сторону деревни. Пока шли около леса, полчища комаров не давали нам покоя. Пришлось перейти на бег. Вышли в открытое поле – сразу подул свежий ветер, и назойливые насекомые пропали.

Дома́, стоявшие рядком на холме, отсюда просматривались как на ладошке. Красивое место выбрали люди для жизни. Деревня наша старая, улиц всего три, но каждая длинная‐предлинная. Пока дойдёшь от одного конца улицы до другого, час пройдёт. Поэтому летом здесь все от мала до велика ездят на велосипедах.

Когда мы с Юрком только познакомились, я не сразу привык к его имени. Звал то Юрой, то Юркой. Но он каждый раз поправлял:

– Зови меня «Юрок».

– Юрок, – смеялся я, – это ж птичка такая. А почему нельзя Юркой, Юрой или Юрием?

– Потому что Юрка – это мой папа, Юра – мой дед, а Юрием прадеда звали. Я его ещё помню… Важный такой был.

– И зачем всех одинаково называть?

– Ну, семейная традиция, – пожал плечами Юрок.

А Юрок и правда на птицу юрка похож: шустрый, с маленькими круглыми тёмными глазами и взъерошенными русыми волосами.

– Юрок, ну давай Василису в нашу компанию примем, а? – в очередной раз попросил я. – Ну чего ты морщишься? Это же самое лучшее в нашей ситуации. Она живёт рядом с ведьмой и может спокойно следить за ней и нам доносить. Удобно. И нам лишний раз светиться не надо.

Юрок выпятил нижнюю губу, с силой хлопнул себя по плечу, убивая комара, но ничего не ответил.

Ведьма… Это из‐за неё, кстати, мы шастали по лесу в поисках улик. А началось всё так.

С Юрком мы давние друзья, но вместе проводим время только летом на каникулах. Он местный, деревенский, а у нас тут дача. Мы с родителями и бабушкой обычно на всё лето приезжаем сюда. Хотя в основном на даче живём только мы с бабушкой, а родители приезжают на выходные. А Юрок через два дома от нас живёт – почти соседи.

Так вот, как‐то раз мы с Юрком поехали на велосипедах до леса. Он мне хотел место показать, где земляника растёт. Я с ним тогда поспорил, что она ещё не покраснела. А Юрок убеждал, что уже неделю назад ел красную ягоду. Когда он сильно спорит, веснушки на его лице темнеют, а само лицо краснеет. Мне от этого смешно, а Юрок дуется. Хорошо, что он отходчивый и быстро забывает обиды.

Приехали мы до леса. Хотя это, скорее, лесок, а не лес: небольшой такой, с трёх сторон зажат фермерскими полями и с одной стороны – шоссе. Раньше, говорят, в деревне был большой совхоз, а теперь остался только один фермер с тремя коровками да одной лошадкой.

Оставили велосипеды около дороги, сами забежали в лес. Юрок впереди, я – за ним. И тут из‐за кустов показалась женщина в белом платке, с небольшой корзинкой в руках. Из корзинки торчали какие‐то растения. Обернулась на нас – я аж дар речи потерял. Пришёл в себя, похлопал глазами и промямлил еле слышно:

– Здрасть, Иринтольна…

Она ничего не ответила, зыркнула на нас недовольным взглядом и ушла в глубь леса.

– Что это было? – спросил я у Юрка, когда пришёл в себя.

– А кто это? – спросил он в ответ.

– Это… это наша классная. Ирина Анатольевна.

– А что она тут делает?

– Вот и мне интересно, что он тут потеряла.

– Погоди, а почему она тогда не поздоровалась с тобой? – удивился Юрок.

– Вот и мне интересно почему…

Мы даже забыли о землянике. Нет, я не мог ошибиться – это точно была Ирина Анатольевна. Ну неужели я не узнаю свою классную, которая с первого класса вот уже три года с нами мучается?! Конечно, в школу она приходит в строгом костюме, а не в платочке и в джинсах, как сегодня. Но ведь это ничего не меняет. И что могло такого случиться, что классная не поздоровалась со мной и даже не узнала меня? Или – сделала вид, что не узнала? Раньше она за километр меня замечала. Ведь я у неё, как она сама говорила, был «на особом контроле».

Юрок почесал затылок и повёл меня всё‐таки к земляничным кустам.

– О, да тут кто‐то уже побывал до нас, – вздохнул Юрок, – одни незрелые остались.

В общем, в нашем земляничном споре никто не выиграл. Но теперь это было уже не важно. У меня из головы никак не выходила встреча в лесу. Юрок тоже недоумевал. Он сказал, что в первый раз видит в деревне «эту в платочке».

Не отведав земляники, мы вернулись домой. Родителям я не стал рассказывать про странную встречу. Во‐первых, они не поверят. Во‐вторых, я мог обознаться (хотя это маловероятно).

На следующий день родители отправили меня за молоком к старушке, которая держала коз и жила недалеко от нас. Мы летом частенько покупаем у неё молоко. Бабушке оно нравится, а я терпеть не могу молоко, тем более козье. Но ради бабушки хожу. Она говорит, что козье молоко – настоящее лекарство для её больного желудка. Схватил я пустую пластиковую бутылку из‐под минералки и потопал.

Уже шагая обратно с бутылкой молока под мышкой, я вдруг увидел идущую мне навстречу Ирину Анатольевну. На этот раз она была в спортивных штанах и толстовке. Я немного убавил шаг и осторожно посмотрел на неё исподлобья, когда она стала приближаться ко мне. Язык по привычке хотел сказать «здрасте», но я заставил его молчать. Ирина Анатольевна прошла мимо, даже не подав вида, что мы с ней вообще когда‐либо раньше виделись. Меня обдало холодным потом. Придя в себя, я бросился бежать домой. Молоко булькало в бутылке, взбиваясь в белую пену.

Дома я отдал молоко бабушке, не сказав ни слова. Теперь я уже был уверен, что мне не показалось, это действительно была она, наша классная. И она меня не замечала. Я хотел поговорить об этом с родителями. Но маме позвонили с работы, она долго что-то объясняла, нервно бегая из угла в угол. Отец был занят ремонтом веранды. Поэтому я решил пока не дёргать родителей по этому поводу. К тому же в руки мне попала довольно интересная книга, и я ушёл в чтение.

На следующий день ближе к обеду Юрок забежал к нам во двор весь взъерошенный:

– Я эту… твою в платочке видел! Только что.

– Где? – спрыгнул я с качелей.

– Доставай скорее велик! Поехали, покажу. – Юрок суетливо махал руками.

Мы выехали на дорогу. Юрок поехал в сторону единственного в деревне магазина. Знаком руки он показал на его заднюю стену. Туда мы и подъехали. Слезли с велосипедов.

– Она, наверное, ещё там, – прошептал Юрок, – вон дед выходит, он перед ней стоял в очереди.

Мы простояли минуты три, потом подошли ближе к выходу и притаились за высоким крыльцом магазина. И вот из магазина, действительно, вышла она. Ирина Анатольевна. На этот раз она была в панаме. И я ещё раз убедился, что это точно наша классная: тонкий длинный нос, собранные в хвост тёмно‐русые волосы, быстрая походка. И даже голос её! Она на выходе из магазина сказала своё любимое «всего доброго».

Шурша пакетом, Ирина Анатольевна пошагала по дороге. Мы, обождав немного, поехали за ней. Ехать пришлось долго. Она дошла почти до конца деревни. Мы, спрятавшись за сараи, посмотрели, в какой дом она заходит. Это был старый неприметный дом с покосившимся и почерневшим забором.

Юрок сказал:

– Тут Василиса рядом живёт. Надо у неё узнать про этот дом.

– Кто такая Василиса? – спросил я, разворачивая велосипед.

– Одноклассница.

– Так пошли, спросим, – я повернул велосипед обратно.

– Потом, – махнул рукой Юрок, и мы поехали обратно.

На следующий день я уговорил Юрка съездить к Василисе. Тот нехотя согласился, и мы поехали на велосипедах к Василисиному дому.

Уже с дороги я увидел бегающих возле дома девчонку нашего возраста с двумя длинными тонкими косичками и мальчишку лет пяти.

– Так это и есть Василиса! – кивнул я в направлении детей.

– Ты знаком с ней? – Юрок взглянул исподлобья.

– Нет. Но я почти всех детей в деревне знаю. Я её часто на спортивной площадке вижу, она в волейбол играет.

В деревне детей осталось мало. Летом приезжают дачники с детьми, но и с ними ребят здесь можно на пальцах сосчитать. Неудивительно, что и Василису я знал. Правда, никогда не общался раньше. Мне запомнились её лисий взгляд с хитрецой, вздёрнутый носик и ухмылка на лице, как будто она всегда что‐то задумывает против тебя.

Василиса увидела, как мы подходим к калитке её дома, и направилась в нашу сторону. Её братишка остался возиться у крыльца. Его я тоже, кстати, узнал. Только имя не сразу вспомнил.

– Привет, – сухо сказал ей Юрок. – Это Мирон, – кивнул он в мою сторону.

– Привет, – кивнул я.

– Приветик, – прищурилась Василиса. – Будто я не знаю, как его зовут, – хихикнула она.

– Ты знаешь, кто в этом доме живёт? – Юрок указал на соседний старый дом.

– Там долго никто не жил. А сейчас его купили под дачу, – Василиса отвела косички за спину.

– А ты знаешь, как зовут хозяев? – спросил я.

– Там только одна хозяйка живёт. Тётя Света.

– А фамилию не знаешь? – спросил Юрок.

– Ой, какая‐то Шишкина или Шашкина. А может, и Шапкина, – Василиса пожала плечами. – А зачем вам знать?

– Надо, – просопел Юрок. – А она давно тут живёт?

– Чуть больше недели, – ответила Василиса.

– А что ты ещё про неё знаешь? – спросил я.

– Да ничего не знаю. Только как зовут, и всё. Она к родителям пару раз подходила. А так я её редко вижу.

– Ладно. И на этом спасибо. Ну, пока, – Юрок развернулся и направился к дороге.

– Спасибо за информацию, – я махнул рукой Василисе и поехал за Юрком.

Она недоумённо хмыкнула и вернулась к младшему брату.

Молча мы доехали до детской площадки. Нам повезло: она пустовала. Мы сели на лавочку. Тут только Юрок заговорил:

– А как фамилия твоей классной?

– Крючкова, – сказал я.

– Да, явно не похожа на Шишкину или Шашкину. Какие у тебя версии?

– А Василиса не могла подшутить над нами? Может, она нарочно придумала соседке другое имя?

– Не, – покачал головой Юрок, – она так не будет делать. Я Василиску с детского сада знаю. Она никогда не врёт.

– А глаза у неё хитрые!

– А, это… Нет, она просто смешливая. Посмеяться любит. Но зачем ей специально другое имя у соседки называть?

– Значит… Получается, что Ирина Анатольевна купила здесь дачу и назвалась другим именем.

– Может, она скрывается? – предположил Юрок. – От полиции например. Вот и купила домик подальше от города и живёт под видом другого человека, чтобы её никто не нашёл.

– Хочешь сказать, она преступница?!

– Ну, не знаю, – почесал голову Юрок. – Но зачем тогда ей скрываться?

– Можно скрываться не только от полиции, – рассуждал я. – Может, она от домашних сбежала. Хотя зачем? Вот я даже не знаю, есть ли у неё муж. Детей точно не было.

– А может, она с родителями старыми живёт и они её достали!

– Придумал тоже! – засмеялся я.

– Но она явно не хочет, чтобы её кто‐то узнал. Скрывается. Мало общается с соседями. Живёт одна. Интересно, а если она твоих родителей здесь встретит – тоже сделает вид, что не знакома?

– А мои родители уже в город обратно уехали. У папы – командировка. У мамы – вечная работа. На выходные только приедут. И то неточно. Мы с бабушкой, как всегда, остались одни. А бабушку Ирина Анатольевна не знает. И бабушка с ней тоже не знакома.

– А у тебя какие версии?

Я встал, пнул камешек, попавший под ноги, потёр подбородок (я всегда так делаю, когда напряжённо о чём‐то думаю). Потом обратно сел на скамейку и прошептал:

– А если это вовсе не Ирина Анатольевна?.. А какой‐нибудь оборотень или ведьма, которая приняла вид Ирины Анатольевны.

– Зачем кому‐то превращаться в твою классную? Почему именно в неё, а не, скажем, в твою маму?

Я ничего не ответил на это его замечание, но ещё больше задумался. Подбородок уже раскраснелся.

– Мирон, – Юрок вернул меня в реальность, – наверное, есть что‐то, чего ты не знаешь о своей учительнице. Может, она вовсе не такая, какой кажется…

– Может, у неё есть какая‐то тайна, – стал рассуждать я. – А мы случайно увидели её там, где не должны были увидеть. Поэтому она сделала вид, что не знает меня.

– А если тебе просто подойти к ней и спросить: «Ирина Анатольевна, вы почему со мной не здороваетесь?»

– Ага, и напугать её ещё больше. Так, что она потом за километр меня обходить будет. Я же говорил тебе, что видел её ещё раз, когда за молоком ходил. Я ж совсем рядом прошёл, а она – ноль внимания!

Юрок сел на качели, раскачался, потом резко спрыгнул на землю:

– Мирон, я вот что вспомнил! Ты видел тогда в лесу, что у неё в корзине было?

– Ну, трава какая‐то торчала. Я не разбираюсь в этом. Может, цветы.

– Ага. Растения разные. А зачем она их собирает?

– Моя бабушка тоже травы собирает разные лечебные. Сушит их на зиму. Чай из них заваривает.

– А если она ведьма?..

– Кто?! Моя бабушка?

– Да нет же. Классная твоя. Собирает в лесу травы, потом зелье из них варит. Колдует…

– Ну, Ирина Анатольевна как‐то говорила, что любит гулять по лесу, даже в поход нас водила однажды. Но на ведьму она не похожа.

– А может, у вашей классной просто потеря памяти? – засмеялся Юрок, затем серьёзно добавил: – Я где‐то читал, что ведьмы отмечают свою территорию, где собирают травы. Ну, палки кривые втыкают в землю, нитки чёрные завязывают на деревьях.

– Не слышал про такое…

– А вот пойдём и проверим! – неожиданно предложил Юрок. – Прямо сейчас. Только без великов, чтоб ведьма нас случайно не заметила. Пойдём на то место, где мы её встретили, походим вокруг, может, что‐нибудь найдём.

Идея мне понравилась, и я согласился.

И вот целый час мы бродили по лесу, собрали кучу грязи, паутину, нашли пару кустов со спелой земляникой, но никаких ведьминых отметок не нашли.

Когда стали подходить к деревне, я снова вернулся к нашему разговору:

– Юрок, давай Василисе всё расскажем. И пусть она всё выведает, а?

– Угу, – пробубнил он в ответ.

– Ты как будто не хочешь с ней связываться. А почему? Вы с ней в ссоре? Вы ведь и учитесь в одном классе, да?

– В этом‐то и дело. Детей из нашей деревни в школу в соседнее село возят на автобусе. Мы с Василисой в один класс ходим, остальные – все по разным классам. Вот и получается, что мы вечно с ней вместе: на уроки, с уроков, на кружки. Нас даже за одну парту почему‐то сажают. Знаешь, как надоело?! А эти мелкие только увидят нас – сразу: «Тили‐тили‐тесто…» Достали.

– Ну давай я подойду к Василисе, расскажу про ведьму, а ты рядом постоишь.

– М‐м, – невнятно промычал Юрок, – завтра сходим.

Назавтра я с самого утра заехал к Юрку и вытащил его, ещё сонного, из дому. Мы поехали к Василисе.

Подъезжая к её дому, я бросил косой взгляд на соседний дом: во дворе никого не было, около дома на протянутой между сараями верёвке сушилось одно большое полотенце. Больше никаких признаков жизни я не заметил.

Около Василисиного дома тоже никого не было. Мы зашли в калитку, забежали на крыльцо, постучались в дверь. Открыла улыбчивая женщина, поздоровалась с нами и крикнула внутрь дома:

– Васенька! Доча, выйди. Это к тебе.

Тут же в дверях показались знакомые косички.

– О, приветик, – Василиса вышла на крыльцо.

– Привет, – начал я, – у нас к тебе разговор есть.

– Так говорите, – хитро прищурилась она.

– Василис, – полушёпотом сказал Юрок, – это очень секретный разговор. Никто не должен слышать.

– Ясно. Тогда пошли. – Василиса спустилась с крыльца и повела нас в беседку, окружённую со всех сторон кустами смородины и вишни.