* * *

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

© Стрельцова А., 2022

© Оформление. ООО «Издательско-Торговый Дом „Скифия“», 2022

* * *

– Звучит обнадеживающе. Жить вместе до утра.

А. Стрельцова. Молоко змеиной матери

Молоко змеиной матери – название не обманчивое, книга эта, безусловно, мистическая.

Начнем с того, что в ее основу легла одна из валенсийских легенд, от которой холодеет кровь молодых испанских матерей до сих пор. Огромный змей, похожий на анаконду, каждую ночь приходящий пить грудное молоко недавно родившей женщины, заставляя новорожденного ребенка чахнуть и болеть. Способности змей погружать своих жертв в особое состояние широко известны, противостоять змеиному гипнозу матери просто не в состоянии. Согласно легенде, некоторые поселения змеи мучили веками.

Змеиная Магия пугает, но, вместе с тем, во время чтения ощущается лечебный эффект. Возможно, это фирменный рецепт Анастасии, которая знает толк и в высокой кухне, и в литературе, и в реальной жизни? Как бы то ни было, чтение этого романа – это пребывание в ментальном ретрите. Повествовательная ткань создана так, что дает насладиться диалогами, увидеть литературные находки, получить удовольствие от поэтической прозы и понять жизненную философию автора.

Динамичный роман вместе с тем вовлекает в мир сельских легенд и спокойного ритма жизни. В первой части романа читатель покоряется размеренной череде еды и сна. Сон в целом играет особую роль в книге, это вторая (или третья) параллельная реальность, способ получать предупреждения и подсказки в непривычных условиях, временной указатель, да и отдых в конце концов. Приготовление вкусной еды и совместные трапезы укрепляют силы героев, и это свойство передается и во время чтения.

Еще один непривычный герой романа – целый город, Валенсия, где разворачиваются события второй части. Нет, дома не бегут по дорогам, и каменные рвы не оживают с целью помочь главным героям, его роль более обыденна, но узнаваемы знаковые достопримечательности, которые обросли в книге новыми деталями. Тут и там рассыпаны драгоценные подробности, которых не услышишь на типовой массовой экскурсии.

Элемент внутреннего декора Шелковой биржи в Валенсии

А что же с основными ингредиентами? Люди и легенды. Легенд в романе целых две. Змеи и выдающаяся династия Борджиа. Обе они, вплетаясь в общую канву, составляют часть уникальной авторской мифологии, где есть место науке и магии, историческим трактатам и шаманам, гипнозу и отрезвляющей силе мысли. А еще, психологии:

Желтый светлячок приближался, не увеличиваясь в размерах, слезная лава начала застывать, стекленея, и Лео понял, что попал в ловушку из собственных слез. Он вдруг подумал, что вот так и черствеют много страдающие люди: они пропитываются слезами и окаменевают.

Бережные диалоги, как же мы все по этому соскучились! Эмпатия и сострадание нынче не в чести, вежливость воспринимается как отсутствие силы, но в книге начинаешь верить, что это не так. И магия работает. Во что веришь – то и начинает происходить вокруг.

Есть в романе особый для меня кусочек, который обязательно стоит упомянуть. Я постараюсь не раскрывать сюжета. Особые дети. Мы привыкли к тому, что это свойства со знаком минус, нехватка чего-то, но особыми можно назвать и детей, которые значительно превосходят других. Им тоже нужна помощь и поддержка, особая инклюзивная методология, даже если таким свойством является абсолютный гипноз или умение ему противостоять.

Стоп, стоп, всех тайн раскрывать не буду, не лишать же вас удовольствия получить индивидуальный сеанс терапии! А мы все его заслужили.

Инесса Дрáчева

Часть первая

Глава 1
В каждой легенде есть правда?

– Здесь я убил змею, которая сосала мою жену, – сказал старик, сидя в скрипучем плетеном кресле на пороге двухэтажного дома. Он медленно отпил из тяжелого стакана и спросил: – Хочешь?

Лео отрицательно покачал головой.

– Кальвадос^[1]. Двадцатипятилетней выдержки. Я зарыл его в саду, когда узнал, что жена беременна.

Лео снова помотал головой из стороны в сторону. Высокий, жилистый молодой человек с копной черных как смоль непослушных волос приехал в это поселение в горах по просьбе руководителя кафедры, где он изучал антропологию. Ему предстояло интересное лето. Он только закончил обучение и задумал написать грандиозную диссертацию. Он должен был поселиться в доме старого Бартоломео, друга его руководителя.

Бартоломео, прикрыв глаза, шумно вдохнул носом воздух и продолжил.

– Это была такая большая змея… – сказал он, скрестив руки, и вздохнул-всхлипнул так, словно накатили слезы. Он многозначительно оглядел разведенные в стороны руки, повел тяжелым подбородком слева направо, изображая размеры рептилии. – И у этой скользкой твари на голове чернел капюшон, как у того пастора, что по ночам укрывается от ветра, идя на исповедь к умирающему.

Лео завороженно смотрел на Бартоломеo. Тот, хмыкнув, продолжил, интерес слушателя подгоняет рассказчика – этим и живы сплетники, их питает чужое любопытство:

– У этой змеи была не голова, а мужской кулак, способный отправить в нокаут быка. Эта змея была как черный демон – блестящая, гладкая, совершенно черная. Черная – как плохая мысль, не дающая покоя. Вот я убил ее – и той же ночью моей жены не стало. Так и было, так и было… – повторил Бартоломео, закрывая свое лицо узловатыми темными руками, совершенно не заботясь о том, верит ли ему собеседник или нет.

– Отец! Да сколько можно об одном и том же! Он же только приехал. Из дома вышла маленькая худая девушка с зелеными глазами и длинными темными волосами. Густые брови придавали ее округлым глазам слегка совиное выражение.

У нее были тонкие черты лица, узкие запястья и аккуратные маленькие груди, которые едва угадывались под платьем.

У Лео перехватило дыхание. Он неловко чувствовал себя при общении с девушками. Такая нестандартная красота сбивала с ног своей откровенной притягательностью. Он потупил взгляд и окончательно смутился, потому что девушка была босой, и именно эти крошечные изящные ступни окончательно повергли его в благоговейный ступор.

– Не ворчи, – скрипуче ответил Бартоломео и, уже обращаясь к Лео, продолжил: – Знакомься, это моя дочь Люсия.

– Здравствуйте, – слегка откашлявшись ответил Лео и замолчал.

– Вы голодны? – спросила Люсия, с интересом разглядывая Лео. – Пойдемте есть.

– Я поел по дороге, спасибо.

Люсия удивленно переглянулась с Бартоломео.

– Какой неслушник, – проворчал старик, – теперь я понимаю, почему именно тебя порекомендовал старый прощелыга Виктор.

Лео удивленно вскинул брови: так его университетского профессора еще никто при нем не называл.

Со смехом Люсия хлопнула звонко в ладоши:

– Ну все, хватит пустых разговоров, пойдемте…

– Лео, – представился молодой человек.

– Пойдемте, Лео, я покажу вашу комнату.

Бартоломео крикнул вдогонку:

– Зря от обеда отказался, она готовит как богиня.

– Да-да-да… – эхом промурлыкала Люсия, вполоборота глянув на Лео.

Она аккуратно ступала по затертой керамической плитке, устилающей пол первого этажа. Поманив Лео рукой, медленно поднялась по лестнице, ведущей на второй этаж.

Весь этот дом был точным отражением его хозяина – Бартоломео. Просторный, с деревянными рамами, грузный, вросший в землю, словно пустивший живые корни. Выбеленные стены и синяя потертая входная дверь, которая прикрывалась лишь на ночь. Очаг на первом этаже занимал добрую половину стены и зажигался даже летом. Все в этом доме было похоже на пожилое бронзовое лицо Бартоломео, словно вылепленное из дрожжевого теста, с мягкими глубокими морщинами. Лео вдыхал запах нагретого солнцем дерева и прислушивался к глухому скрипу ступенек.

Комната с простым убранством понравилась ему. Шкаф для одежды, маленький письменный стол у окна были срублены из того же дерева, что и лестница. На полу лежала чистая циновка в разноцветную полоску. Лео не решился пройти в комнату в пыльных ботинках. Сняв их, оставил за порогом, с наслаждением ступая босыми ногами по жесткой циновке. Люсия довольно хмыкнула. Пристально взглянув еще раз на Лео, она вышла из комнаты, закрыв дверь.

Лео, кинув рюкзак с вещами на пол, плюхнулся на широкую кровать с тонкой москитной сеткой. Он смотрел в деревянный потолок и сам не заметил, как скоро уснул.

Очнулся, когда пошевелил во сне затекшей рукой, и она заколола тысячью крошечных кинжалов. В окно заглядывала полная луна. Внизу слышался звон посуды. Видимо, Бартоломео, как обычно в Испании, предпочитал поздний ужин.

Переодевшись в белую рубашку и легкие шорты, Лео спустился вниз. У стола хлопотала Люсия. Бартоломео молча курил сигару, сизый дым от которой поднимался к потолку, принимая причудливую форму располневшей змеи.

Лео показалось, что он попал на другую планету. Он покашлял.

– Вы как раз к ужину, Лео, садитесь за стол, – Люсия поставила перед ним тарелку с дымящейся похлебкой. Яркий помидорный цвет и густой запах паприки щекотали ноздри.

Лео благодарно кивнул и принялся за еду, не удержавшись от восторженного возгласа.

– Я говорил, что она вкусно готовит. Хоть мать ее и ушла, когда ей не было и года, дар передался, – подал голос Бартоломео.

– Да, очень вкусно, – вежливо подтвердил Лео.

Свет замигал беспорядочными всполохами и погас. Люсия зажгла свечи. Очаг отбрасывал длинные тени и потрескивал толстыми поленьями.

– У нас часто отключается электричество, – извиняющимся тоном сказала Люсия.

– Я видел, как моя жена все больше походила на трость, делалась все тоньше и тоньше, высохла совсем… и девочка моя Люсия похудела, словно тоненькая ржавая веточка. Через несколько месяцев у них обеих уже были не лица, а маски с оливковым отливом… Мы много страдали в то время: семья, соседи, люди в деревне. Люди видели ее и не переставали говорить: «Эй, она совсем не прибавляет в весе, кормите своего ребенка, твой ребенок тощ, твоя женщина утратила блеск. Посмотри, что ты с ней делаешь, не может быть такого, чтобы ты не кормил свою жену и дочь…» И они были правы: Люсия скорее походила на мертвого поросенка^[2], чем на младенца. Люди плохо думали обо мне, – Бартоломео вздохнул.

Люсия тихо дотронулась до руки Лео.

– Простите моего отца: сегодня ночь полной луны, и он всегда беспокоен под ее светом.

– Все нормально, у него есть причины для тоски. И мне… Мне интересно слушать его.

А Бартоломео, словно и не с ними разговаривал, он курил длинную сигару с кислым терпким вкусом и отмерял слова, словно и не рот был у него, а маятник старых часов.

– Черная в ночи змея выпрямилась, зевнув от ярости. Так вот, дети мои, один из немногих, кто жил здесь, на этой же улице, сказал тогда: «Посмотрите, не входит ли иногда животное ночью в твой дом, Бартоломео, и не наводит ли беспорядок. Потому что есть змея, которая может сосать кормящую мать». Я ответил, что прослежу за этим, и начал наблюдать за домом. Каждую ночь змей приходил – хромой, игривый и жадный, опустошая грудь моей жены, – Бартоломео задрожал в беззвучном рыдании, затряс головой, – мой нежный цветок, моя влюбленная девочка… Я живу сейчас, сгорая от стыда, что был невнимателен, крепко спал, оставив ее одну наедине с темнотой. Демон полз по кровати между подушками и головой храпящего мужа, слишком сонного и самоуверенного, чтобы верить в такое… Я даже представить не мог, что змеи пьют материнское молоко, в первый раз узрев, как змея кусает заостренный зернистый сосок, глотает сладкое молоко, отдает свой собственный хвост маленькой девочке, которая зажимает его в кулачке. Пока змей опустошал мою жену, ребенок, бедная Люсия, вместо соски сосала твердую змеиную погремушку.

Бартоломео затих. Из-под его рук, закрывающих лицо, текли слезы, скапливаясь под подбородком…

Лео ошеломленно смотрел на него. Но старик уже затих, мерно посапывая в кресле качалке.

Люсия убрала со стола и сложила посуду в глубокую раковину. Лео молча закатал рукава и принялся мыть посуду. Люсия хотела возразить, но ничего не сказала, видя, как он делает все умеючи. Она вытирала вымытые им тарелки и складывала в старинный громоздкий буфет с дверцей без одного стекла. Они молча и слаженно работали, словно уже стали парой, прожившей годы вместе.

Ночью Лео долго ворочался, жалея о том, что позволил себе выспаться днем. Его поразил рассказ Бартоломео. Он размышлял над тем, зачем его сюда привела судьба. Ведь все решилось в самый последний момент, когда он планировал участвовать в археологических раскопках Андалусии. Он решил расспросить утром Бартоломео, как все же тот победил змея.

Тихий свист привлек его внимание. Лео прислушался: в горной деревушке ночью не так уж много звуков. Собаки, лаявшие вечером, утихли, насекомые уснули. Далекий крик лесной птицы затихал сразу же, как только начинал звучать.

Свист повторился, сопровождаемый шорохом, будто невидимый гость потирал руки в бумажных перчатках. Лео привстал. Включив фонарик на телефоне, глянул на время: четыре утра.

Сети не было. Да, профессор предупреждал, что интернета в деревне нет, разве что спускаться в долину и там ловить сигнал.

Звук прекратился. Внезапно темное облако набежало, скрыв лицо Луны от мира, и в оглушающей тишине раздался тихий щелчок. Экран телефона погас – и прямо перед Лео вспыхнули на мгновение и погасли два ядовито-желтых глаза с красными, как адское пламя, зрачками. Лео отшатнулся, шаря рукой в поисках хоть какого-нибудь орудия защиты, облако на небе скользнуло, поплыло дальше, Луна засияла, и все исчезло.

Лео подумал, что у Бартоломео истинный дар рассказчика, раз теперь ему самому привиделось такое. Выброс адреналина сработал непредсказуемо: Лео повалился на кровать и уснул крепким сном без сновидений.