По описанию "городское фэнтези" я ожидала, что все будут происходить в городе, но нет. Городские локации были только в самом начале. А потом - туманные острова, болотистая тундра Кольского полуострова, озера… Но, по мне, так даже вышло лучше.
"Завет" написан напевным стилем, будто легенду читаешь, текст убаюкивает, а повествование ведет по размеренной дороге. Напоминало любимые с детства сказания об Урале, про хозяйку медной горы, Кунгурские пещеры. Легенды и мифы. При этом все вначале такое домашнее и уютное. Старый бабушкин дом, салфеточки на пузатом телевизоре, бардачок в сенях, колотые дрова во дворе...
А потом начались такие мистические жутики, и я не смогла оторваться, проглотила все за вечер.
Я переживала за героев как за родных. Играл в голове Кригг, нашептывал Толкин во время сцены с гномами. Она, кстати, ужасна и превосходна, потому что суть у нее жуткая: народец не самый приятный, людоедство, жадность, — а при этом сцена динамичная, в чем-то даже комично-веселая. Я содрогалась также от омерзения с цен с бабой-Оядзи, боялась за главного героя — паренька Колю, которого эта жаба поджидала.
Но при этом Туманный Могильный остров - полон загадок. И вместе с Колей не знаешь, во сне ты или наяву бредешь по нему. Что поджидает тебя за очередным поворотом? Русалка Настя, очередной вороватый гном, благородный Олень или палатка-вход в логово ведьмы?
Потустороннее вписалось в современное. Время течет, все адаптируются, вот и нежить тоже. Своеобразно, но учится жить, охотиться в современном мире.
спойлерИ любая противная бабка-хабалка в очереди супермаркета может оказаться противной жабойсвернуть.
Меняются и герои. Николай, который приезжает к деду на деревню, не знает, кто он и зачем дальше ему жить. В конце – четко уже понимает, что он хочет от жизни, какая у него цель. Василий, пришедший к искуплению. Георгий, живущий по накатанному и потерянный, буквально заново переродился.
Хочется отметить также коллаборацию религиозных смыслов и верований. Христианство переплелось с местными легендами. И появилось что-то нереально самобытное.