Заграница без вранья

© Полосина А.О., 2017

© Оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2018

Введение

Однажды я приняла решение, которое кардинально изменило мой мир. Теперь у меня два лета и две осени в году и несколько языков в повседневном обиходе. Моя жизнь теперь протекает в двух противоположных полушариях, Южном и Северном. Я переехала в Чили.

Я долго думала и взвешивала все «за» и «против». В родной Москве оставались многие близкие, друзья, работа редактором моды и привычные будни – в то время как в Сантьяго-де-Чили меня вел зов сердца. За размышлениями можно провести всю жизнь, но это все равно что стоять на берегу и всматриваться в бездну под ногами перед прыжком – в какой-то момент все равно придется задержать дыхание, зажмуриться и сделать шаг вперед. В конце концов, когда решаться на безумные поступки, если не в молодости? Сказано – сделано.

Переезд в Чили казался своего рода увлекательным приключением, мне было интересно попробовать себя в новой системе координат и сменить привычный уклад жизни. К тому же я хорошо представляла, куда еду, это не было авантюрным шагом с закрытыми глазами – до переезда мне удалось побывать в Чили несколько раз, так что terra incognita в данном случае имела весьма ясные очертания и карту местности. За предыдущие поездки я успела неплохо изучить Сантьяго, а заодно попутешествовать по стране от севера до юга и удивиться ее разнообразию.

Мои отношения с Чили характеризует интерес, уважение и здоровая привязанность. Она появляется, когда по прошествии времени начинаешь смотреть на другого объективно, видеть его достоинства и недостатки. Я никогда не смотрела на Чили сквозь розовые очки и с самого начала трезво оценивала все плюсы и минусы, ведь мой переезд был обусловлен любовью не к стране, а к человеку. Романтического ослепления вновь прибывшего, когда все кажется чудесным, бархатным и преимущественно в розовых тонах, – распространенного недуга иммигрантов – со мной так и не случилось.

И вот я в столице далёкого южноамериканского государства, зажатого между Андами и Тихим океаном. Хорошо помню свое впечатление от Сантьяго в первый, еще туристический, приезд: стеклянные высотки, опрятные дома с ухоженной территорией вокруг, тенистые аллеи района Провиденсия. И люди с вполне европейскими чертами – о том, что у многих чилийцев в семье притаились испанские, итальянские, хорватские корни, немецкие бабушки и дедушки, я узнала лишь потом. Картину дополняла огромная лилово-синяя стена Анд вокруг города – более эффектную декорацию в урбанистическом пейзаже не придумать. С тех пор каждый раз, когда я уезжаю из Чили, мне ужасно не хватает этого величественного горного пояса, который вздымается над городом. Ужаснула разве что река Мапочо в центре Сантьяго: неоднозначное впечатление оставляет жидкий ручеёк кофейного цвета, пусть и благородного горного происхождения.

Чили стала для меня первой страной Латинской Америки, и я просто не знала, к каким громким потрясениям готовиться. Поэтому решила обойтись без списка предвзятых мнений и ехать с открытым взглядом. Стратегия оказалась правильной. Забегая вперед скажу, что Чили не оставила камня на камне от большинства ожиданий, превзойдя их по многим параметрам.

Как и многие соотечественники, я мыслила довольно шаблонными образами и плохо себе представляла, какой он, этот край далёкой и загадочной Южной Америки. Я приехала в страну-инкогнито, страну-загадку, которую предстояло разгадать. О Чили, как правило, мало что знают, и все представления о стране чаще всего стереотипные и смутные. В общем ассоциативном потоке всплывают лишь отдельные фрагменты: диктатор Пиночет, социалист Альенде, загадочные моаи с Острова Пасхи и карменер, как вариант. Я и сама такая была – Чили мне представлялась страной бескрайних прерий, лихих гаучо, как в рассказах аргентинца Борхеса, и виноградных лоз. Образ был не ясным, но почему-то положительным. Уже потом я поняла, что представляла себе север Патагонии. Но быт мало отличается по обе стороны Анд, так что не страшно. А все догадки по поводу виноделен с лихвой оправдались – они повсюду.

Увы и ах, ничего общего с джунглями, кокосовыми пальмами и карибскими пляжами страна не имеет. Если вас терзали подобные иллюзии, лучше с ним безжалостно расстаться. Север Чили представляет собой сухую предпустынную зону, а на юге от столицы холодно и дождливо – в этой части правят балом вулканы, озера, вечнозеленые леса и фьорды. Ничего общего с тропиками, за исключением разве что полинезийского по происхождению острова Пасхи в 5000 км от материка.

Часто остается тайной, насколько Чили богата удивительными мировыми рекордами и сколько интересного может предложить путешественнику, так что я стараюсь из всех сил закрыть эту брешь. В Чили самое ясное в мире небо для астрономических наблюдений, самая сухая пустыня в мире с марсианскими пейзажами, рекордное количество вулканов. Самое мощное землетрясение в истории человечества прогремело на чилийской земле. Самая древняя мумия и останки гигантского ленивца милодона тоже были найдены на просторах Чили. Готовясь узнать больше об этой стране, знайте, что слово «самый» будет встречаться с завидной периодичностью, и вы научитесь воспринимать его как банальное.

Географическое расположение на разных концах земного шара предполагает не только дистанцию в 14 000 км между Россией и Чили, но и огромные отличия в менталитете и устоях. Они отображают необъятное расстояние между странами не хуже воздушных миль. Жизнь в Чили во многом ломает шаблон представлений о далекой Южной Америке: пылкий менталитет на деле часто оборачивается практицизмом и здравым смыслом, а комфорт и регламентированная упорядоченность встречаются там, где совсем их не ожидаешь. При этом чилийская столица Сантьяго во многом представляет собой обособленный мир и отличную от всей остальной страны реальность – это то, что бесспорно роднит ее с Москвой, но на этом схожесть двух столиц часто заканчивается. Даже воронка воды течет здесь в другую сторону!

Я постараюсь подробно рассказать вам о той Республике Чили, которую знаю и пристально изучаю – с чувством юмора и нежностью, которыми она во мне отзывается, несмотря на наши мелкие бытовые разногласия. На страницах этой книги вы познакомитесь со страной, где кокетливо страдают комплексом превосходства и обожают прилагательное «самый-самый». Где традиционная латиноамериканская беззаботность каким-то чудом сочетается с европейской расчетливостью. Где бурно отмечают День страны и при этом любят проявить самоиронию, а порой и углубиться в самобичевание. Но не поддавайтесь, это лукавство. В глубине души чилийцы обожают свою страну до беспамятства. Чили – страна молодая и не может похвастаться древней культурой, роскошными дворцами и монархическими династиями. Зато у нее большие планы на будущее.

Сложно остаться равнодушным к чарам этой страны, а обидеться на нее всерьез и вовсе невозможно – у меня, по крайней мере, так и не получилось, несмотря на все ее проделки.

Чили не так уж проста на первый взгляд и порой показывает колючий характер. Но заглянув однажды в её душу, где таится вся палитра оттенков и противоречий, ты понимаешь, что это – любовь на всю жизнь.

Глава I
Мифы и легенды

Этот острый перец чили и почему страну не называли в честь овоща

117 км ширины в самой узкой точке страны от величественных Анд до берегов Тихого океана превращают Чили в рекордно узкую державу из всех официально признанных. Страна вытянулась вдоль горных хребтов, завершаясь кокетливым изгибом фьордов в сторону вечных льдов Антарктиды. Поэтому неудивительно, что подсознание русского человека участливо ассоциирует очертания страны с острым перцем чили – казалось бы, само название велит! К тому же на русском последняя буква «е» (на исп. Chile) переводится как «и», что вносит сумятицу в названиях и будто бы уравнивает перец и страну.

На самом деле название страны к пикантному перцу отношение имеет исключительно ассоциативное. Тот самый красный стручок в Чили называют ахи, а его копченую разновидность меркеном. Слово пришло из мапудунгуна, языка индейцев мапуче, которые являются коренными обитателями страны. В рационе мапуче, о которых мы еще не раз поговорим на страницах этой книги, меркен является популярным продуктом. Так что можно быть уверенным, что чилийцы совершенно точно не назвали страну в честь жгучего овоща.

«Это все мексиканцы!» – с чувством восклицают мои знакомые чилийцы, намекая на то, что название острого перца словом «чили» впервые появилось, а потом и популяризировалось, именно в тех далеких краях – на языке ацтеков науатль слово «чили» означает пикантный. Роковое совпадение. Самим чилийцам ассоциации своей страны с перцем кажутся безосновательными и немного обидными. Ну какой же он чили, он ахи или меркен! А вот они – Чили! И точка.

По поводу происхождения названия страны существует несколько научных теорий, надо сказать, вполне жизнеспособных. Восстановим же справедливость и углубимся в этимологию слова чили, не связанную с кулинарией.

По преданию, когда конкистадоры прибыли в далекие земли, нареченные ими Новой Экстрамадурой, повсюду слышали клич желтокрылого черного трупиала. Крики этой птицы напоминают членораздельный звук «чили!». А возможно, конкистадоры часто слышали, как индейцы мапуче изображали подобный клич. К слову, саму птицу мапуче называли трили – по звучанию ее клича. Интересно, что желтокрылого трупиала так называют в Чили и сегодня, хотя в испанском для определения этого вида существует другое слово.

Фундамент «птичьей» версии, вероятнее всего, заложил в начале прошлого века автор «Словаря чилийских модизмов» Мануэль Антонио Роман. По его мнению, название слова Чили с большой вероятностью происходит от крика трупиала, и что в зависимости от региона мапуче имитировали его как «трили» или «тили». Эту точку зрения популяризовали и первые миссионеры, внося свою лепту в трудах про Королевство Чили. А испанцы уже якобы видоизменили первый звук на более шипящий и преобразовали его в «ч».

Любопытно, что, ввиду особенностей местной фонетики, многие чилийцы часто произносят первый звук похожим на букву т, и получается у них почти что «тили» – вместо Чили с четкой «ч».

Ряд других теорий связан с языком инков кечуа, на котором говорят сегодня на юге Боливии и Перу – соседних с Чили странах. В кечуа вариация слова «чили» обозначает границу, предел. И это логично. На кечуа говорили инки, чья империя доходила до территории современной Атакамы, а зона влияния простиралась до границы южных владений воинственных индейцев мапуче, которых инки так и не покорили. Не покорили их, в общем, даже испанцы (хотя самих инков корсары извели очень быстро), но об этом чуть позже. Так что настоящей пограничной зоной, где кончалась их сфера влияния, для инков была как раз область проживания мапуче. Исконное сердце Чили. Также на кечуа есть и схожее слово «чири». Оно означает холод, что, по логике инков, тоже может подходить для обозначения нежарких южных территорий за пределами их империи, большая часть которой пролегала в жарком экваториальном поясе. Так что было бы весьма уместно назвать Чили именно так. В данном случае, скорее всего, «холодом» обозначали земли мапуче. В «Истории открытия и покорения Провинции Перу» от 1555 года на этот счет говорится следующее: «Провинция, которую открыл и населил Педро де Вальдивия (конкистадор), называется Чили, на языке индейцев это означает холод».

Согласно другой версии, в долине Аконкагуа, той самой, где находится знаменитая одноименная гора за шесть тысяч метров, когда-то жил касик (вождь) Тили, в трактовке кечуа превратившийся, как вы уже догадались, в Чили.

И если вы еще не запутались в теориях о происхождении названия страны, предлагаю вашему вниманию еще одну.

На другом нативном языке исконной этнии Анд – индейцев аймара – «чили» означает «границу, там, где кончается мир». Мы видим удивительное совпадение с ходом мысли в кечуа, что заставляет задуматься. К тому же оба языка не похожи, и говорящие на них друг друга плохо понимают – чему я была свидетелем в Боливии. Хотя существует теория, что со временем племена аймара частично ассимилировались с кечуа, тем более что одинаковых слов в их языках хватает.

Сегодня, кроме Боливии и Перу, аймара населяют и дальние территории на севере Чили: в регионах Тарапака и Арина и Паринакота – пусть и в куда меньшем количестве. Изначально эти области полностью входили в состав Перу и Боливии, то есть после войн южноамериканских колоний за независимость, когда на карте мира уже давно существовала Республика Чили с четкими границами. Лишь после Тихоокеанской войны эти земли племен аймара стали территорией Чили – меньше двух веков назад.

Так что неудивительно, что раньше аймара отзывались о земле, лежащей за пределами их мира, как о границе – это была не красивая индейская метафора, а отражение реального положения дел. В былые времена, до разделения испанскими колонизаторами стран на условные границы, аймара проживали на территории современных Чили, Боливии и Перу как в единой области и мыслили свои земли совсем в иных очертаниях. Мир аймара не выходил за пределы мест, где они жили, а на юге пролегала граница этого мира, то есть «чили».

Вклад в эту теорию внес и целый ряд хронистов времен конкисты с такими трудами, как «Общая история Чилийского Королевства» Диего де Росалеса и «Общая история и естествознание о индейцах, островах и материке и океане» капитана Гонсало Фернандес де Овьедо. И ими не исчерпывается список имен ученых испанских мужей.