– Ой! Простите, Константин Евгеньевич, – виновато проговорила я, пряча за спиной потрёпанные цветы. На левой щеке Орешкина краснела царапина. – В мой кабинет! Немедленно! – его леденящий душу голос не предвещал ничего хорошего.
