Это было тот самый случай, когда хорошо написанный, задушевный и красивый текст прошел как-то мимо меня. Не весь, но значительная часть. И не знаю, в том ли дело, что мы не очень совпадаем с автором в мироощущении (хотя это совсем не обязательно препятствие), или я просто где-то в глубине души не совсем ей верю. Как бы то ни было, это «Повествование…» шло у меня с некоторым скрипом.
В предисловии Анастасия Коваленкова поясняет структуру книги. Она состоит из рассказов про отдельных людей (портреты разных колоритных личностей), которые перемежаются интермедиями, посвященными тому, что этих людей окружает: дому, листве, снегу, песням, птицам и т.д. И вот, честно признаюсь, эти интермедии мне не откликнулись вообще никак. Написано прекрасным слогом, но вот искорки не возникло, хоть убей. И потому я, прочитав первые две или три штуки, в дальнейшем их с чистой совестью пролистывала, читая только основные главы. Очень не люблю так делать, предпочитая читать книгу целиком (или уж не читать вовсе), но здесь получилось как получилось.
А насчет мироощущения… я имею в виду вот что. Например, автор пишет о том, как здорово ей было осознать еще в детстве, что она вот в этой деревне всех знает и ее все знают, она тут своя, и каждый ее может и защитить, и отругать, как свою. А я же, наоборот, жутко не люблю, когда все друг друга знают, когда каждый шаг на виду, когда про жизнь любого человека тебе любой сосед поведать может. Притом деревенская жизнь от меня не то чтобы далека. Я выросла в городе, но часто гостила у родственников в поселке, и мне вполне это нравилось, для ребенка там много плюсов. Но вот это чувство, что нельзя на улицу выйти, чтобы не встретить кого-то, кто знает тебя и знает, чья ты дочь, и надо обязательно со всеми здороваться, было очень неуютным. И, читая книгу, я не могла разделить с Анастасией ощущение радости, любви ко всем этим людям, какими бы они ни были, со всеми их причудами, и сопутствующее чувство уюта и защищенности оттого, что все тут «свои». Не мое это. Это не единственный момент, но показательный пример того, как по-разному мы воспринимаем некоторые вещи.
При этом сами по себе портреты «хороших людей», зарисовки характеров, собирательные образы людей, которых автору доводилось встречать в деревнях, мне, в основном, понравились. В каждом из них есть законченная история, судьба человека, выпуклый характер, яркий образ, который легко можно себе вообразить. И немного тронувшаяся умом девушка, которая нашла свое призвание в яблонях. И деревенский водонос, который с помощью своей собаки умел находить место для родника и предсказывать погоду. И женщина, которая всю жизнь жила как бы «за двоих» – за себя и погибшего на войне брата. И слепой корзинщик, который не только смирился с потерей зрения, но и научился находить в этом неожиданные плюсы. Есть среди «портретов» люди и не очень привлекательные, вроде Стаканчика, который всегда носил с собой маленький стакан в надежде, что нальют, или семейки местных воришек, или братьев-близнецов, что постоянно стремились что-то учудить. Но и в таких автор находит что-то хорошее и искреннее, но, честно говоря, получается немного странно, потому что выглядит примерно как: ну и что, что он ворует, все уже и привыкли, зато человек хороший, смотрите, как внучку свою любит. Ну, то есть автор так не пишет, но впечатление остается именно такое.
Но в целом, посыл Анастасии Коваленковой понятен: все они, какие есть, свои люди, «наши», родные, каждый из них – часть этой деревенской жизни, и даже пусть кто-то из них доставляет неудобства, даже и о нем люди будут беспокоиться, если что-то случится. И она старается свое теплое чувство передать читателю. (Другое дело, что мне, допустим, оно так и не передалось).
Язык книги красивый и этак немного напевный, на старинный манер, из-за чего у меня постоянно возникал диссонанс, ведь описываются события максимум 40-летней давности, а многие и более поздние. Есть ощущение, что автор немного перебарщивает в передаче «самобытной» речи (причем даже своей собственной, когда пишет о своих диалогах с деревенскими), чудится мне тут некий налет искусственности. Но на 100% утверждать не могу, потому что в каждом регионе свои особенности речи и можно услышать интересные и необычные варианты, особенно у пожилых людей. Поэтому, может быть, и правда люди в деревне, где выросла Анастасия, 30-40 лет назад говорили именно так.
Подводя итог, я бы сказала, что большого следа эта книга во мне не оставила. У меня не было желания растянуть ее подольше или же поразмышлять над отдельными рассказами. Прочитала – и прочитала…