– Мистер Титчер скоро придет, – в комнату постучалась администратор и улыбнулась. Я подтягиваю с мыса на колено чулок и благодарю ее за то, что сказала. Она всегда добра к нам всем. Женщина сорока пять лет, не замужем и никогда не имела длительных отношений. Мне было ее жаль, но лишь тогда, когда я не была одета в яркое неглиже с белыми чулками. Когда после работы собиралась уходить, она всегда ждала меня, последнюю. И по дороге до троллейбуса ее разговоры вились вокруг новой булочной за углом или же старого, но безумно интересного детективного романа. Всех наших бесов мы оставляли за дверью, когда ее закрывали на ключ. Все наши лишние глаза.

Клиенты были разнообразными. В основном, это были мужчины около пятидесяти лет. Почти всегда статные, приходили с букетами или дорогими украшениями. Я уже становилась для них любовницей, а не просто девочкой на одну ночь. Они улыбались, когда видели, что я еще не надела пояс и подтяжки, и просили остаться в таком виде.

Желание клиента для нас – всегда закон.

Мистер Ангус Титчер был немного моложе постоянных клиентов. Ему было тридцать пять, о чем он сказал лишь после пятого или седьмого нашего «свидания». Я посмотрела на него и спросила, сама того от себя не ожидая: «А какая потребность в девушке на одну ночь?». И он не дал ответа. Он улыбнулся и сказал, что это не входит в мои обязанности. Но позже Мистер Титчер сказал, что у него не ладится с девушками с подросткового возраста, а потребности все-таки есть. Я бы не сказала, что он мастер в этом деле, но и не любить его за быстроту, чрезмерно яркий запах тела или волосяной покров его не могли. Он был во всем абсолютно нормальным.

В дверь постучались и открыли. Ангус зашел в комнату и снял с себя толстовку на молнии.

– Аннабель, доброго вечера, – он не присаживается сразу на кровать. Он ждет, пока с ним заговорю.

– Добрый вечер, мистер Титчер.

– Как ты? Как клиенты?

– Все хорошо, мистер Титчер. Выдающихся клиентов не было, – я улыбаюсь ему, а он присаживается и обнимает меня. Его объятия всегда были очень слабыми, будто он боялся сломать меня. Он целует мне шею, плечи, стягивая с меня тонкую кружевную кофточку. Его руки еле касаются моего тела, тонкие пальцы ласкают мои.

– Встань, пожалуйста, – Ангус всегда платил за два часа. Первый час он нежно и трепетно целовал все мое тело, все складки, все потаённости. Следующий час был самым робким сексом, которым мне доводилось заниматься с клиентами. Я почти никогда не была сверху. Он входил в меня в миссионерской позиции всегда. И все полчаса фрикций он целовал меня. Целовал в губы, щеки. Он занимался купленной любовью. Любовью за деньги, но никак не сексом.

Я встаю по его приказанию. Ангус смотрит на мое тело, обнимая за бедра и вдыхая. Мужчина снимает с меня тонкое белое платьице и целует груди. Он утопает в поцелуях, нежных и ласковых, опускаясь ниже, к тонким, еле заметным трусикам. Они тоже уже сняты.

Разные клиенты предпочитают разные интимные стрижки. Ради некоторых можно две недели не бриться, и тогда они получают самое сильное удовольствие. Кто-то просит все сбривать. Все это делается заранее, чтобы точно знать, как угодить клиенту.

Титчер предпочитал полностью все без волос.

Он долгое время ласкает меня языком, даже спрашивает, готова ли я, узнавая мою степень возбуждения. Никто, кроме него, не бывает настолько нежным. Для клиента я должна быть готова всегда, имея на комоде лубрикант.

Титчер сам берет его и смазывает мой вход и клитор. Затем надевает презерватив, его тоже обильно смазывает и входит, сперва поглаживая меня членом. С Титчером мне не приходится по-актерски стонать, потому что наш секс с ним всегда обрамлялся тихой музыкой на фоне, такой же протяжной, как и его фрикции. Он входит, целует меня, выходит. Он продолжает так, иногда начиная двигаться быстрее. Я лишь томно дышу и хватаюсь за его спину.

Когда он кончает, он обязательно спрашивает было ли мне хорошо. Он спрашивает во время секса раз пять статично о моем удовлетворении. Я улыбаюсь и говорю, что он отличный любовник.

Я лежу на кровати. Все еще обнаженная, но уже не так сильно привлекающая его. Ангус одевается.

– Аннабель если бы ты только знала, как мне приятно находиться с тобой, – он застегивает молнию на толстовке и присаживается ко мне. – Иногда я представляю, что ты встречаешься со мной. И что просто у тебя тяжелая работа, требующая частых отъездов, – он пальцами проводит по моей щеке, затем целует. – Мне бы так хотелось пригласить тебя куда-нибудь.

– Клиенты – это клиенты, – тихо шепчу я. – Подойди ты ко мне на улице и не знай я тебя, я бы согласилась на любую забегаловку, – я улыбаюсь, вторя ему. – Но не сейчас.

– Я хожу на другие свидания, – он протирает глаза руками, – но они либо не хотят продолжать общение, либо просто до безумия скучны и вульгарны.

Я смеюсь от слова «вульгарны» и встаю.

– Деньги отдашь администратору, как обычно, – я накидываю теплый халат и иду в ванную, включая воду в душе. Повернувшись обратно, я ожидаю увидеть, что Титчер уже ушел, но он стоит и держит в руке белый шоколад с орехами.

– Просто маленький презент, – он ухмыляется.

– Спасибо, мистер Титчер, – я целую его в губы в момент, когда телефон начинает тихо мурлыкать о законченном времени.

– Спасибо, Аннабель.

Он выходит из комнаты, а я иду в душ. Там, сняв с себя халат, я недолго осматриваю покрасневшие щеки в зеркале и принимаюсь за мытье тела. Будто смывая с себя эти воспоминания, из душа я выхожу бодрая и свободная от лишних мыслей. Администратор стучит в комнату и заходит.

– Да, Хлоя? – зову я ее, вытирая волосы полотенцем.

– Он дал больше обычного, вы меняли условия?

– Нет, все было, как и всегда.

– Видимо сегодня ты была очень хороша, – она смеется. – И шоколадку оставил. Да ты просто..

– Хлоя, без лишних домыслов, – я кидаю полотенце на кровать. – Еще кто-то есть?

– Нет, на сегодня у тебя все. Можешь собираться.

– Отлично, спасибо, – я улыбаюсь администратору и вытаскиваю свой рюкзак из комода.

– Не забудь взять деньги у стойки.

– Такое не забудешь, – мы вместе смеемся.

Я беру деньги и улыбаюсь Хлое.

– Кто-нибудь еще остался?

Женщина смотрит в экран.

– Нет, ты как всегда последняя, – она выключает компьютер и берет сумку. – И почему Ангус приходит последним всегда?

– Работа, может, – пожимаю я плечами. У нас совершенно не принято обсуждать то, какими были наши клиенты. Мы никогда не обсуждали размеры их членов, то, как они вели себя в постели. По нашей одежде всегда было понятно и без слов, каким сексом мы будем заниматься. Если я надела ярко-красный корсет с черными вставками, значит, что еще немного и придет Джордж Марвин. Это значит, что я достану высокие ботфорты черного цвета. Это значит, что будет жесткий секс, который продлится не больше получаса. Все свои предпочтения клиенты заранее обговаривают со мной. Я говорю, что я могу позволить сделать со мной. В роли сабмиссив выступать мне неохотно, а быть доминатрикс я никогда бы не предпочла из-за своего слабого характера.

Девушки-бабочки знали друг о друге совсем немногое. В целом, мы предпочитали не общаться. Мы не знаем, чем кто занимается за своими дверьми. В доме нас всего около пятнадцати. И о других девушках я знала только то, что у всех них выдуманные имена.

Мы не знали, кто занимается БДСМ, потому что на лицах нет табличек, вроде: «избиваю мужчин и наступаю каблуком на мошонку». Мы не знали, есть ли у нас здесь любители копро или золотого дождя. Все это могла знать только Хлоя, потому что цены на все сильно разнились.

За час с мужчиной я зарабатывала около ста пятидесяти евро. Иногда больше, в зависимости от его просьб. За анальный секс я всегда просила надбавку в виде сорока-шестидесяти евро. Если мужчина предпочитал только оральные ласки, то брала с него девяносто.

– Он такой робкий всегда, – она улыбается и смотрит на мою реакцию. – В постели, наверное, точно такой же аккуратный, как и тогда, когда достает свои деньги.

И мы выходим из дома. Дверь захлопывается, а Хлоя меняется в лице, становится безумно уставшей.

– Дома собака ждет, бедная. Придется завтра рано утром встать, чтобы прогуляться с ней.

– Какая у тебя собака?

– Бультерьер. Совсем малышка. Марджери.

– Красивое имя.

– Подглядела его у одной из наших девочек, – она ухмыляется. – У вас всех имена такие скучные на самом деле, а выдаете прямо если не цветок, то точно королевскую особу.

– Марджери как на самом деле зовут? – спрашиваю я с небольшим интересом.

– Джей, – женщина всматривается вдаль, выглядывая последний троллейбус.

– Как все просто, – я достаю свой проездной, завидев свет фар. На проездном красуется мои настоящие имя и фамилия.

– Недолго ждали.

В тишине мы едем до конечной. Хлоя выходит из троллейбуса и спрашивает.

– Ты столько денег зарабатываешь, а все еще не хочешь купить себе машину.

– Хлоя, хватит считать чужие деньги, – я смеюсь. – Ты с наших денег тоже нехилый процент имеешь вообще-то.

– Это не так важно. Самое важное было – подколоть тебя, – она стучит мне по носу и улыбается. – До завтра.

– До завтра.

Я иду к своему дому. Достав ключи, быстро открываю дверь и поднимаюсь на четвертый этаж. Моя квартира уже ждет меня.

Я захожу в квартиру и осматриваюсь. Меня не бывает здесь только по вечерам, но как же приятно снова оказаться здесь. Я раздеваюсь, принимаю еще раз душ и ложусь на кровать, доставая ноутбук.

Меня потянуло зайти на наш сайт.

Сайт не был каким-то вычурно-розовым, где мы описывали все то, что можем делать. На нем были просто наши имена и номера телефонов. Клиенты частенько звонили сперва нам, узнавая как раз то, чем мы занимаемся. Если только они не просили чего-то запредельного. Тогда все переговоры шли с Хлоей и лишь потом с определенной девушкой. Я переключаю вкладку и начинаю смотреть сериал.

В коридоре вибрирует телефон. Лениво потянувшись и прикинув, нужно ли мне проверить, кто пишет, я все-таки встаю и беру телефон. Незнакомый номер.

– Привет, Аннабель, извини, пожалуйста, что я так неожиданно написал, просто сегодняшняя наша встреча, она не дает мне покоя. Я хочу, чтобы мы встретились в обычной обстановке. Я хочу пригласить тебя в кафе или ресторан. Ты чудесная. Ангус.

Я тихо вздыхаю.

– Здравствуй, Ангус. Я не могу встречаться с клиентами. Это против моих личных соображений.

– А ты можешь говорить с ними через экран своего смартфона?

– Ангус, клиенты – это клиенты. Не нужно путать ваше удовольствие с вашей настоящей жизнью.

– Если я скажу, что ты – уже часть моей жизни?

– Я ни за что не поверю в это. Если хочешь со мной увидеться, ты знаешь сумму, по которой я могу в непринужденной обстановке поговорить.

– Тогда какое время завтра свободно?

– Одиннадцать часов вечера. Два часа. Как обычно?

– Пожалуй. Извини за этот разговор.

Я не отвечаю на последнее его смс. Захожу в переписку с Хлоей и пишу.

– Завтра одиннадцать часов вечера. Ангус.

– Ты просто бомба, милочка!

– Или он недалекий романтик.

Я засыпаю, не желая видеть завтрашний день.

Я проснулась в три часа дня. Это было обыденно для меня, потому что засыпала я около четырех часов утра. Мой кот ластится об руку и мурлычет.

– Дастин, – я чешу его и встаю. Рассчитав, сколько времени мне понадобится до того, как уйти, я готовлю легкий завтрак, пара листьев салата, два отварных яйца и сыр. Все это я перемешиваю в незамысловатый салат и ем. Я смотрю в телефоне время во сколько приходят клиенты. Их было всего трое. Тревор, Паркер и Ангус. Все расположились с пяти часов вечера. Собравшись, я ухожу из квартиры.

Я вхожу в дом. Хлоя сидит за стойкой.

– Добрый вечер, Нил, – женщина улыбается. – Тревор будет в пять.

– Да, я помню. Зови меня по имени, которое написано на нашем сайте.

Я прохожу в свою комнату и захлопываю дверь.

Тревор занимался со мной анальным сексом. Он очень любил ласкать мой анус, иногда переходя языком на клитор, а после просил мне дрочить ему и попутно вставлял мне два пальца в анус. Так он пытался его размять и растянуть. Я каждый раз показываю ему на лубрикант, и он берет его.

Я жду Тревора после того, как сделала клизму и достала необходимую смазку. Он заходит в комнату.

Это был высокий полноватый мужчина. Ему было слегка за пятьдесят, с женой расстался и, в общем-то, больше он мне ничего не говорил.

– Добрый вечер, Аннабель, – он снимает пиджак и присаживается, ожидая, пока я встану на четвереньки. Я выгибаю спину.

Его штаны со звоном падают на пол. Он остается обнаженным.

Язык Тревора ласкает меня. Я постанываю, может, слегка наигранно, но ему это нравится. В ход идут его пальцы, он массирует клитор, пока язык лижет анус.

Все предельно просто, как по сценарию. Мы занимаемся анальным сексом, всегда в презервативах. Он заканчивает и уходит.

Все мои клиенты никогда не жаловались на меня. Я делала все строго по их указаниям. По тому, как она просили или просят.

Паркер приходит с букетом. Ему пятьдесят пять. Он не был одинок, за все время, что он приходил сюда, он сменил где-то пять девушек, при этом еще и имея трех «настоящих» за пределами нашего дома. Он был каким-то бизнесменом, но очень не любил говорить о своей работе. Он приходил всегда с цветами и благодарил за подаренную встречу. Он был иностранец. Взрослый англичанин.

Он любил классику. Я почти всегда была в бордовом эротическом раздельном белье. На моих ногах черные чулки в сеточку, волосы завиты в красивые локоны, а на губах алая помада. Он всегда смеялся с моего макияжа, потому что не понимал, для чего краситься, если все равно потом придется это смыть. Я тихо вторила ему смехом и раздевала мужчину.

Одним из его условий был запрет на поцелуи.

– Погода просто жуть, – он снимает свое пальто и вешает его. – Ох, Аннабель, – завидев меня в новом белье, на его лице появляется приятная улыбка, – для чего только ты так выряжаешься. У меня все равно зрение плохое, – он смеется и подходит, – вижу я только очень-очень близко.

Он обнимает меня и попутно расстегивает лифчик. Я почти целую его, но вспоминаю о запрете. Он, замечая это, слегка хмурится, но продолжает раздевать. Я остаюсь в чулках.

Паркер ложится на кровать и выжидающе смотрит на меня, когда я подойду к нему. Его член, на мое негодование, стоял всегда прямо и безотказно. И он был большим. Паркер внизу был просто громадным, по сравнению с его худощавым телом. Впервые увидев, я немного опешила, не зная, что делать с ним. Но потом, как и все, приноровилась, привыкла, терплю.

Я раздеваю мужчину и сажусь сверху, проводя от подбородка до паха одним пальчиком. Он закидывает голову.

Его член проникает в меня. Я двигаюсь на нем, мои бедра ускоряются. Паркер стонет. От быстроты движений моя смазка выделяется и начинает размазываться по мужскому паху.

Он кончает в тот же момент, когда я слезаю с его члена.

Паркер одевается, выбрасывая презерватив в мусорное ведро, и уходит.

Мне остается ждать Ангуса.

Я сижу и жду его, молясь, чтобы он не устроил какой-нибудь фарс в виде «ты выйдешь за меня замуж?». Бре-е-ед.

Ангуса было немного жаль. Мне стало казаться, что он влюблен в меня. Этой чистой мальчишеской любовью, о которой пишут поэты в своих стихах. Я не люблю стихи. Никогда не находила рифмованные бессмысленно слова чем-то романтичным или приятным. Бредовые истории, в которых лишь одна на миллион – правда.

Дверь открывается, а за ней стоит Ангус. Он принес одну единственную высокую розу, бутон которой еще не расцвел. Он улыбается и подает его мне. Я усмехаюсь и отношу цветок в ванную. Роза необычайно приятно пахнет, ее аромат разносится по маленькой комнате.

Ангус сидит и ждет меня у кровати.

– Доброго вечера, Аннабель.

– Здравствуй, Ангус, – я подхожу ближе к мужчине и целую его.

– Простите меня за эти смс, я немного был настойчив, я… – мужчина на ходу ищет оправдания себе. – Я не находил себе места, мне так хотелось с Вами увидеться. – Его губы целуют мою шею. – Я могу заплатить Вам, чтобы сходить с Вами в ресторан?

– Ангус, это против моих личных убеждений. Если Вы влюбились в меня, то, послушайте совет, никогда не приходите сюда. Чем больше Вы будете видеть меня, тем больше будут Ваши чувства.

– Я просто хочу узнать вас ближе, Аннабель. Я хочу знать о том, что Вы любите, как Вы любите. Я хочу быть самым запоминающимся любовником, Аннабель.

– Мистер Титчер, у людей, подобным мне, бывают запоминающиеся любовники? Вы думаете, вы единственный, кто хотел общения со мной?

Ангус молчит, но потом будто срывается. Он схватывает меня и переворачивает на живот, приподнимая ноги. По оголенным бедрам он больно шлепает ладонью. И я понимаю его. Ангус хочет, чтобы он запомнился для меня тем самым лучшим мужчиной. Только вот, нет их. Лучших.

У меня никогда не было самого лучшего секса. У меня был нежный, странный, грубый, неуклюжий секс. Но никогда не было самого.

Мой первый секс был в музыкальной школе. Я занималась фортепиано пять лет, и на шестой терпение наблюдать за красивыми и тонкими пальцами своего преподавателя лопнуло. Я всегда считала, что он относился ко мне чуть более мягко, чем к остальным ученикам. По нескольку раз заставлял играть одну и ту же композицию, хоть я и знала ее на отлично. Мои пальцы скользили по клавишам, а он не унимался. В один вечер, когда все разошлись, я решила остаться и проследить за его действиями в одной очень компрометирующей ситуации. Обычной компрометирующей ситуации. «Упавший карандаш». Я любила это делать перед парнями в школе, а потом колледже. Обычный карандаш, который целый день прослужил мне для подчеркивания и написания нот. Я смотрю на своего преподавателя, смотрю на его джинсы, туго обтягивающие бедра, и карандаш сам падает. На мне была обтягивающая юбка-карандаш и во мне были пятьдесят пять килограмм страстной натуры. Я наклоняюсь за «упавшим карандашом». И он замечает. Он замечает шестнадцатилетнюю девушку, использующую заводящий маневр «упавший карандаш». Он поднимает мне его.

– Забылись? – мужчина отдает мне карандаш, и я убираю его в сумку.

– Совсем все из головы вылетает, Мистер Вальт. У вас новые штаны?

– Да, недавно купил в Левайс. Одни из немногих, кто делает хорошие джинсы. Тебе нравятся? – он осматривает свои джинсы и возвращает взгляд на меня. На мои ноги в обтягивающей юбке. – Не рано носить такую официальную одежду?

– А я не чувствую себя на шестнадцать, – я улыбаюсь ему и присаживаюсь за рояль. Учили играть нас именно на нем.

– Сыграешь мне?

– А, может, вы сыграете? Уже столько лет учусь, но никогда не слышала полных произведений от ваших рук, – мои глаза осматривают его тонкие венистые руки.

– Время уже позднее, да и я не думаю, что.. – мужчина замечает мою блузку, расстегнутую совсем немного, но настолько, чтобы видеть окантовку бордового кружевного бра. – Что вам нужны какие-то потуги недомузыканта.