– А мне тогда показалось, – сиплым шепотом выговариваю я, – что это ты меня уронил на пол и закрыл собой.
Лекс молчит. Потом неохотно сообщает:
– Тебе не показалось.
– А с тобой ничего тогда не случилось? Я переживала, что тебя могли ранить или… Но Грин сказал, что ты жив.
– Жив, – криво усмехается он. – Сама же видишь. Подлатали и как новенький.
– Стой, – сорванным голосом прошу я. Сердце обрывается. – То есть, ты был?.. То есть, в тебя…
Почему-то я не могу это выговорить. Меня накрывает новой волной страха, кажется, что я сейчас сознание потеряю, и Лекс это замечает.
Он грубовато сгребает меня в объятья.
– Это ерунда, девочка. Повалялся в больничке и все. Как раз на вертолете и доставили.
– Долго ты был в больнице? – глухо спрашиваю я куда-то ему в шею.
– Месяц.
– Ты поэтому не писал? Не мог?
Молчание затягивается, но потом Лекс, словно что-то решив для себя, говорит спокойно:
– Мог, девочка. Мог. Но решил, что без меня тебе будет лучше.
В груди все болезненно сжимается.
– А зачем тогда приехал?
– Заебался, – признается он, касаясь губами моей макушки. – Все время про тебя думал, чуть крыша не поехала. Походу, без тебя теперь все время будет не то. Мне нужна ты. Навсегда.
У меня все плывет в голове от этих внезапных откровений, а близость его тела все делает еще сложнее, поэтому я отстраняюсь.
– Лекс, мне надо пойти домой, – тихо говорю я. – Как-то уложить это все в голове.
– Я завтра приеду, – утвердительно сообщает он, но небольшая нотка вопроса в голове остается.
– Приезжай, – соглашаюсь я, но когда Лекс тянется за поцелуем, я отворачиваю голову и упираюсь ладонями ему в грудь.