Цитаты из книг автора «Анастасия Долганова»

Внутреннее обесценивание проявляется и внешне: в речи и в решениях, которые человек принимает по поводу самого себя. Юля, рассказывая о себе, часто делает ремарки типа: «Ну я же раздолбайка», «Я, как обычно, торможу», «Ну мне же непонятно с первого раза». Этот поток речи утомляет: я отношусь к Юле хорошо, мне нравится ее внутренняя энергия, и я сочувствую той ситуации, в которой она оказалась, но она как будто сама запрещает мне испытывать к ней симпатию.

Гера рассказывает: когда он просыпается, то обычно у него хорошее настроение. Несколько минут, пока он окончательно не пришел в себя и его внутренние процессы не начали работать в полную силу, он может быть даже приятным в общении. Его жена говорит ему, что тот Гера, который уходит с утра в душ, и тот, кто из него возвращается, – это два разных человека. Проснувшись окончательно, Гера становится хмурым и раздраженным. Он вспоминает неприятности, произошедшие вчера, впадает в уныние от вида куртки, которая ему не нравится, а по пути на работу сравнивает свой автомобиль с теми, что рядом, и чувствует свою неполноценность. Иногда, если утро идет по непривычному сценарию, состояние радости удается задержать на несколько часов, но потом неизбежно самоугнетение продолжается. В таком состоянии для него становится непереносимым любое внешнее напряжение: уровень внутреннего и так слишком высок, срабатывают предохранители, и Гера часто не может даже запомнить, что нужно вынести мусор или заехать за лекарством для собаки. Если Гере удается избежать своих монотонных утренних мыслей или у него есть основания для внутренней похвалы – то он вполне энергичен. К сожалению, это быстро заканчивается.

Опыт является стабильным: он неизменен, поскольку остался в прошлом. Объективно он останется с нами до конца жизни, обеспечивая нас знанием о том, кто мы есть, и о границах наших возможностей. Субъективно опыт можно исказить настолько, что он начинает быть не основанием для уверенности, а, наоборот, основанием для сомнений в себе. Уверенность для мазохиста – такой дар, с которым он не знает что делать. Быть неуверенным и сомневающимся подходит ему больше, это привычнее и безопаснее, поскольку помогает строить привычные отношения с людьми и с миром. Мазохист боится быть успешным, поскольку это лишает его инфантильной позиции и предполагает взросление и ответственность, которых он не хочет выносить. Внутренний процесс обесценивания может выглядеть как сравнение себя с другими, поиск поводов для того, чтобы чувствовать себя плохо, поиск оснований для тревоги или недостатков принятого решения, плохие воспоминания, повторение расстроивших диалогов, самоупреки и самообвинения.

С деньгами мазохист строит такие же отношения, как и со всем миром. Деньги становятся одновременно источником страдания, основанием для чувства морального превосходства и полем для реализации вторичных выгод. Так как мазохист не может быть счастлив потому, что его счастье лишит его последней надежды на любовь и принятие, денег у него обычно нет, а если есть, то они используются специфическим образом. Деньги – хороший ресурс, который может быть потрачен на улучшение качества своей жизни. Так как для мазохиста это неприемлемо, то денег он либо не зарабатывает, либо тратит на помощь другим, сомнительные проекты, копит их или теряет. Нередко деньги становятся поводом, из-за которого начавшийся процесс изменений останавливается и все возвращается на круги своя.

У человека, который сорок лет не задумывался о том, чего он хочет, нет шансов просто взять и понять, чем же он будет заниматься теперь. Более того, любая работа, связанная с познанием себя, чревата разочарованиями, поскольку неизбежно окажется, что жизнь, которая выглядит такой долгой в отсутствие желаний, выглядит преступно короткой для начала собственного пути во второй ее половине.

Создается такое впечатление, что на задачи адаптации будущий мазохист еще ребенком потратил слишком много сил и на лучшую жизнь в настоящем их уже не осталось. Жалобы на профессиональную нереализованность или творческий тупик связаны также с отсутствием контакта с чувствами и потребностями. Ориентируясь на социальные нормы, мазохист строит свою жизнь без учета того, чего хочет на самом деле, и неизбежно упирается в тупик, потому что этот социальный сценарий конечен. Если бы он черпал энергию из знаний о себе и собственных импульсов, то за очередным горизонтом всегда открывалась бы неисследованная зона, пойти в которую означало бы выполнить очередную задачу развития. В общих для всех сценариях таких горизонтов нет.

Проблема не решается, все становится только хуже, Яна начинает много работать, чтобы хоть как-то отвлечься от своего подавленного состояния и суицидальных мыслей. Работа тоже превращается в муку – ее слишком много, а денег недостаточно: Яна работает на себя и устанавливает неадекватно низкие цены на свои услуги. В разбитом и полуразрушенном состоянии она живет так, чтобы разрушаться и дальше.

Саморазрушение не всегда очевидно, как, например, алкоголизм или физически разрушительная работа. Иметь плохие отношения с детьми, перенапрягаться до болезней, быть бедным, рожать нелюбимого ребенка, быть в отношениях с тем, у кого отношения с кем-то еще, – это тоже саморазрушение. Часто бывает так, что попытки улучшить свою жизнь заканчиваются для мазохиста тем, что он попадает в еще более сложную ситуацию и тем самым отказывается от дальнейших продвижений. Что характерно, от помощи мазохист отказывается. Объяснять это он может тем, что просить стыдно и что он сам должен разобраться, но это тоже проявление внутреннего саботажа.

Для мазохиста границ не существует: к нему можно придти в любое время, взять любую вещь, обратиться с любой просьбой. Для мазохиста также не существует и границ других людей: выбирая для себя пассивный способ во взаимодействиях с миром, он ожидает ответной услуги от всех остальных.

Так как собственное тело для мазохиста не имеет большого значения, он довольно легко переносит не вызывающие больших затруднений симптомы и даже использует их для сохранения такой системы, в которой он чувствует себя хорошо. Так, аритмия или повышенное давление может быть хорошим основанием для пассивного наказания или чувства вины, головная боль – легальной причиной для отказа в чем-то, больной желудок может обосновывать строгую диету и изможденный вид. Симптом в таких случаях выполняет функцию косвенного послания: ты виноват, я устала, я нуждаюсь в заботе, пожалей меня. Таким образом, подавленные потребности находят себе место.