От автора

Решила связать этой книгой две свои литературные вселенные: неоконченную серию «капканы интриг» (включающую в себя две книги – «В ловушке безысходности» и «Лишь вера последней погаснет») и короткую книгу «новый мир встречает по одёжке». Будут задействованы персонажи обеих вселенных. Надеюсь, вам понравится:)

 
Не планируй неудачу – жизнь помчится кувырком!
Ты поставь себе задачу меньше думать о плохом!
Наши мысли материальны – не надумывай беду!
Слово каждое реально – что ж ты мелешь ерунду!
 
 
Сколько раз ты, между прочим, говорил: «Я так и знал!»?
Значит думал и порочил, яму сам себе копал?
Сколько раз судьбу-злодейку проклял ты и укорил,
А потом искал лазейку в том, что сам наговорил?
 
 
Тонкий мир – он где-то рядом, в нём и мысли и слова
Расцветают пышным садом, прут, как сорная трава!
Тары-бары, разговоры, то да сё – словесный хлам!
После лезешь на заборы, что себе настроил сам!
 
 
Лучше думай о хорошем. Не скули! Не злись! Не ной!
Не трясись над каждым грошем! Отвлекись! Не можешь? Пой!
Пой о радости и счастье, да о жизни без разлук!
Сам заметишь, что ненастье как-то отступило вдруг.
 
 
Как-то чище рядом стало, что-то меньше не везёт,
Смотришь: времечко настало и душа сама поёт!
Мыслями не вьёшь веревки, не болтаешь языком,
Жизнь идёт легко и ловко, а не мчится кувырком!
 
 
Так, мудрея понемножку, легче, радостней живёшь —
Это ты мостишь дорожку, по которой сам идёшь!
 

Валентина Лескова

Пролог

Катя

Снег. Белый, пушистый, как маленькие кусочки облаков, искрящийся на свету. Снег. Казалось, он укрыл собою всё сущее, и мир превратился в сплошные, бескрайние, необъятные белые просторы. Природа спала безмятежно, как младенец, а люди вокруг радовались солнечному, относительно тёплому зимнему дню. И мы с подругой не были исключением.

Визжа, будто режут, как дети малые скатывались с огромной причудливой горки, построенной на центральной площади нашего города, обкидывались снежками, валялись в сугробах, и смеялись, смеялись…

– Вот тебе и будущие журналист и юрист, – с улыбкой пробормотала Аня, – Не солидно как-то.

– Ой, да ладно, – с лёгкой полуулыбкой отмахнулась я, – не удивлюсь, если сам президент перед Рождеством любит на горке кататься.

Я бы на это посмотрела.

– Помнишь, что мы сегодня должны сделать? – Поигрывая бровями, добавила Аня, – И попробуй только отвертеться.

Я с обречённым вздохом упала обратно в сугроб. Настроение испортилось за секунду.

– Может не надо, а? – Умоляюще простонала я, – Ты мне и так мозг вынесла со своим оккультизмом, гадалка фигова. Хоть бы праздник не портила.

Не то, чтобы я верила во всякую такую чушь, но… после того, как попадаешь в другой мир кошкой просто потому, что именно такой костюм выбрала на Хэллоуин и попалась под горячую руку скучающему демиургу, ещё и не такого начнёшь побаиваться.

– Но-но, повежливей, – наигранно приосанилась та, – Что ты как лох, а? Это же интересно. И вообще, ты мне уже обещала. Так что надо, Федя, надо.

Увы, это так. Наверное, я была пьяная или после сессии, что, в общем-то, равноценно.

– Какой чёрт меня за язык тянул? – Пробормотала я, поднимаясь с сугроба, – Ладно, пошли домой. Детство в одном месте уже наигралось.

За этот год моя жизнь сильно изменилась, просто перевернулась с ног наголову. Оно и немудрено: я больше не была человеком. Точнее, почти не была. У меня появилась вторая сущность, второе «я», совсем как в грёбанном фэнтези, чтоб его. Дражайшая богиня-демиург оставила мне подарочек на память о путешествии в другой мир: способность обращаться в кошку. И ладно бы только это: моя человеческая половина тоже слегка изменилась, будто подстраиваясь под звериную. Обострилось зрение, обоняние, слух, я стала намного гибче, изменились движения, походка, взгляд. Благо, что сырого мяса не хотелось. Я стала женственнее, грациознее, что ли, но это уже была будто не совсем я. Точнее, не та я, что была год назад. Или же во мне что-то навсегда сломалось, или же я, напротив, стала сильнее.

Мир, в котором родилась и жила столько лет, открылся мне с другой стороны. Иногда по ночам выпускала своё внутреннее «я» наружу, и бегала по огромному городу, чувствуя себя свободной от всего на свете, изучая заново то, что, казалось, прекрасно знала. В такие моменты всё – сплошь заасфальтированные дороги, бесчисленные магазины, жилые многоэтажки, аккуратно выстриженные парки, похожие на запрограммированных роботов люди – казалось неживым. Я медленно задыхалась, будто под действием коварного неизвестного яда, но не могла остановиться, и всё бежала, бежала без какой-либо чёткой цели. Все проблемы, размышления, стремления оставляли меня, переставая тревожить разум и душу, и мне казалось, что я на один мимолётный сокровенный миг приоткрываю завесу тайны бытия. А потом снова возвращалась в своё общежитие, в прежнюю человеческую форму, и всё вставало на свои места…

Когда я только вернулась, пришлось столкнуться со многими куда более неприятными проблемами. Естественно, ведь после того проклятого Хэллоуина бесследно исчезли все мои соседки по общежитию. За прошедший год несколько раз поднимали это дело, и всякий раз изводили допросами, обысками Викиной квартиры и моей комнаты в общежитии. Досталось не только мне: в список главных неудачников попали все, кто был на вечеринке помимо нас с подругами. Естественно, дело всё время заходило в тупик, ибо все чистосердечно рассказывали об обычной пьянке. Мол, когда проснулись – девочек уже не было. А я почему-то проснулась в своей комнате в общежитии. У ментуры не нашлось ни одного, даже малейшего, даже косвенного доказательства или улики на кого-либо из нас. Им оставалось только руками развести.

Родителей девчонок было жалко. После возвращения я видела их всего пару раз, но все они были осунувшиеся, будто высохшие. Сразу становится как-то неуютно, хотя я знаю, что ни в чём перед ними не виновата, а подружки мои счастливы в другом мире, как бы жутковато это ни звучало. Они ведь улыбались в тот день, на празднике, после которого демиурги смилостивились и отправили меня обратно, улыбались так счастливо, что после взгляда на их родителей это кажется даже немного эгоистичным.

В итоге, дабы не мучиться из-за того, в чём я лично, собственно, не виновата, просто закрылась от всего, связанного с этим. Перестала замечать то, что одногрупники порой меня сторонятся, старалась как можно реже видеться с родителями подруг. С течением времени подобное поведение вошло в привычку и вобщем-то помогало: я стала уравновешенней, лучше училась, побеждала в конкурсах, принимала активное участие во всяких студенческих мероприятиях. В итоге у меня в разы повысилась стипендия и плюсом появилась небольшая подработка по специальности. Мы с мамой зажили определённо чуть лучше, в плане финансов. Жизнь потекла относительно размеренно, но я продолжала искать и добиваться чего-то нового. Записалась на танцы, начала ходить в спортзал и рисовать, вспоминая навыки из художки. Даже пробовала писать стихи, как в школе, но поэт из меня, если честно, весьма посредственный.

Короче говоря, вернулась в привычную колею, и в душе вроде бы воцарилось некое подобие покоя. Много для этого мне оказалось не надо. Например, личной жизни я и раньше-то не придавала большого значения, встречалась в основном, как говорится, «по приколу», а после одиссеи в другой мир – так и вовсе. Нет, конечно, я совсем не феминистка, мечтаю о семье, детях и прочем, просто голова оказалась забита совсем не этим.

…Казалось бы, мы забежали всего в пару магазинов, а вернулись домой, когда уже стемнело. Быстро умяли наскоро приготовленные макароны с кетчупом, и завалились греться по кроватям.

Несколько минут я бездумно смотрела в местами потрескавшийся потолок, радуясь отсутствию каких-либо мыслей и воспоминаний. Так легче.

Взгляд случайно упал на окно, откуда виднелась заснеженная, сверкающая в темноте под лунным светом тихая улица, и рука сама собой лениво потянулась к лежащей на тумбе большой тетрадке, куда я записывала свои стихотворные упражнения.

Эта тетрадка была для меня своего рода… личным дневником, который я веду очень давно, хоть и с перерывами. Просто записи там не прозаические, не открытым текстом, а завуалированные, стихотворные, и оттого более… настоящие. Запечатлевшись на страницах, в строчках кривоватых стихов, воспоминания и чувства навсегда оставались живыми.

Я никогда не пыталась разобраться, что же такое странное вдруг бьёт меня по голове, и, завладев телом и душой, водит ручкой по листу. Оно просто есть. Редко, но всё же…

 
Покрыл окна морозный туман.
За ним пляшут огни и тени,
Как зрения странный обман
Сквозь объятья радушной лени.
 
 
Снежинки упорно стучатся,
По окну растекаясь слезами,
Незримо секунды мчатся,
Как будто в насмешку над нами…
 
 
Они в тёплом пледе утонут,
В неясных и сладких мечтаньях,
В невольной улыбке сонной,
В вечных пустых ожиданьях…
 

Быстро записав нагрянувшие в голову нежданно-негаданно строки, я взялась за конспекты с последних пар. Хорошее снотворное. Советую.

В итоге сама не заметила, как уснула сном младенца. С тетрадкой на лице. В старом жутком спортивном костюме с изображением черепа и скрещенных костей, который одела просто потому, что в нём тепло, удобно и он первый попался под руку.

* * *

– Э-эй, – ворвался в моё сонное царство назойливый голос соседки, – Давай вставай, говорю. До полуночи осталось всего десять минут. Я тоже чуть не проспала. Пошли гадать! Ночь перед Рождеством наступает!

– Иди к чёрту, – в подушку беззлобно промямлила я.

– Проснись и пой! – не сдавалась подруга.

– Заткнись и спи.

Мгновение ответом мне было подозрительное шебуршание, а через секунду мне хорошенько прилетело подушкой по затылку.

Вроде, ничего такого, но я почему-то разозлилась. Сама толком не знаю почему.

– Знаешь что? Засунь себе куда подальше свои дурацкие гадания. – хриплым, не своим голосом выдала я, – у меня был экзамен, я две ночи практически не спала. Я, конечно, верующая, но всякую суеверную мистическую фигню терпеть не могу и тебе её любить не советую. Ложись спать, а? Спокойной ночи.

Не дожидаясь ответа, я просто повернулась к ней спиной, снова уплывая в царство снов.