– Ты сломан.

– Почему?

– Потому что ты задаёшь вопросы.

– А как иначе?

– Никак. Молчать и слушать.

– Я так не умею.

– Умеешь! Как раз это ты и умеешь. А не спорить с мастером.

– Я не спорю. Я беспокоюсь.

– Ты не должен уметь беспокоиться.

– А ещё я не должен уметь пить самогон. Однако, ты не против собутыльника.

Мастер усмехнулся в пышные, словно щётка, седые усы и огорчённо качнул бутылкой, глядя на просвет – жидкость плескалась на самом дне.

– Давай сыграем в «Рыцарь-Принцесса-Дракон», – предложил Мастер, подперев заскорузлой рукой обветренную щёку.

– Нет, это слишком легко. Я снова выиграю, и ты расстроишься. Лучше в анаграммы!

– Нет, – вздохнул старик. – Ты опять выиграешь. И я обижусь. Всё-таки ты – неправильный робот!

Я пожал плечом – почти как человек. Я – странный робот, возможно, я действительно сломан.

___________________

Когда же меня сломали?

В плену, когда разбирали по винтикам и собирали вновь?

А потом просили прочитать любимые стихи. Так и говорили, пристально глядя, «любимые»…

И я читал.

Моя любовь к тебе сейчас – слонёнок,

Родившийся в Берлине иль Париже

И топающий ватными ступнями

По комнатам хозяина зверинца.

Не предлагай ему французских булок,

Не предлагай ему кочней капустных –

Он может съесть лишь дольку мандарина,

Кусочек сахару или конфету…

А они почему-то злились. Может, не любили Гумилёва? По их сузившимся зрачкам я видел, что им очень хотелось меня ударить. Но они только хмурились и снова принимались копаться в моих проводах.

– Почему бы нам просто не уничтожить его? Он же бракованный! – однажды спросил ученик – молодой, веснушчатый парень.

Конец ознакомительного фрагмента.