Любые книги Нотомб, будь они полностью автобиографическими, или же содержащими в себе переплетение фантазии писательницы с фактами собственной жизни, оставляют ощущение зеркального лабиринта - Амели смотрит на своих героев, одновременно смотря на себя, ты смотришь на героев, а видишь Амели, отражающуюся в них с лукавой усмешкой, тем временем как сама писательница, задорно хохоча, скрывается где-то в запутанном зеркальном коридоре.
Издательство "Азбука" выпустило две книги Нотомб под одной обложкой, предоставив нам, несмотря на томительное ожидание новинки, возможность сравнить две грани творчества писательницы - открытое повествование о самой себе и игру с вымыслом, который донельзя естественно сочетается с её реальностью.
.
Счастливая ностальгия
«"Нацукасии" означает счастливую, сладкую ностальгию, момент, когда приятное воспоминание приходит на память и наполняет её нежностью. Ваше лицо и грусть выдавали печаль; значит, речь шла о грустной ностальгии, а это не японское понятие».
Если вы ищете в «Счастливой ностальгии» счастье, его вы не найдете на первых страницах романа. Как, впрочем, не найдете и сожаления о совершенном и запоздалого раскаяния. Возвращение Нотомб в Японию не было обусловлено сентиментальностью – она абсолютно честно говорит, что, если бы посторонние люди не решились бы снять передачу о её детских годах, она бы никогда туда не приехала. Пожалуй, не такого прагматичного подхода вы ожидаете от книги, в которой рассказывается, помимо всего, о встрече с покинутым 20 лет назад женихом, отношения с которым Амели описала в «Токийской невесте».
Город детства писательницы неузнаваем, разрушен землетрясением и отстроен заново. Старая няня, которая стала для неё матерью, живет в нищем квартале, покинутая собственными детьми. Воистину «конец света - это когда ничего не узнаёшь». Остается искать осколки детства в чудом уцелевшем водосточном желобке, фото из детского сада – только так можно уверовать в реальность своего прошлого, которое отделено от нынешней тебя не только ушедшим временем, но и искореженным пространством. При встрече с бывшим женихом, несмотря на волнение, не узнаешь собственных слов, сказанных тобой – настолько ты изменилась, не можешь согласиться со своим собственным юным голосом.
Горестное сожаление от того, что прошлое не вернуть? Нет. Желание отмотать время назад? Нет. Нотомб нисколько не жалеет о содеянном, как, впрочем, не жалеет и о столь тяжелой поездке. Прошлое осталось в прошлом, и не более того. Она открыто говорит миру, что не изменила бы ничего. Посещение Японии тронуло её сердце, но она не собирается превращать её в тяжкий груз воспоминаний прошлого – возвращение во Францию радует её не меньше встречи с когда-то близкими людьми. Её роман с Ринри был прекрасен – таким он и останется в её памяти, но и сейчас она, как и тогда, прекрасно понимает, что, несмотря на внешнюю идиллию, внутренней гармонии между ними не было.
Мне вспомнилось: когда мы встречались в парке Сироганэ с Ринри, при виде его к моей искренней радости примешивалась скрытая тревога - теперь надо быть счастливой. Улыбаюсь этому устаревшему беспокойству и шепчу себе под нос: "Теперь не надо быть счастливой".
Бывает, судьба дает тебе абсолютно все элементы, необходимые для счастья. Любимая страна, идеальный спутник. Перспективы, будущее. Ты держишь все эти кусочки головоломки в руках и понимаешь, что ты должен быть счастлив. От тебя ждут, что ты будешь счастлив. А ты…ты просто не счастлив. Все хорошо, но этого нет. Многие идут на поводу идеальной ситуации и связывают свою жизнь с идеальными людьми, занимают идеальное место, недоумевая, почему же того самого счастья у них и в помине нет. Люди винят себя, что они пресытились и избаловались, и именно поэтому не чувствуют ничего, ведь любой другой на их месте прыгал бы от восторга. Амели пошла по единственно правильному для себя пути, сбежав из этой эталонной картинки. Она ничего не могла сказать Ринри тогда, она не говорит ему ничего сейчас. Это – прошлое, из которого не надо делать выводы. Оно застыло, как цветок в янтаре, и им можно время от времени любоваться, но нет желания растопить его и вновь вытащить на поверхность. Это было чудесно. Это – счастливая ностальгия.
Петронилла
После автобиографической «Счастливой ностальгии» - прыжок в разгул фантазии. Нотомб вытягивает из клубка своих излюбленных идей мотив встречи с одним из корреспондентов по переписке и его влияния на автора. Главной героине, по традиции, дается экстравагантное и символическое имя Петронилла. Впрочем, в этой книге много отголосков прошлых творений писательницы, время о времени ловишь себя на мыслях: «Почти как в «Форме жизни». А это – ну прям «Словарь имен собственных». Шампанское, сколько шампанского! «Синяя борода»!» Аккуратно расставленные ловушки для привлечения читательского внимания, или же склонность поностальгировать просочилась и в эту книгу?
В этом романе присутствуют все традиционные черты стиля Нотомб, но, помимо них вы сможете ознакомиться еще и с тем, какое отношение выказывают во Франции к «пролетариям» (кто бы мог подумать, что в европейской стране в 2000-х издатель может открыто сказать: «В литературе пролетариям не место»), узнать, как Амели брала интервью у Вивьен Вествуд, которая оказалась, мягко говоря, дамой не такой уж располагающей. А если это не подогреет ваш интерес, в конце вы можете погадать – была ли это чистая литературная фантазия, искусственный сюжет, или встреча с альтер-эго самой писательницы.
Амели Нотомб всегда была и остается для меня скорее остроумным человеком, за жизнью которого интересно следить, нежели писателем, хотя я не отказываю ей в умении сохранять читательское внимание на протяжении пары сотен страниц. Обыденные или нереалистичные сюжеты, концовки, которые больше похожи на слетание с дороги при полной потере управления – всё это может вызвать как симпатию, так и скуку. Но для меня эта писательница всегда останется забавной эксцентричной дамой, за выходом книг которой я слежу, поэтому, если вы не ждете от абсолютно любой литературы мыслей всеобъемлющих и тяжеловесных, как каменные глыбы, о чтении этих романов вы не пожалеете.