Отзывы на книгу «Диагноз смерти»

Каюсь, не всех американских классиков я читала. Но мало среди них таких, о которых я даже не слышала. Вот Амброз Бирс, пожалуй, "последний из могикан". Не слышала о нём, возможно, потому, что ужасы - не самый любимый мой жанр, читаю это довольно редко. Но всё-таки удивительно, что даже имя нигде не попадалось. Видимо, ждало своего часа, только непонятно - зачем, поскольку мне ... ну совсем не понравилось.

Классики короткого рассказа - люди особенные. Уместить в маленький текст то, для чего другим понадобится целый том - особый дар. Среди наших безусловный гений в этом Чехов, среди американцев - О. Генри. У каждого своя стилистика, каждый - отражение своего времени. А вот в Бирсе я увидела отражение отражения, хотя прекрасно понимаю, что я не права. Писатели, помесью чьей манеры письма показались мне рассказы Бирса, все, как один, родились и творили позже него. А список у меня вот какой: золотоискатели Лондона и в ковбои О. Генри попадают в антураж произведений Лавкрафта, и поехало-поехало... Вполне вероятно, что все названные черпали некие идеи у Бирса, поскольку им это имя и творчество было известно, не то что мне)).

В книге много рассказов, они перечислены в карточке книги, если кому-то будет интересно пересчитать, сколько их там, и у многих характерные названия, заранее настраивающие читателя на то, о чём пойдёт речь: "Страж покойника", "Как нашли удавленника", "Дом призрака", "Ущелье призраков". Почему я акцентируюсь на названиях? Я, собственно говоря, взялась за эту книгу из-за того, что само её название показалось мне непонятным, что ли. Что такое диагноз смерти? Это в смысле диагноз - смерть? Или смерти, как некоему существу, ставят диагноз? Чтобы узнать это, пришлось дочитать до самого последнего рассказа, и всё там оказалось сложно)). Кстати, первоначальная мысль, что это какая-то переводческая недоработка, выветрилась у меня в самом начале чтения, потому что книга предваряется статьёй переводчика Сергея Барсова, и сразу чувствуется, что человек любит эти тексты, и у самого с языком всё в порядке. Ещё из серьёзных достоинств книги надо отметить отличные иллюстрации, которые очень старательно пугают читателя (станет ли страшно, зависит только от него =D) и одновременно дают представление о времени происходящего в рассказах, потому что многие из них - коллажи рисунка и фотографии с салунами, церквушками и т.п.

О тематике попробую всеобъемлющей цитатой:

…ведь смерть меняет нас куда больше, чем это может заметить взор человеческий. Чаще всего перед нами предстает душа, реже она облекается плотью (иными словами, телом, в котором она некогда обреталась, но бывает и так, что в наш мир приходит лишь тело, лишенное души. Это подтверждается многими свидетельствами тех, кому случилось видеть восставших из могил, которые не обладали ни обычными чувствами, ни памятью, зато бывали преисполнены ненавистью. А еще известно, что души, при жизни праведные, по смерти делаются вместилищами зла.

Примерно так: неупокоенные души, мистические исчезновения трупов, каковых, кстати, с избытком, внезапно оказывающихся живыми в каком-то другом месте, кладбища, чудища. Всё довольно однообразно с одной основополагающей идеей: люди ни фига не знают о потустороннем мире, а он существует, и за грехи может придётся отвечать перед ним раньше, чем перед Господом.

А вот что мне очень понравилось (жалко, что таких моментов мало) - это литературно-общественные заметки, плавно вплетённые в повествование, вот такие, например:

Я рассказываю вовсе не историю любви, да и рассказчик из меня никакой. Кроме того, я уверен, что любовь как таковую наша литература не может изобразить настоящим образом – ведь она изнывает под диктатом ханжества. Путь ее развития определяют письма, подписанные Юными Девами. Тирания этих Юных Дев, а точнее, самозваных цензоров, которые объявили себя единственными верными слугами литературы, заставляет Любовь

Таиться тихо под вуалью,
Рекомендованной Моралью

и сохнуть на пуританской диете из сладкой кашки и дистиллированной водицы.

К слову сказать, среди персонажей рассказов полно журналистов и писателей, поэтому и подход у них такой - как будто они ищут новые сюжеты для своих будущих произведений.

– Я, знаете ли, порой пишу рассказы.
– Я, знаете ли, порой их читаю.
– Польщен.

Вот и я - порой читаю. Не всегда удачно...

Оказывается, очень трудно говорить о книге, если она тебе особенно нравится. А эта книга мне не просто нравится, когда я с ней познакомилась, она проникла в такие глубины сознания, которые до этого были мне не ведомы.
Конечно, прежде всего интересна судьба самого автора – очень непростая: в 1861 году он ушел на гражданскую войну рядовым армии северян, а демобилизовался через четыре года в чине майора получив тяжелые ранения, потеряв двух сыновей и жену, которая до этого ушла от него, при жизни его произведения публиковались только за его счёт и мизерными тиражами, в семьдесят он отправился простым военным корреспондентом на новую гражданскую войну, в Мексику, где его жизнь, судя по всему, и закончилась. Он пропал, растворился. Никто не знает, как он погиб и где похоронен. Такая история жизни заслуживает особого внимания и не только монографий. В третьей части «От заката до рассвета» исчезновение писателя сталоодной из сюжетных линий. Однако в нашей стране Бирс и его произведения стали известны только лет 7-10 назад. Но нужно порадоваться и этому. Поток книг сейчас огромен, но если бы произведения Бирса так и остались бы незамеченными, я уверенна, что мы потеряли бы огромный пласт первоклассной литературы. Ведь именно он стоял у истоков научной фантастики и не научной тоже.
Что же такого удивительного в его рассказах? Хочется ответить легко и просто - «ничего», потому что на самом деле сюжет их предсказуем и современного читателя вряд ли им удивишь. Но стоит лишь начать читать и ты оказываешься в другом измерении - в удивительной атмосфере ужаса и переживаний, переданных отличнейшим художественным языком. И это не только ужас или страх, некоторые рассказы вызывают чувство трепета. Я, например не удержалась от слёз после прочтения «За стеной» и не удержалась от цитирования рассказа «Пастух Гайта». Последнее произведение вообще не относиться к ужасам – это просто притча, но такая лёгкая и честная, что ей нельзя не поверить, как и остальным произведениям из этой книги...

Амброз Бирс - хороший автор, маститый. На многих повлиял. Воевал за северян у генерала Шермана. После войны, как и подобает - журналистика. Ну и литература, само собой. Пишут: творческое наследие составляет 12 полновесных томов! Если там все недалеко уходит от его генеральной линии, то это - да... вызывает уважение. В данный сборник входят не самые хрестоматийные его рассказы (хрестоматийные выходили в "зеленой серии" от "Азбуки"). Тут же скорее, такие, би-сайды. Они несколько уступают "тем" рассказам, хоть предисловие и уверяет в обратном. Темы, в основном, классические: проявления сверхъестественного, разного рода аномалии. Подряд может идти 4 рассказа про восставших мертвецов, 4 про внезапные исчезновения людей и 6 про дома с приведениями. При этом, частенько, эти жанровые сценки на заданную тему, отличаются друг от друга лишь именами героев и местом действия, а на все изложение отводится страницы 2-3.
Плохому читателю может показаться, что автор парой все ж таки гонит фуфло. Но, во первых: на то он и плохой читатель, что ни черта не разбирается в литературе, а во вторых: если и фуфло, то значит, так оно и надо, читатели, все равно, большего и недостойны. И вообще, это не литература никакая. Это такие заметки в газету "Третий Глаз" (ту, что в электричках продают) конца 19-го века. Нравится вам "Третий Глаз"? Нет? Ну вот и читайте своего Кинга.
Как бы там ни было, много в сборнике рассказов замечательных. А рассказ "Воплощение ужаса" - таки шедевр. Ну и последний, заглавный рассказ "Диагноз смерти" как-то все подытоживает. Это квинтэссенция жанра, лаконичный отточенный стиль. Становится понятно, что Бирс не зря марал бумагу столько лет.

Весьма многообещающее начало сборника сменяется рядом рассказов, отличающихся между собой только названиями.

Автор - очень талантлив и бесспорно понимает за какие ниточки дергать, чтобы напрячь нервы своего читателя. Но когда ниточки все те же, эффект теряется, даже если читать эту книгу вприкуску с вечерним чаем несколько месяцев.

Читать, впрочем, все же стоит для того, чтобы понимать как выросла или наоборот упала современная литература.

Господь был милостив к ней, не наделив такими представлениями о счастье, которые не могла бы удовлетворить жизнь посреди леса. Все свое время она делила между простой работой по дому, ребенком, супругом и несколькими пустыми книжицами.

Интерес к Бирсу, как и у большинства полагаю, появился под впечатлением от уважения к нему от Лавкрафта, Хеменгуэя и прочих крупных фигур. Его же фигура осталась неясной и после прочтения сборника. С одной стороны достаточно глухой язык достойный разве что тех журналов и газеток, печатавших массу сверхъестественной писанины дабы шокировать людей на досуге, с другой стороны, и тут прослеживается лавкрафтовская надчеловечность, которая правда на самого Бирса не падает. Все повествования звучат как части фольклора рассказанного за столиком интеллигентным джентльменом своим простоватым случайным собеседникам и впечатлительным барышням. Часть истории высосана из пальца, часть замалчивает читаемые настоящие события, и минимальный набор того, что имеет свои корни в эпосе и спиритизме, как у По.

Мне казалось, что из такого отшельника, как он, может получиться оригинальный литературный образ. Я, знаете ли, порой пишу рассказы.

99% героев именно такие, потому что если раньше ты не был приветливым, танцеугодливым, и общественным, то автоматически становился ведьмой, отставным пиратом, прячущимся преступником, ненормальным или так далее, с обязательным дополнительным интересом к тебе в городских легендах. Спрос создал такое предложение.
Остальные отличались желанием побороть страх, за что и поплатились. Впечатлительность в то время была не редкостью.
А вот конец у всех один - смерть, смерть, смерть.

Когда его нашли, он был мертв. Никто ничего о нем не знает, неизвестно даже его имя. Впрочем, о человеке вполне достаточно знать, что он умер.