Глава 1

– Ты понимаешь, что нам снова нечего есть! Чем я накормлю Кэр?

Молодой мужчина стоял, понуро опустив голову. Перед ним, за пустым столом сидела женщина, закрыв лицо руками, и изо всех сил старалась не заплакать.

На ее крик из комнаты вышла сонная девочка и вопросительно посмотрела на них:

– Пап, тебе дали деньги на работе? – с надеждой спросила она.

– Нет, милая, пока нет… – отец привлёк дочурку к себе и обнял со слезами на глазах.

– Мама, я хочу кушать. – Кэролайн почти умоляюще смотрела на мать.

– У меня осталось пару кусков хлеба, я сделаю тебе их с сахаром, перекусишь. – мисс Хайд встала и взяв себя в руки, пошла к холодильнику. Открыв его, она с тоской заметила, что почти все полки занимали банки с вареньем, которые стояли тут уже год. Сейчас была весна и овощи найти было очень сложно. Про мясо никто и не думал – они забыли, когда последний раз нормально питались.

Мистер Джон Хайд работал где только придётся. Он пытался устроиться в продажу книг, но здоровье не позволяло долго ходить. Несмотря на молодой тридцатилетний возраст, он уже успел заработать себе больные суставы и слабое сердце.

В конце концов, его взяли охранять какую-то стоянку для богатых людей. Сначала платили вовремя, но дальше начались задержки денег.

У Эни, матери Кэр, уже не хватало терпения. Она пилила мужа уже по привычке, хотя прекрасно понимала, что толку с этого нет. Джон лишь с каждым днём все больше замыкался в себе и порой чувствовал себя обиженным, ведь его волевая жена не давала ни шагу ступить без её согласия. Выйдя на работу, он немного вздохнул – теперь дома можно было находиться реже. Мужчина трудился по двое суток – мыл дорогие автомобили, перепарковывал их, а потом сидел в тесной будке и следил за происходящим в камеры видеонаблюдения.

Миссис Хайд нигде не работала. Узнав, что она ждёт ребёнка, женщина ушла с типографии, где разносила открытки и поздравительные конверты. Роды прошли сложно и ей сказали, что она больше никогда не сможет иметь детей. Окончательно расстроенная этим фактом, она решила осесть дома и посвятить свою молодую жизнь дочери.

В первое время было полегче – Эни помогала её мать, передавала деньги и продукты, не забывая напомнить дочери про непутёвого мужа. Потом родственники смирились. Они перестали пилить женщину и решили просто не лезть в их семью.

Когда родилась Кэр, денег также катастрофически не хватало. Мистер Хайд работал на двух работах, потому что по своей специальности машиниста он получал очень мало. Супруги виделись редко – Джон приходил домой за полночь, когда Эни и дочь уже спали. Миссис Хайд старалась поддерживать быт, как могла.

У них часто случались скандалы. Маленькая Кэролайн в такие моменты выходила из своей комнаты и непонимающе смотрела на них, после чего начинала громко плакать. Её плач словно возвращал их обратно, и они переставали ссориться, успокаивая малышку.

Когда Кэр пошла в первый класс, мистер и миссис Хайд не могли нарадоваться на дочурку. Она так мило выглядела в школьном сарафане и с двумя бантами – как куколка с витрины.

Но беда подкралась незаметно. Окончив первый класс с одними пятёрками, Кэролайн отправилась в летний лагерь. Отдых должен был длиться десять дней, но уже на второй день, когда они поехали в концертный зал на выступление местных музыкантов, с девочкой случилось происшествие.

Один из ребят позвал её играть на сцену, где вовсю шла подготовка к концерту. Они начали беситься и она столкнула его вниз. Едва Кэр успела порадоваться, что мальчик успешно приземлился, как внезапно почувствовала, что кто-то толкает её вниз. Не в силах удержаться и цепляясь руками за воздух, она упала со сцены прямо на мраморный пол. Девочка лежала без сознания некоторое время. Подбежали взрослые, подхватили её на руки и вызвали скорую. Когда её привезли в больницу и начали делать снимок головы, она дико испугалась и начала кричать. Кэролайн казалось, что этот аппарат хочет её убить – так было страшно ей от всего, что произошло.

Родителям девочки сообщили только через два часа. Кэр поместили в отдельную палату, и они пока не могли её навещать – нужно было дождаться результатов анализов. Женщина, которая присматривала за детьми в лагере, соврала миссис Хайд, что девочка каталась на роликах, и сама упала, ударившись головой. Страшно было подумать, что тогда творилось в душе у бедной матери, ведь она даже не знала всей правды и очень переживала за свою единственную дочь.

Кэролайн было немного не по себе в больнице. Её уже не особо беспокоила рана на голове – удар пришёлся над бровью и рассёк кожу. По счастливой случайности глаз не был повреждён, но из-за липкой крови, постоянно стекающей со лба, ей было жутко неудобно. Врачи не стали зашивать рану, так как она была не глубокой, лишь остановили кровь и отправили девочку в палату.

Там она познакомилась с двумя девочками – Лили и Дори. Лили была высокой и общительной, явно по возрасту старше Кэр на года три. Дори наоборот, была маленькой и очень замкнутой. Она не принимала участие в их разговорах и просто лежала на кровати, смотря в потолок.

На следующий день, когда Кэролайн немного освоилась, она спросила девочек, почему они здесь и поделилась своей историей. Не смотря на свои восемь лет, она уже хорошо разговаривала и прекрасно понимала всю серьёзность происходящего. Лили рассказала свою историю:

– Моя мать отдала меня сюда. Врачи должны проверить, всё ли в порядке у меня с головой. Я кое-что вижу… – закончила она заговорщицким шёпотом.

– Видишь? Что же? – Кэр стало очень интересно.

– Ты любишь играть в куклы?

– Да, у меня их правда всего две, но они мне нравятся.

– Знаешь, что куклы убивают детей по ночам? Они рассказывают мне… Одна кукла рассказала, что она приходила в дом к одному мальчику и отрезала ему во сне все пальцы. Поэтому, если у тебя есть куклы, немедленно избавься от них и никогда не оставайся с ними наедине. – взгляд Лили был почти безумен.

– Спасибо, я-я-я буду знать! – пролепетала Кэр, в страхе отодвигаясь от девочки.

Дори ничего не рассказывала. Однажды, когда они все вместе пошли в душ и разделись, Кэролайн с ужасом увидела на маленьком теле девочки следы автомобильных шин. Они были бардовыми и шли наискосок по всей груди. Увидев изумлённый взгляд девочки, Дори отвернулась и закрыла тело руками. Она так и не произнесла ни слова, а Кэр и не спрашивала, потому, что была в ужасе от увиденного и услышанного от своих соседок по палате.

Прошла уже неделя. Скучая по родителям, малышка решила написать им письмо. Отёкший левый глаз не давал нормально видеть и она с трудом выводила корявые буквы, словно заново училась писать. Обеспокоенные родители несколько раз пытались попасть к ней, а мистер Хайд даже залез на дерево, растущее под окном её палаты, чтобы увидеть дочь. Кэролайн это показалось до жути забавным.

Ещё через пару дней к ней зашла врач и сказала, что пришли её анализы, у неё всё хорошо, и мама с папой завтра заберут её домой. Глаз ещё болел, и рана зажила не до конца, но Кэр так хотелось домой, что она решила не обращать на это внимание. Она очень обрадовалась, что наконец-то вернётся домой и увидит родителей.

За окном лил дождь, когда мистер и миссис Хайд пришли за дочерью. Они стояли в приёмном зале больницы и с тоской оглядывались вокруг, силясь увидеть Кэролайн. Неожиданно девочка выбежала прямо к ним под ноги:

– Мама, папа! – с этими словами она крепко обняла их. Эни посмотрела на дочь и хрипло втянула воздух. На хорошеньком лице малышки зиял шрам, опухоль ещё не спала и глаз был полузакрыт. Это было довольно ужасное зрелище. Тем не менее, она не подала виду и лишь обняла девочку в ответ.

– Мам, меня толкнули! Это было так страшно! – выпалила Кэр.

– Кто тебя толкнул? – побледнела миссис Хайд.

– Я не знаю… кто-то подошёл со спины и толкнул меня прямо вниз, со сцены.

Эни поняла, что история, которую рассказала им женщина с лагеря, а после и врачи, была выдумкой, чтобы избежать ответственности за то, что за детьми не было присмотра. Как она раньше не догадалась – ведь её дочь не умела кататься на роликах и никогда не изъявляла такого желания.

Мистер Хайд был безумно рад видеть свою маленькую дочку. Он не обращал внимания на шрам, а только расспрашивал её, каково ей было находиться здесь, как она себя чувствует и прочие интересующие его вещи.

Когда они вышли из больницы, Кэр с облегчением вздохнула. Она была рада уйти отсюда, хотя и успела привязаться к тем странным девочкам – Лили и Дори.

– Хорошо, что в её анализах нет ничего страшного. Правда, нам придётся наблюдаться у врача некоторое время – есть вероятность, что было сотрясение мозга. – опечаленно сказала Эни мужу.

– Главное, что она жива, а остальное можно вылечить. – как будто успокаивая самого себя, ответил Джон.

– Кто знает, кто знает… Теперь это клеймо будет на ней до конца жизни. Ты же знаешь детей – в этом возрасте они такие жестокие! Они будут считать её ненормальной из-за травмы головы. Не хватало ещё этих проблем на нашу голову.

– Эни, ну что ты так нагнетаешь, всё у неё будет хорошо. И одноклассники поймут, я в этом уверен! – и мистер Хайд ободряюще сжал руку маленькой Кэр, которая шла рядом с ним и с интересом слушала их разговор.

Но они не поняли. Ни в тот день, ни через неделю, ни через месяц. Когда Кэролайн пришла в школу осенью, во второй класс, дети показывали рукой на неё и шептались:

– Смотри, это та сумасшедшая, которая ударилась головой!

Такие разговоры очень угнетали девочку. Она приходила домой в плохом настроении и ей уже совсем не нравилось учиться. Мама поддерживала её, но в каком-то своём духе – она рассказывала, что теперь девочке нужно учиться жить заново, привыкнуть к злым языкам её одноклассников и помнить, что у неё травма, которая останется, скорее всего, на всю жизнь.

Слова миссис Хайд только ещё больше расстраивали девочку. Она уже не бегала, весело смеясь, по коридорам, а шла вдоль стенки, испуганно оглядываясь, не тычет ли кто-то в неё пальцем. Незаметно она отдалилась от своих одноклассников, которые посчитали её поведение ещё более странным, чем раньше и перестали разговаривать с Кэролайн.

Так прошёл весь учебный год. Во втором классе девочка не запомнила ничего хорошего, связанного со школой и с тоской представляла, что ждёт её дальше. Казалось, что мать своими постоянными наставлениями запугала её больше, чем все остальные.