Пролог

Жутово – крошечное поселение на краю Пределов Жизни, ничем не отличалось от других таких же, разбросанных по периметру обжитых земель.

Полтора десятка покосившихся избушек в нескольких верстах от пограничной крепости, прямо посреди разделительной полосы, которая должна была защищать Пределы от нападения нежити, вот и вся обстановка.

Жизнь в таких деревнях была бедной, если не сказать нищей. Выжженная солнцем и магией земля не давала сколько-нибудь хорошего урожая, деревья выпалывались сразу после появления поросли, и даже траву регулярно косили, срубая под корень.

Летом там было сухо и жарко, колодцы чаще всего пересыхали еще в конце весны, оставляя огороды без полива. Потом даже готовили на привозной воде, дважды в неделю отправляя в крепость подводу с двумя огромными бочками.

В межсезонье, осенью и весной, свирепствовали ураганы, срывая крыши с домов и сараев, а иногда и вовсе опрокидывая хлипкие строения.

Зимой снег заметал дома по самую маковку, а морозы стояли такие, что избы нередко промерзали насквозь. Вместе с жильцами.

Мало находилось желающих жить в таких жутких условиях, и обитателями таких поселений чаще всего были старики-некроманты, потерявшие здоровье в приграничных крепостях и доживавшие свой век. И женщины легкого поведения, списанные оттуда же из-за болезни или по старости.

Одна из них и родила Мишку. От кого – неизвестно. Она померла на третий день после родов, оставив мальчишку сиротой. Никто даже имени ее не запомнил. И младенец погиб бы, если бы его не пожалел отставной некромант, потерявший в схватке с нежитью левую ногу. Он-то и забрал мальчишку к себе.

Кто-то из сослуживцев некроманта, узнав о приемыше, привел в Жутово козу, благо животное это способно прокормиться и на скудных пастбищах разделительной полосы. Она и выкормила ребенка. Приемный отец особо не старался, просто подкладывал мальчишку к вымени, когда тот начинал кричать от голода.

Когда Мишке было около трех лет, некромант, заменивший ему отца, помер то ли от пьянства, то ли от нехорошей болезни. С тех пор Мишка зажил самостоятельной жизнью. Нет, его не забыли, не бросили, каждый житель Жутово по мере сил помогал мальчишке выжить, кормил, учил уму разуму. Но семьи или сколько-нибудь близкого человека у него никогда не было.

Шли годы… Мишка рос, а однажды летом резко вытянулся и превратился из заморенного мальчишки в худого и нескладного парня. И тогда стало ясно, ему не повезло с магией. Дар оказался темным.

По правилам мальчишку должны были сдать властям. Так оно и случилось бы, живи он среди обычных людей. Но некроманты и женщины легкого поведения никогда не были нормальными. Они знали, как ни тяжела жизнь в Жутово, но там, в большом мире жизнь таких, как они, еще хуже. Презрение, косые взгляды и даже откровенная ненависть… А еще пустота там, где раньше было твое прошлое.

Нет, они не собиралась скрывать мальчишку, просто отложили визит к светлым мнишкам на следующую неделю. А потом еще на одну… И еще…

С тех пор прошло почти три года. Недостатка в учителях Мишка не испытывал. Учили его может и абы как, но юный пытливый ум впитывал все, как губка, создавая одному ему понятную систему из разрозненных знаний. И неизвестно, чем бы все закончилось, но однажды в Жутово остановился сам Темный князь. Он-то и приметил Мишку, легко определив в нем незарегистрированного некроманта.

Темный князь не подал вида, что заметил что-то необычное. Попрощался утром и уехал в крепость. И уже оттуда тайком прибежал взмыленный мальчишка, сын коменданта и Мишкин закадычный друг, который и сообщал пренеприятное для Мишки известие.

Темный князь собирается забрать мальчишку с собой.

Мишка уезжать не хотел. Он чувствовал, что между ним и остальными некромантами есть очень большая разница. Правда, он никак не мог понять, какая. Не хватало знаний. Но терять свою особенность, становиться как все и забыть о вольной жизни, поступив на службу к Светлейшему князю, Мишка не хотел. И той же ночью перебрался через Пределы Жизни.

Он давно обнаружил, что эта преграда, которая считается непроницаемой для живых, легко пропускала его и туда, в Мертвые земли, и обратно, в Пределы жизни.

Глава 1

– Ася, это я, – негромкий крик Бориса я услышала раньше, чем его шаги. – И я не один.

Я с облегчением выдохнула и улыбнулась. Голос мужа звучал спокойно, в нем не было ни тревоги, ни волнения, ни ощущения опасности. Как будто бы он сходил не к Пределам, рядом с которыми появился кто-то неизвестный, а в наш огород…

Панический страх, терзавший меня все то время, пока Бориса не было, сразу пропал. Я встала с постели… Почему под одеялом всегда кажется безопаснее? В доме было темно, но на выходе, завешанном старой простыней виднелись полоски яркого лунного света. Я быстро, на цыпочках подбежала к выходу и выглянула наружу.

По склону оврага к спускались два человека. Луна давала достаточно света, чтобы разглядеть их фигуры: одна, покрупнее, явно была моим мужем. А вот вторая, чуть ниже, и гораздо тоньше принадлежала, кажется, какому-то подростку: пропорции тела были немного нарушены, словно конечности выросли, а само тело все еще оставалось по мальчишески хрупким.

– Ася, – Борис увидел меня, – это Мишка. Юный некромант, который не захотел служить князю и каким-то образом умудрился сбежать из Пределов.

– Привет, – махнула я рукой. Мы так давно жили в одиночестве, что я была бы рада видеть любого человека, если он не собирался навредить нам.

Мальчишка молча тряхнул головой, но ничего не ответил. Мне показалось, что он вовсе не был рад нашей встрече. И, вообще, сбежал бы, если бы Борис не придерживал его за плечо, не давая ускользнуть.

– Принимай гостя, – улыбнулся Борис, и практически силой усадил юного некроманта на чурбачок, который заменял кресла в нашей «гостиной» у очага.

Мишка мрачно взглянул на меня огромными глазами, которые блеснули красным. Мне даже стало немного жутко. А вдруг это вовсе не отблеск от раскаленных углей, которые все еще вяло тлели. Пока Бориса не было, все дрова прогорели. А я побоялась выйти и подбросить дрова.

– Есть хотите? – спросила, точно зная, что любой подросток в таком возрасте должен быть голодным двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. Да, и Борис тоже никогда не отказывался от еды.

Мальчишка мотнул кудлатой, давно не стриженной головой, из стороны в сторону, мол, нет…

– Хотим, – ответил Борис за двоих и сел рядом с Мишкой. И я заметила, что мой муж был настороже. Если мальчишка соберется что-то выкинуть, то он ему не позволит. Но я почему-то была уверена, что навредить этот юный некромант может исключительно себе. Сбежать, например, и болтаться ночью по мертвым землям, рискуя нарваться на нежить.

Мишка насупился и подтянул ноги к себе, усаживаясь поудобнее. Острые, как у комара коси-ножки, коленки задрались выше головы. А у меня сжалось сердце, я еще ничего не знала об этом ребенке, но каким-то шестым чувством поняла, что он уже давно очень одинок. И никому не нужен.

Я быстро кинула на угли рыбное филе, завернув его в лопухи, поставила на огонь рогозную кашу, достала копченых раков… Наш стол был скудным, но тем не менее обильным Мы никогда не экономили на еде и ели столько, сколько хотелось. Хотя, если честно, из-за однообразия меню аппетита особенно не было.

– Ну, – нахмурился Борис, – рассказывай, откуда ты здесь взялся…

Мишка тяжело вздохнул, не поднимая головы, сложил такие же худые, но широкие, костлявые ладони на коленях, и ответил:

– Нечего рассказывать… Вы бы, дяденька, пустили меня. Я все равно сбегу. Не пойду я светлейшему служить, не по нраву мне наука некромантская… Я мертвяков боюсь.

Я рассмеялась, очень уж забавно выглядел мальчишка. Нескладный, лохматый, большой, сильный и одновременно какой-то маленький и беззащитный, пробивающий на жалость своим нарочито ноющим тоном, как у нищих попрошаек на вокзале… Он как будто бы сам еще не привык, что вырос и стал почти взрослым, и еще не изжил детские привычки. Мертвяков он боится. А отправиться ночью в лапы нежити – нет?

Борис фыркнул насмешливо:

– А с чего ты решил, что мы от светлейшего? Разве похоже, что я служу князю?

Мишка снова взглянул на него из-под насупленных лохматых бровей. И немножко подумав, мотнул головой, мол, нет.

– Эх, горюшко ты мое луковое, – вмешалась я, протянула ему кулечек с жареной рыбой, кружку в заваренными травками, которые были у нас вместо чая, и сказала, – рассказывай, кто ты такой, почему из дома сбежал, и зачем за Пределы сбежал…

– И главное, как, – вставил Борис. – И не бойся. Я не служу князю. Я ссыльный. Мы с Асей живем здесь с прошлого года.

Мальчишка снова тяжело вздохнул. Говорить ему не хотелось, а вот есть очень. Он сначала старался делать вид, что ест медленно, но очень быстро забылся и выскреб кулек за пару минут. Я молча протянула еще. Он удивленно взглянул на меня, по обыкновению исподлобья, и так же молча взял рыбку.

Я улыбнулась. Нормальные у него глаза. И хотя я затруднилась бы определить их цвет ночью, все же ночью было темно, но они точно были не красные.

– Будешь рогозную кашу? – спросила я. Сладковатый аромат, от которого меня уже слегка подташнивало, поплыл над нашим лагерем, оповещая, что наше основное блюдо готово…

– Рогозную? – удивленно переспросил он, но тут же согласился, – буду.

А потом вздохнул, тяжело, как будто бы принимая самое трудное решение, и начал рассказ:

– Меня Мишка зовут. Я с Жути…

Рассказывал он долго. Между делом умял почти всю рыбу и половину каши. Выпил чайник «чая». Я только успевала подавать. Теперь было понятно, откуда у мальчишки такой аппетит. Если он всю жизнь побирался, то правило «ешь, пока дают» должно было впечататься в него очень быстро. Вот он и ел. Пока мог.

Короткая летняя ночь клонилась к закату. Костер почти потух и теперь еле слышно потрескивал, уже не заглушая звуки ночного леса. Где-то вдали ухала не-живая сова, шуршали в кустах не-живые мыши, радостно тявкал Пузик, сообщая нам, что нашел много вкусных насекомых. Шебуршали в своем гнезде Правый и Левый. Деревья тихо, на грани слышимости шелестели листьями, укачивая ветер, который сегодня заснул где-то там среди ветвей, запутавшись и присмирев.

Бело-серый пепел толстым слоем покрыл дно очага. Я сгребла несколько угольков в сторону и подкинула короткое, но толстое полешко. Гореть оно будет медленно и долго.

Воздух стал холоден и свеж, предупреждая о приближении утра. Вот-вот упадет обильная роса, а Борис застынет до следующей ночи.

Мишка закончил свою историю и замер. От непривычной сытости его клонило в сон. Он то и дело клевал носом, но последний кусочек рыбки в кульке из лопуха держал крепко.

Борис немного помолчал, а потом спросил:

– Но я все же не понял, как ты прошел Пределы?

Мальчишка пожал худыми плечами и ответил:

– Я не знаю почему, но они меня пропускают. Я случайно узнал, бежал от дядьки Ерофея… Он меня поколотить хотел за то, что я у него курицу украл. Только это не я был, – тут же вскинулся он, – я же не дурак у своих таскать. Лиса это была, или куница, или еще зверь какой.

Он обвел нас взглядом. А я увидела. Что ему почему-то так важно, чтобы ему поверили. И кивнула.

– Конечно лиса, – согласилась я и повторила со всей убежденностью, – ты же не дурак у своих таскать.

Мишка неловко улыбнулся. А потом, повертев в руках кулечек, достал длинными пальцами последний кусок с самого дна и, положив в рот, ответил Борису:

– Но я думаю это поводок виноват. Меня не привязали еще, поэтому я и могу проходить сквозь пределы. А другие, привязанные, нет. – он немного подумал и добавил, – на вас тоже поводка нет. Так что и вы, наверное, можете…

Борис резко вскинул голову и взглянул на Мишку с прищуром. Как будто бы хотел просветить его насквозь и убедиться, что тот сказал правду. Или, наоборот, развенчать его сказки. Как бы не напугал мальчишку, который только-только начал нам доверять.

– Дорогой, – я слегка придвинулась к нему и обняла со спины, – скоро рассвет. Тебе лучше пойти в дом и лечь спать.

Борис взглянул на небо и кивнул, мол, согласен. Но тем не менее остался на месте, по прежнему глядя на мальчишку. Только сейчас недоверие в его глазах сменилось задумчивостью…

– Что за поводок? – спросил он.

Мишка кинул на него взгляд исподлобья и потупился.

– Ну, – замялся он, – я не знаю, как оно на самом деле называется. Это я так назвал… У всех некромантов есть, которые светлейшему служат. Кроме вас…

– Поясни, – Борис явно о чем-то начал догадываться…

– Ну, – мальчишка снова метнулся глазами к Борису и уткнулся в землю, – это у всех некромантов в крепости… И молодых и старых… Их тьма как будто бы перетянута… вроде как собака на цепи.

– Чем перетянута? – вмешалась я. До меня, как до утки на третьи сутки стало что-то доходить… Парнишка-то, как он сам рассказал, незарегистрированный некромант, то есть тот, который не прошел обучение в княжеских школах для некромантов. Не потерял память о прошлом и, кажется, не только ее…

– Светом, – буркнул мальчишка. – Даже у темного князя он был. Поэтому я и не хочу к Светлейшему в лапы. У меня и так ничего нет, так потом еще и свободы не будет. – Он вдруг шмыгнул носом и опустил напряженные плечи, – и папку забывать не хочу. Я его и так плохо помню. – Он вдруг вскинулся и заглянул мне в глаза… В предрассветных сумерках я видела, как они блеснули влагой, – кроме памяти у меня никого и ничего нет. И я не отдам. Никому…

В его голосе звучало такая отчаянная уверенность, что я сразу поверила. Не отдаст. Лучше сбежит в Мертвые земли и погибнет в лапах нежити, но свободу и память о приемном отце не отдаст. И это показалось мне настолько близко моему собственному мироощущению, моим принципам и мыслям, что я кивнула, соглашаясь с его доводами.

Но Борис только хмыкнул. Озабоченно взглянул на небо. И встал. Оглядел сгорбленного Мишку и позвал его:

– Идем, – прихватил веревку, висевшую на ветке дерева, росшего чуть в стороне, и зашагал к входу в дом в полной уверенности, что мальчишка последует за ним.

И был прав. Мишка не задержался ни на секунду. Послушно встал и опустив голову едва ли не ниже плеч последовал за ним…

– Подожди, Борис! – остановила я мужа. Вскочила и подбежала, останавливая его у самого порога, – что ты хочешь сделать?!

Веревка в руках мужа недвусмысленно намекала на его намерения, но я решительно отказывалась верить, что он на самом деле собирается связать мальчишку.

– Иначе этот поганец сбежит, – буркнул он недовольно. – Я с ним еще не закончил, и не хочу всю завтрашнюю ночь носиться по окрестностям и искать его косточки.

– Нет. – Я была абсолютно спокойна и уверена в своих действиях, – ты этого не сделаешь. Он человек, а не животное, чтобы держать его на привязи. И с ним можно договориться. – Я повернулась к Мишке, застывшему в двух шагах от меня. И немого удивилась. Парнишка-то оказался на целую голову выше меня. – Мишка, – улыбнулась я ему, – пообещай, что ты останешься здесь до следующей ночи, чтобы закончить разговор с Борисом?

Мишка тряхнул кудлатой головой и буркнул:

– Обещаю… Все равно мне некуда идти. Темнейший засел в крепости надолго, наши там гурлинку поймали молодую еще. Теперь мучить будут… птицу…

Темнейший мне сразу разонравился. И захотелось спросить Бориса, когда он был темным князем, тоже мучил несчастны животных? И не поэтому ли хотел связать этого, по сути, пусть и большого, но ребенка?

Борис всегда был добр ко мне, и я никогда даже не задумывалась, что с другими он может быть другим. И это, почему-то оказалось не очень приятно. Но вместо этого я улыбнулась и сказала нарочито весело:

– Вот видишь! Мишка пообещал никуда не уходить. И не нужно никаких веревок.

Борис молча кивнул, уронил веревку на землю и шагнул в дверной проем закрытый старой простыней. И в самый последний миг повернулся ко мне и сказал:

– Я никогда и никого не мучил. Мне не нравится излишняя жестокость. Ты зря засомневалась во мне…

Он зашел внутрь, а мы с Мишкой остались стоять у порога…

Я мысленно выругалась. Совсем забыла, что мой любимый некромант умеет читать мои мысли.

– Он на вас не сердится, – Мишка нарушил неловкую паузу. – Просто ему немного обидно…

– Ты тоже читаешь мысли?! – ахнула я, разворачиваясь на пятках. И мысленно вопя, мол, что же это такое?! Окружили меня, понимаешь, проклятые некроманты. Даже подумать в одиночестве нельзя!

– Нет, – качнул головой Мишка. И чуть подумав, пояснил, – ну, мне кажется нет. Я услышал только одну. Его… и все… Мне кажется, он нарочно сделал, чтобы я услышал. Хотя я не знаю как. Я думал, – добавил он через короткую паузу, во время которой я только и успела устало вздохнуть, – что только светлые мнишки умеют читать мысли… И то не все…

Я фыркнула и рассмеялась. Вон оно что! Что же… Мальчика ждет большой сюрприз…

– Мишка, – я зевнула, – пошли немного поспим, а? Одеяло и подушку я тебе выдам, а ты бери сено, – кивнула я на небольшой стог высушенной травы, – а то у нас матрасов свободных нет.