В отличие от меня, он вальяжно развалился на своей половине: плечи расправлены, руки за головой, локти широко разведены, голова чуть запрокинута, а грудь размеренно поднимается и опускается, демонстрируя ровное дыхание. А я напряжена и сжата, как пружина. Лежу по струнке. Только глаза косятся на Тимура.
Неужели спит? Смотрю на расслабленный профиль, чуть приоткрытые, выразительные губы… и напряжение во мне становится нервным трепетом. Хочу выдохнуть его. Мне просто нужен воздух. Ведь эта волна так разрастается внутри, что, хоть я и лежу, в голове моей вот-вот все закружится.
– Ты жива? – хрипло раздается рядом. От голоса Тимура я вздрагиваю, а вот он все так же расслабленно лежит с закрытыми глазами.
– Я? – переспрашиваю глупо.
– Ну не я же. От тебя ни движения, ни дыхания. – Замечаю, как уголок губ Тимура насмешливо дергается вверх. – Все нормально?
– Ага, – говорю и киваю одновременно, правда, я вся уже полыхаю пламенем, потому что вижу, как Тимур закусывает по очереди верхнюю, а потом нижнюю губу.
– Хорошо. Доброй ночи, – вздыхает он и переворачивается на бок, а диван под ним снова скрипит.
Горин укладывается ко мне спиной, и кошусь я уже на его затылок. Только тогда из моей груди наконец вырывается выдох. Судорожный и опустошающий.
– Доброй, – желаю Тимуру тихо и сама тоже решаюсь перевернуться на правый бок.