© Коллектив авторов, 2018

© ИПО «У Никитских ворот», 2018

© МГО СПР России, 2018

* * *

Ну что ж, перерыв между новым и предыдущим номером альманаха «У Никитских ворот» не столь продолжительный, как в прошлый раз. И это не может не радовать. В первую очередь потому, что наше издание оказалось действительно востребованным не только среди авторов и читателей, но и в книжной индустрии. Получив множество положительных откликов по поводу предыдущего номера, мы убедились, что задача была поставлена правильно: представить современный литературный процесс максимально полно и широко.

Третий номер альманаха «У Никитских ворот» продолжает успешно решать эту задачу. Помимо традиционных рубрик поэзии и прозы, включены новые разделы, в которых авторы размышляют о литературе, её героях, сути, истории. Так, Светлана Замлелова поднимает актуальную в юбилейный год А. М. Горького тему загадочной смерти писателя, все обстоятельства которой не раскрыты до сих пор. Сергей Казначеев пытается «разобраться в элементарных значениях самых простых слов и их значений», исследуя метафизические глубины «русского ничто». Юрий Безелянский представляет отрывок из готовящегося к изданию третьего тома серии «Русские поэты и писатели вне России», в том числе и эссе о его однокласснике Андрее Тарковском. Наш давний автор и друг Элла Матонина рассказывает об удивительной и трагической судьбе переводчика произведений Марселя Пруста.

Не смогли мы не отметить и 35-летие нашего тёзки и соседа – замечательного театра «У Никитских ворот» – дав фрагмент беседы Ольги Русецкой с художественным руководителем театра Марком Розовским, полностью опубликованной в книге «Русская классика по системе Марка Розовского». Это очень важный и умный разговор о роли литературы и театра в жизни каждого из нас.

Конечно, хочется поблагодарить всех постоянных авторов, которые формируют «основной состав» альманаха, поддерживая неизменно высокий уровень, а также горячо поприветствовать новых участников нашего благородного дела.

Так победим!

Публицистика

Светлана Замлелова
Воздать должное

Замлелова Светлана Георгиевна родилась в Алма-Ате. Детство прошло на берегу Карского моря в п. Амдерма (Ненецкий АО). Окончила Российский государственный гуманитарный университет (Москва). Прозаик, публицист, критик, переводчик. Автор романов: «Блудные дети», «Скверное происшествие. История одного человека, рассказанная им посмертно»; философской монографии «Приблизился предающий… Трансгрессия мифа об Иуде Искариоте в XX–XXI вв.», книг: «Гностики и фарисеи» (рассказы и повести), «Разочарование» (рассказы и фельетоны), «Нам американцы объявляли санкции» (сборник статей), «Французские лирики XIX века» (переводы французской поэзии), «Посадские сказки» и др. Член Союза писателей России и Союза журналистов России. Кандидат философских наук (МГУ им. М. В. Ломоносова), защитила кандидатскую диссертацию на тему «Современные теологические и философские трактовки образа Иуды Искариота».

Кто поставит точку в деле Горького

Нельзя утверждать, что 150-летие А. М. Горького осталось в нашей стране без внимания. Ряд мероприятий был запланирован на март 2018 г. в самых разных уголках страны. Городские и сельские библиотеки загодя готовились к выставкам, лекциям и даже к экскурсиям. В Нижнем Новгороде – на родине Алексея Максимовича – прошла реставрация сразу трёх музеев. ИМЛИ им. Горького РАН выпустил несколько книг, так или иначе связанных с жизнью и творчеством писателя. А кроме того, продолжается выпуск его полного собрания сочинений.

Стоит сказать, что работа в ИМЛИ над выпуском этого собрания началась ещё в 1966 г. С 1968 по 1974 г. выходила серия «Художественные произведения» в 25 томах, включающая рассказы, повести, романы, драматургические произведения, а также стихотворения. Серия «Письма» в 24 томах даёт самое полное представление об эпистолярном наследии писателя, отразившем как факты его биографии, так и события переломного времени, свидетельства формирования в России нового человека и нового типа сознания. Даже те письма, что публиковались когда-то с купюрами, печатаются теперь полностью. В 2018 г. должен выйти 21-й том. В дальнейшем планируется издание серии «Публицистика» в 20 томах.

Юбилей А. М. Горького включён в календарь важнейших международных дат ЮНЕСКО на 2018 г. Кстати, Россия, помимо Горького, номинировала 100-летие со дня рождения А. И. Солженицына и 200-летие со дня рождения И. С. Тургенева и Мариуса Петипа.

Словом, мероприятия, связанные с юбилеем писателя, готовились и в России, и за её пределами. В Москве к юбилею даже вернули памятник Горькому на площадь Тверской заставы. А глава Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям Михаил Сеславинский в одной из передач на канале «Культура» заверил, что «творчество Горького, его произведения не покрылись нафталином». Чем, конечно же, очень утешил и успокоил всех любителей отечественной словесности.

Однако по мере приближения юбилея становилось очевидным одно: интерес к личности Горького, к его жизни, творчеству, его влиянию на мировую культуру, даже к обстоятельствам его смерти, в России, на государственном уровне, отсутствует. Вот к А. И. Солженицыну такой интерес есть, к останкам царской семьи, а равно и к загадкам её гибели, тоже есть. А к писателю, оказавшему влияние на всю мировую культуру XX в., ставшему родоначальником новой, по сути, литературы, имевшему заслуженную всемирную славу и любимому на Родине всеми – от школьников до красноармейцев, интереса нет. В подобных случаях российская власть напоминает барчука, который получил огромное наследство, но не знает ему цены и оттого не понимает, как им лучше распорядиться. Впрочем, то обстоятельство, что московский памятник всё же вернули на законное место, уже внушает оптимизм и надежду на то, что писателю, которого К. Г. Паустовский называл «совестью, честностью, нашим мужеством и любовью», рано или поздно воздадут должное. Даже несмотря на то, что и творчество его, да и сам образ не близки, а то и откровенно враждебны нынешним правителям России.

Но пока центральные, и особенно государственные, СМИ к юбилею Горького никаких особенных сообщений не подготовили, информацией о конференциях и обсуждениях жизни, творчества или кончины писателя не баловали. А Следственный комитет Российской Федерации не обещал гражданам проверить версию убийства Горького и наконец поставить точку в этом запутанном и нашумевшем деле. Между тем было бы неплохо, если бы к 150-летию писателя российская власть поспособствовала расследованию и установлению истины. Наверняка такое следствие вызвало бы больший интерес и меньшее раздражение, нежели проверка СКР версии ритуальности убийства царской семьи. Если епископ Тихон (Шевкунов) уверяет нас, что ничего нельзя игнорировать «при восстановлении полной картины происшедших сто лет назад екатеринбургских событий», то почему бы не восстановить картину событий, произошедших восемьдесят лет назад в Москве. Тем более что в марте 2018 г. исполняется не только 150 лет со дня рождения А. М. Горького, но и 80 лет завершения процесса по делу «правотроцкистского блока». В марте 1938 г., зачитывая Обвинительное заключение, государственный обвинитель Прокурор А. Я. Вышинский заявил: «Как установлено следствием по настоящему делу, А. М. Горький, В. Р. Менжинский и В. В. Куйбышев пали жертвами террористических актов».

Тогда, в марте 38-го, обвинялся двадцать один человек, включая Н. И. Бухарина, А. И. Рыкова, Г. Г. Ягоду, врачей Л. Г. Левина и Д. Д. Плетнёва, секретаря Горького П. П. Крючкова и др. На заседании суда Крючков и Левин говорили, что поручение убить Горького им дал Ягода. Что будто бы ради сокрытия улик больному вводились обычные лекарства для усиления сердечной деятельности, но в огромных дозировках. По приговору суда виновные были расстреляны, а версия гибели А. М. Горького от рук «кровавых правотроцкистов» утвердилась как официальная. В том же 1938 г. вышла книга М. Кольцова «Буревестник: жизнь и смерть Максима Горького». Кольцов называл Горького передовым и крупнейшим борцом за коммунизм и тем самым объяснял, почему огонь «правотроцкистского блока» был направлен именно на писателя. Одновременно Троцкий за границей обвинял Сталина, настаивая, что Сталин всего лишь «слегка помог разрушительной силе природы». Спустя время стали говорить, что Горький умер естественной смертью от болезни лёгких. Потом Троцкий незаметно ни для кого вошёл в моду, в обиход попали ругательное слово «сталинист» и представления о Сталине как о безусловном злодее. Убийство Горького стали приписывать Сталину, якобы опасавшемуся, что писатель расскажет на Западе страшную правду о Советском Союзе. Потом и эту точку зрения отвергли, отнеся все «убийственные» версии к области мифологии и снова согласившись считать, что смерть писателя была естественной – от пневмонии. Но уже в начале 2000-х были впервые опубликованы некоторые документы, вновь заставившие задуматься об убийстве. Другими словами, какого-то единого и обоснованного мнения на этот счёт не существует до сих пор. Вот почему участие государства, в частности, проверка Следственным комитетом разных версий, помогло бы прекратить споры и установить истину. Ведь речь идёт об одном из самых влиятельных людей XX века и национальном достоянии России.

Пока же, с учётом недавно опубликованных документов – воспоминаний близких людей, истории болезни, заключения о смерти и пр., о кончине Горького известно следующее. Весной 1936 г. писатель жил на даче в Крыму, в конце мая приехал в Москву. Почти сразу он, возможно, простудился. Но не исключено, что заразился гриппом от внучек. С 1 июня он находился на даче в Горках-10, где за ним наблюдали лучшие врачи, в том числе и «кремлёвские». Странности начались очень скоро, что отмечает в своих дневниках комендант дома на Малой Никитской И. М. Кошенков. Во-первых, вскоре после того как Горький заболел, из дома на Никитской был вывезен его архив – Кошенков пишет, что обычно, когда писатель работал в Горках, ему из Москвы переправляли только поступившие за день письма. Но в тот раз речь шла о десятках, если не сотнях папок, сложенных в беспорядке и наскоро перевязанных верёвками. Создавалось впечатление, что кто-то знал: Горький больше в дом на Никитской не вернётся.

Во-вторых, смерти писателя явно ждали. Но кто именно и почему – осталось неизвестно. Звонки с вопросами о здоровье Горького поступали круглосуточно, но время от времени выражались неуместные соболезнования. Даже Н. И. Бухарин, бывший в ту пору главным редактором «Известий», то справлялся, куда направить телеграмму, то рассказывал, что в редакцию сообщили о смерти Горького. Слухи о смерти ползли по Москве, и не только в «Известия», но и в другие редакции поступали сообщения о кончине писателя. 8 июня он действительно едва не умер. Во всяком случае, окружавшие его люди были уверены, что помочь ему ничем уже нельзя. Однако Алексея Максимовича вернул к жизни укол камфоры, сделанный медсестрой. Так что после укола больной даже общался с приехавшими его навестить Сталиным, Молотовым и Ворошиловым. А ведь Сталин приезжал ещё несколько раз и как будто хотел о чём-то переговорить с умирающим. Но Горький был настолько слаб, что нужный разговор так и не состоялся.

В-третьих, несколько раз кто-то звонил в дом на Никитской «по вертушке», то есть по правительственному телефону, и, не называя себя, говорил что-то очень странное. Так, один раз незнакомец спросил: «Почему нет у Алексея Максимовича Плетнёва? Он – сердечник. Вы это знаете. Кто у вас отвечает за жизнь Горького? А где же любимец Алексея Максимовича Сперанский? Отшили Плетнёва?» Совершенно бессмысленный набор фраз, поразивший Кошенкова и добавивший напряжения в атмосферу дома на Никитской. В другой раз неизвестный позвонивший сказал: «Вы что сидите на Никитской? Помогайте!.. Сволочи!» Потом опять кремлёвский телефон: «Что, достигаете желанного, подлецы?»

В-четвёртых, вскоре после того, как Алексей Максимович слёг в Горках-10, там, на даче, началась настоящая эпидемия ангины, из-за чего пошли разговоры о распространившейся инфекции. Заболели и были вывезены в Москву семь человек, после перевозки которых даже продезинфицировали автомобиль.

Всё это происходило на глазах у И. М. Кошенкова, и как раз таки эти странные факты дают исследователям основания говорить об имитации естественной смерти Горького. Когда писатель умер, в его клиническом диагнозе значилась, помимо туберкулёза, сердечной недостаточности, бронхопневмонии и пр., пр., пр., ещё и инфекционная нефропатия. То есть наличие некой инфекции врачи подтвердили. Вполне вероятно, что это была инфекция, неопасная для молодых и здоровых организмов, но критическая для пожилого человека, страдавшего туберкулёзом.

Вспоминается в связи с этим эпизод из «Мастера и Маргариты»:

«…По лестнице подымались двое последних гостей.

– Да это кто-то новенький, – говорил Коровьев, щурясь сквозь стёклышко, – ах да, да. Как-то раз Азазелло навестил его и за коньяком нашептал ему совет, как избавиться от одного человека, разоблачений которого он чрезвычайно опасался. И вот он велел своему знакомому, находящемуся от него в зависимости, обрызгать стены кабинета ядом…»

Имел ли в виду Булгаков Горького – неизвестно, но то, что речь шла о расстрелянном в 1938 г. Ягоде – несомненно. Именно Г. Г. Ягода снискал в своё время славу отправителя и «фармацевта», распорядителя лаборатории ОГПУ-НКВД. А кроме того, исследовательница жизни и творчества А. М. Горького Л. А. Спиридонова сообщает о документах, уже после смерти писателя вклеенных доктором Л. Г. Левиным в «Историю болезни Пешкова Алексея Максимовича». Первый документ датирован 8 июня 1936 г., то есть именно тем днём, когда писатель был при смерти и когда о кончине его поползли слухи по Москве. Это не что иное, как обращение заведующего консульским отделом СССР во Франции П. И. Бирюкова к начальнику Лечебно-санитарного управления Кремля И. И. Ходоровскому с предложением применить при лечении писателя сыворотку от гриппа, созданную в Париже неким доктором Онг-Гвае-Свяном. Якобы этот голландский доктор китайского происхождения очень симпатизирует Советскому Союзу, на основании чего сыворотку можно использовать без дополнительных проверок, которые, к тому же, и проводить-то некогда. Сыворотку неведомого китайско-голландского эскулапа доставили в Москву и, по всей видимости, ввели Горькому. И только после смерти писателя, наступившей 18 июня 1936 г., и последующей кремации сыворотку проверили и убедились в её безвредности. Причём 25 июня доктор Левин приобщил к «Истории болезни…» сведения о таинственной сыворотке, а проверка её состоялась на следующий день, то есть 26 июня.

Подозрительного и странного в этой истории очень много. И всё же остаётся вопрос: кому понадобилось убийство пожилого и больного писателя? Чем и кому досадил Горький, кто боялся его настолько, что прибегнул к тайному умерщвлению в духе Екатерины Медичи? И вот тут мы попадаем в область догадок и фантазий, откуда литературоведы и филологи вряд ли без помощи соответствующих специалистов смогут вывести нас в область фактов и знания.

Да, сегодня уже не отрицается, что антисталинская оппозиция действительно существовала и переворот в Кремле готовился. И Горький, как считает, например, филолог А. В. Евдокимов, «был осведомлён о некоторых деталях плана оппозиции по отстранению И. В. Сталина от власти». На следствии Ягода признавал, что заговорщики боялись Горького, что Енукидзе в своё время рассказывал о многочисленных и неудачных попытках оторвать писателя от Сталина и что именно Енукидзе поручил Ягоде подготовить убийство Горького.

Историк Ю. Н. Жуков тоже пишет о серьёзных разногласиях и противостоянии внутри партии. Кто-то, например, категорически не принимал сталинскую внешнюю политику – вступление СССР в Лигу Наций, подготовку создания Восточного пакта, то есть воссоздание, по сути, Антанты. Кто-то осуждал подготовку новой Конституции. А Троцкий между тем открыто призывал «убрать Сталина», совершить новую революцию. Но вокруг противостояния власти с оппозицией существовало немало загадок. Например, Жуков пишет о «плотной завесе тайны», окружавшей дело Енукидзе, что, по мнению историка, связано с международной ситуацией, с ожиданиями и планами Советского Союза, с необходимостью поддерживать репутацию надёжного политического и военного партнёра. Словом, как считает Жуков, «всё приходилось подчинять интересам внешней политики».