Пролог

Вандор

Человек, который привел меня в небольшой, с фантазией отделанный кабинет, услужливо положил на стол папку в обложке из чёрно-красной кожи. В интерьере вообще было много предметов в этой цветовой гамме: чёрно-красный настольный светильник с ножкой в виде обнажённой женской фигуры, чёрно-красные портьеры на окнах, чёрный диван возле стены и красный ковёр под ногами. Как по мне – пошло, но зато фантик целиком соответствует начинке. Развалившись в удобном кожаном кресле я стал ждать.

– Может быть, кофе? – предложил мой сопровождающий.

Не глядя на него, я кивнул:

– Чёрный. И три тростниковых сахара рядом.

За спиной послышались тихие шаги, я же взглянул на сидящего напротив мужчину и неспешно проговорил:

– Надеюсь, сделка выйдет удачной для обеих сторон.

Мужчина кивнул, но на лице его при этом не отразилось ни одной эмоции.

Открыв папку, я мельком пробежался по первой анкете. С фотографии на меня смотрела маленькая шатенка с доходящими до задницы волосами. Глаза большие, испуганные, руки болтаются вдоль тела. Ничего так, на один раз. Но искал я другое. Девушка со второй фотографии оказалась рыжей. Двадцать один год, рост сто шестьдесят три, вес…

В комнату вернулся сопровождающий с кофе. Поставил блюдце на стол передо мной.

– Если что-то ещё потребуется, я за дверью, – сказал он, обращаясь сразу и ко мне, и к своему шефу.

Лениво откинувшись на спинку кресла, я отпил глоток. Хороший кофе, крепкий. Как раз то, что нужно. Положив каталог на колени, перелистнул ещё несколько страниц. В сущности, все фотографии были какими-то одинаковыми – распущенные волосы, вполне привлекательные формы. Груди с большими и маленькими сосками, нежно-розовыми и коричневыми, гладко выбритые лобки. Разве что одна выделялась татуировкой на бедре. Я даже невольно заострил на ней внимание. Взгляд слишком дерзкий, стрижка короче, чем у остальных. Нет, вот такого мне точно не нужно.

– Вандор, может быть, Вы хотите пройти в демонстрационный зал?

Оторвавшись от каталога, я поднял глаза на хозяина заведения и усмехнулся.

– За те деньги, что переведены на ваш счет, демонстрационный зал вы устроите там, где я захочу, – холодно выговорил и вернулся к фотографиям.

А вот и она. Да. Длинные, доходящие до поясницы чёрные вьющиеся волосы, большие голубые глаза, веснушки… Как и остальные, девушка на снимке была голой, и я с удовлетворением отметил, что грудь у неё отличная: не слишком большая и тяжёлая, но и не маленькая. Талия узкая, ноги длинные. То, что нужно. Пробежался по кратким характеристикам.

Имя: Милана

Возраст: восемнадцать лет

Рост: сто шестьдесят пять

Вес: пятьдесят два

Цвет глаз: голубой

Девственность: да

Последнее было для меня принципиальным. Как говорил мой отец, нахрена брать то, что уже брали до тебя, если можешь выбирать. А выбирать мы с ним можем, да ещё как. Вынув фотографию из файла, я кинул её на стол перед владельцем чёрно-красной комнаты.

– Мне нужна эта.

Взяв фото, тот поджал губы и посмотрел на меня. Взгляд у него был спокойным и равнодушным.

– Её уже пообещали другому покупателю.

Я прищурился. Какого дьявола?! Если я сказал, что хочу эту девчонку, значит, мне нужна именно она. А кто и что кому обещал…

– Меня это не волнует, – отрезал я, вставая с кресла. – Я заплачу двойную цену. Тронув спинку кресла, снова глянул владельцу притона в глаза и невзначай заметил: – У меня много друзей, Стас. В самых разных областях. Ты же понимаешь?

Конечно же Стас понимал. Понимал, что лишаться крыши ему нельзя. И что проблемы ему не нужны, он тоже понимал.

– Вечером девушку привезут в указанное Вами место, – нехотя отозвался Стас после недолгого молчания.

Я лишь удовлетворённо кивнул. Люблю понятливых. К чему усложнять жизнь, если сложностей в ней и без того достаточно? А сучка красивая… Блядь! Действительно красивая.

Глава 1

Милана

Куда мы едем, я не имела ни малейшего представления. Объяснить мне что-либо никто не посчитал нужным. Правильно, зачем? Кто мы для них? Товар, да и только. Разве спрашивают собак в питомниках, хотят ли они попасть к тому или иному хозяину, хотят ли быть проданными? Нет. Вот и нас ни о чём не спрашивали.

За два часа до этого ко мне в комнату пришла одна из тех женщин, что никогда с нами не разговаривали. Положила на постель светло-серое платье с запахом и кивнула в сторону ванной. За проведённые в питомнике два месяца я научилась понимать эти немые жесты. Очевидно, мне стоило принять душ и одеться. Спорить не было смысла. По первой я пыталась возражать, упиралась, но мои попытки противиться сломали быстро. Несколько жёстких ударов плёткой кого хочешь поставят на место. Мне тоже пришлось смириться. Лучше уж принять ванную по требованию, чем потом скулить, зажавшись в угол и неделю зализывать болезненные ушибы.

Едва я выполнила требуемое, всё та же женщина указала на низкий, больше походящий на пуфик стул возле зеркала. Стоило мне присесть на него, волос моих тут же коснулась расчёска. С каждой секундой тишина угнетала всё сильнее, но вместе с тем в душе просыпалась надежда. Неужели Матвей всё-таки нашёл меня? Господи, он же обещал…

– Зачем всё это? – не выдержав, спросила я.

Поймала в зеркале взгляд женщины и протяжно выдохнула. Конечно же, она ничего не ответила. Достала пузырёк и прыснула мне на ключицы несколько капель духов, потом проделала то же самое с запястьями. Запах казался мне тяжёлым – слишком много жасмина, но кого интересует моё мнение? Выдохнув, я стала ждать. Горничная оставила волосы распущенными, чуть распушила их у корней и позволила рассыпаться по спине и плечам. Я смотрела на себя в зеркало и думала о том, что будь я менее привлекательной, скорее всего здесь бы не оказалась. Глаза большие, голубые, ресницы длинные, пушистые, лицо правильной формы, красивые скулы. Разве что веснушки, рассыпанные по лицу, спине и плечам могли бы испортить впечатление. Но, судя по всему, мужчинам они нравились. Моему Матвею нравились… За то время, что я провела здесь, я передумала столько всего… Только и оставалось – думать и думать. В ожидании своей участи.

Вскоре за мной пришли двое мужчин. И вот тут меня накрыла паника. Одного из них я видела прежде – охранник, а вот второй был мне не знаком. Взяв за локоть, незнакомый подтолкнул меня к двери, но уже на пороге остановил и, достав из кармана повязку, закрыл ею мои глаза. Я почувствовала, как запястья оплетает прохладная лента – мягкая, но от того не менее надёжная.

– Зачем это? – прошептала я, обернувшись к мужчинам, хотя видеть их всё равно не могла.

– Ты едешь в своему новому хозяину, – донеслось в ответ, а после меня подтолкнули в спину.

– К хозяину? – споткнувшись, переспросила я.

На этот раз ответом меня не удостоили. Через минуту мы вышли на улицу и почти тут же оказались в машине. Видеть я не могла, только чувствовать, и от того невольно сосредоточилась на доступном мне: звуках и запахах. Вот только звуки были самыми обыкновенными. Шуршание шин, да и только. Ни слов, ни имён, ни указаний мест. А запахи… обычный запах дорогого кожаного салона и чуть заметный – мужского парфюма. Вот и всё, что мне осталось. Хозяин… Боже! Если бы меня везли к Матвею, наверняка бы так и сказали. Хозяин…

Машина несколько раз свернула и плавно остановилась. Дверца открылась, и одновременно с тем, как меня вновь ухватили за локоть, дыхание перехватило. Я почувствовала приступ паники. Если там, в так называемом питомнике, мне было перманентно страшно, то теперь страх захлестнул с головой.

– Я никуда не пойду, – выдохнула, упираясь.

– Тебя никто не спрашивает. – Меня выволокли из машины.

Попыталась вырваться, но куда там! Через мгновение меня уже тащили по какой-то лестнице. Звуки улицы стихли, под ногами появился мягкий ворс ковра. Дом… Господи, что это за дом?! Внезапно меня с силой толкнули в спину, и я очутилась на полу. Ударилась бедром и коленкой, всхлипнула, но долго лежать мне не дали. Дёрнули вверх и заставили встать на колени. Кто-то стянул с моего лица повязку…

Подняв взгляд, я увидела сидящего передо мной мужчину. Вальяжно развалившись в кресле, он смотрел прямо, так, что у меня мурашки побежали по телу. Ледяные синие глаза… В горле встал ком, я невольно сглотнула. Он был красив: тёмные, чуть вьющиеся на висках волосы, твёрдые черты лица, крупный рот, щетина на скулах. Но глаза… Он словно гипнотизировал взглядом, проникал внутрь и выворачивал душу. У меня даже сомнений не возникло – вот он, мой новый хозяин. Потому что… Потому что так смотреть может только хозяин. Хозяин жизни. Не только моей, а вообще жизни.

Я всхлипнула. Он всё смотрел на меня с холодным равнодушием, презрением, и до слёз моих дела ему не было. Стянутые лентой руки болели, а внутри была пустота. Паника и пустота.

Что он со мной сделает?! Если теперь я его собственность, его игрушка, он может сделать со мной всё, что захочет. Абсолютно всё! Окружающего пространства я почти не различала. Вроде бы, тёмные стены, вроде бы, узорчатый ковёр. Вроде бы. Всё вроде бы. Я видела только его: крупного и поджарого, с пронзительными глазами, взгляд которых пугал меня с каждым мигом все сильнее.

– Вставай, – сказал он тихо, почти неслышно, и звук его голоса вновь вызвал у меня мурашки. Под кожу словно бы воткнули миллион маленьких ледяных иголок.

Встать я бы не смогла, даже если бы захотела. Меня так колотило, что ноги не слушались, а сердце заходилось отчаянным галопом. Я шмыгнула носом, попыталась унять слёзы, но вместо этого ещё сильнее разревелась. Так и видела себя его глазами – жалкая и ничтожная, с искусанными губами. У его ног.

Долго ждать он не стал. Кивнул кому-то за моей спиной, и меня тут же грубо подхватили за плечи. Поставили на ноги, словно тряпичную куклу. От жёстких прикосновений дрожь усилилась, перед глазами поплыло. Если бы я только потеряла сознание, это стало бы моим спасением, но нет. Охранник развязал узел на поясе и спустил платье с моих плеч.

– Не надо, – заплакала я, уже даже не пытаясь бороться со слезами. – Пожалуйста, не надо.

Под этим куском ткани на мне больше ничего не было, и теперь я стояла перед своим хозяином совершенно голая. Только распахнутое платье всё еще свисало со стянутых запястий. Пытаясь хоть как-то защититься, сдвинула ноги насколько могла плотно, хотела отвернуться, но меня тут же остановили.

Мужчина с пронзительным взглядом лениво, словно сытый тигр, встал. В каждом его движении было что-то животное, хищное. Двигаясь бесшумно, плавно и грациозно, он приблизился ко мне и, с шумом втянув носом воздух, брезгливо сморщился. Неужели я до такой степени ему отвратительна? Зачем тогда я ему? Ведь таких как я покупают для определенных целей. Или… От множества ужасных мыслей, ворвавшихся в моё сознание, у меня закружилась голова, а перед глазами заплясали тёмные точки.

Мужчина тронул пальцами мой подбородок. Приподнял голову и повернул правой стороной. Я старалась не дёргаться, хотя желание отшатнуться было огромным. От рук его исходило опасное тепло, а глаза вблизи казались ещё более пронзительными. Уголок его рта скривился в презрительной усмешке, и он повернул моё лицо другой стороной. Тронул нижнюю губу, рассматривая зубы, потом верхнюю. Я не выдержала, отступила назад.

Одним стремительным движением он ухватил меня за волосы и подтащил к себе.

– Лучше тебе быть покладистой девочкой, – не повышая тона, выдохнул он.

Меня же накрыло волной истерики. Я зашлась слезами, заплакала в голос. Почувствовала, как капля, скатившись по щеке, упала на грудь. Он тоже заметил это. Проследил взглядом, а после приподнял мою грудь и, склонившись, слизнул слезинку. Я почувствовала его тёплый влажный язык, его дыхание и вскрикнула. Попыталась вырваться, только это было бесполезно. Ноги не держали, я понимала, что вот-вот рухну на пол. Обхватив губами сосок, он тронул его кончиком языка, а потом так же стремительно отстранился.

– Замолчи, – бросил он мне и уже охраннику: – Вызови кого-нибудь. Пусть её отмоют от этой вони. Отвратительный запах.

– Конечно, Вандор Александрович, – тут же отозвался охранник.

Вандор… Значит, его зовут Вандор. Развернувшись, он вновь двинулся к своему креслу. Сил стоять у меня не осталось, и я словно подкошенная рухнула, не успел он отступить и на шаг. Сжалась на полу и зарыдала.

Что меня ждёт? Одно ясно – отныне жизнь моя принадлежит исключительно ему, он сделает со мной всё, что захочет. А в том, что захочет он многого, я почему-то не сомневалась. Его взгляд говорил сам за себя – пощады и жалости ждать не стоит. Зверь. Безжалостный свирепый зверь с ледяными глазами.

Я плохо понимала, что происходит. Перед глазами плыло, очертания предметов и самой комнаты казались нечёткими. Лёжа на полу, я смотрела в спину удаляющемуся мужчине, и с трудом заставляла себя дышать. В горле стоял колючий не сглатываемый ком, губы пересохли. Матвей… Меня же должен был выкупить Матвей! Как же я ждала его, как надеялась, что он придёт за мной! А этот мужчина… Вандор. Я смотрела ему в спину до тех пор, пока меня грубым рывком не поставили на ноги. Колени по-прежнему дрожали, и я покачнулась. На талию мою легла широкая мужская ладонь, но так… без каких-либо намёков на интимность. Я посмотрела на охранника. Суровое, безэмоциональное, словно высеченное из камня лицо. Я – его работа, и плевать ему, что со мной делать.

– Вперёд, – коротко скомандовал он и подтолкнул к лестнице.

Я пошла. Потому что понимала – лучше не спорить. Он – машина для исполнения приказов своего хозяина, а хозяин у нас отныне, очевидно, один и тот же. Обернулась напоследок и наткнулась на взгляд одного из тех мужчин, что привезли меня сюда. Всё то же безразличие… Им всем безразлично, что со мной будет. Всем! Каждому! Мне вдруг захотелось закричать. Несправедливость этого нахлынула, окатила с головы до ног. Почему кому-то всё: любящая семья, отдых на дорогих курортах, внимание, забота, а мне… Мне – клеймо в виде четырёхлистника на запястье. Ни дома, ни фамилии.

Споткнувшись о первую ступень лестницы, я всхлипнула. Охранник придержал меня и внезапно накинул на плечи так и болтающееся в районе запястий платье. Но подумать об этом я не успела – почувствовала новый тычок в спину.

Комната, куда меня привели, была выполнена в серых тонах. Тёмно-серый, цвет мокрого асфальта, графит… Только картина, висящая на стене, была в другой цветовой гамме и чуть оживляла комнату. Вслед за нами вошла женщина, как две капли воды похожая на тех, что помогали нам в приюте. Не внешне, нет. Выражением лица и безучастным взглядом.

Порой мне хотелось спросить, что они чувствуют? И чувствуют ли вообще что-нибудь? Сострадают ли нам, жалеют ли? Или, может быть, в тайне испытывают удовлетворение, что кому-то ещё хуже, чем им? Что они, по крайней мере, свободны, а я и такие, как я – нет? Но спрашивать я не стала. Охранник ушёл, предварительно развязав руки, а горничная открыла передо мной дверь. Надо же, какие удобства! Личная ванная…

Несмотря на по-прежнему терзавший меня страх и дрожащие губы, я не удержалась от сарказма:

– Меня только что вымыли. Думаю, испачкаться я ещё не успела.

– Господин Вандор не терпит запаха сладких духов, – отрапортовала горничная и посмотрела на меня с ожиданием.

Господин Вандор… Я едва не зашлась истерическим смехом. Понимаю, что виной всему – моё состояние. Смеяться, конечно же, было не над чем, но я пережила слишком сильное потрясение, чтобы отдавать отчёт своим эмоциям. Последние месяцы для меня стали вообще одним сплошным потрясением.

Смерив горничную взглядом, я зашла в ванную. Осмотрелась. Обстановка, как и всё в доме, была дорогой. Чёрная раковина и чёрный унитаз, чёрная округлая ванная, похожая на чашу. Я бы предпочла душевую кабинку, но выбирать не приходилось.

Потёрла ноющие запястья. Руки затекли и болели, на коже остались розоватые следы от ленты. Непроизвольно посмотрела на левое запястье. Вот он – четырёхлистник, выделяющийся на коже аккуратным шрамом. Нам всегда говорили, что четырёхлистник приносит удачу, именно поэтому его и выбрали в качестве отличительного знака для детей, оставшихся без семьи. Нам вообще много чего говорили. Говорили… Но мы то прекрасно знали, что четырёхлистник – символ неудачников. Символ тех, у кого ничего нет, тех, кому не к кому идти.

– Могу я помочь Вам раздеться? – учтиво до зубовного скрежета осведомилась горничная.

Я мотнула головой. Не хватало ещё, чтобы она меня раздевала! Да и было бы что с меня снимать! Повесив платье на крючок для одежды, я подошла к ванной и включила воду. Обернулась на стоящую неподалёку горничную. Смущения я не чувствовала, но и приятного в том, что чужая тётка следит за мной, абсолютно голой, ничего не было.

– Ваша помощь мне не нужна, – чётко проговорила я, наградив её колючим взглядом, но она не отреагировала.

Они никогда не реагировали. Ни там, в питомнике, ни в детском доме. Потому что я – их работа, и плевать им на мои желания.

Через час я осталась одна. До меня даже не сразу дошло, что я одна. Одна! Вначале подумала, что горничная вот-вот вернётся, но прошла минута, другая, десять, а её всё не было. Волосы мои, как и раньше были распущены и свободно спадали на спину, место платья занял короткий белый шёлковый халат с двумя украшенными вышивкой карманами по бокам. Я посмотрела на себя в зеркало. Зачем я такая?! Зачем, если от этой красоты одни несчастья?! И где мой Матвей? Мой милый добрый Матвей? Как же я скучала по нему… Только теперь я стала понимать: в его умении приободрить, поддержать, в наших простых прогулках. Прежде я ценила это, но как-то… Отведя взгляд от зеркала, снова осмотрела комнату, на этот раз куда пристальнее.

Посередине у стены – большая двуспальная кровать, в углу – узкий шкаф с другого края – столик с зеркалом и высокий стул возле него. А ещё – окно, запечатанное снаружи решёткой. Я – пленница. Птица в клетке. Канарейка, петь которой суждено лишь по воле хозяина. По очереди я осмотрела каждый ящик – пусто. Ни бумажки, ни пылинки. Подошла к шкафу – то же самое. И к чему тогда мебель, если она – всего лишь декорация к вовсе не принадлежащей мне жизни? Куда честнее было бы оставить тут одну постель. Ведь для этого я ему? Для этого… Для чего же ещё? Таких, как я, покупают только с одной целью. Вопрос лишь в том, в какие руки нам повезёт или не повезёт попасть…

Проснулась я от какого-то шороха. Подсознание сработало быстрее, чем я успела открыть глаза – каждый нерв во мне напрягся, я буквально кожей чувствовала чужое присутствие. В комнате и правда был Вандор. Стоял у изножья кровати и смотрел на меня в упор. Взгляд его, как и там, внизу, обдавал холодом, глаза были непроницаемо-ледяными. Я поёжилась. Паника, удушающая, дикая, первобытная, подкатила к горлу комком страха и слёз. В предыдущую ночь я не сомкнула глаз, а теперь, видимо, уснула… Как я могла уснуть?!

– Ну-ка давай на тебя посмотрим, как следует, – с долей ехидства проговорил Вандор и потянулся к моей лодыжке.

– Не надо, – выдавила я, но он и не подумал меня послушать.

Схватил и резко дёрнул на себя. Стремглав потянул поясок халата. Я зашлась в истерике и сделала единственное, что могла – полоснула его по плечу. Он выругался. Пальцы мои разжались, и на постель упал маленький осколок. Что-то керамическое. Видимо, когда-то это была ваза или декоративная тарелка…

Вандор зажал руку второй ладонью и устремил на меня взгляд. Боже… Если прежде мне было страшно, то теперь я оледенела от ужаса. Что я натворила?! Он же…

– Пожалуйста, не надо, – зарыдала я, отползая к спинке постели.

Халат распахнулся, и я попробовала прикрыться, но пальцы не слушались. Губы Вандора искривились в зверином оскале, и он, в миг обогнув постель, схватил меня за волосы. Я закричала, он же приподнял меня и, приблизив своё лицо к моему, брезгливо поморщился.

– Если ты, сука, ещё раз выкинешь нечто подобное, – зарычал он сквозь стиснутые зубы, – я тебя отдам охране. Поверь, тогда ты пожалеешь, что не сдохла при рождении.