Следующие минут тридцать мы дружно хрустим крекером и запиваем его остатками минералки. Я делюсь с Даней мятными леденцами, он в ответ учит меня есть сухую вермишель, сдобренную суповой основой и по вкусу напоминающую просроченные чипсы. Мы грызём кусочки сахара, иногда макая их в кофейный порошок, и беспрестанно о чём-то спорим… Вспоминаем школу, забавных, а временами и весьма странных учителей. Придумываем байки о подземных бункерах с лабораториями и пытаемся разгадать рецепт усыпившего нас зелья. Я рассказываю о том, как долгие годы занималась акробатикой. Кротов сетует, что ненавидит футбол, но вынужден играть ради места в сборной. Я пытаюсь спросить о Ване, но Данила упорно отмалчивается. В отместку интересуется, кому я всё время пишу сообщения, но и мне удаётся без проблем съехать с темы. Вместо личного снова обсуждаем какие-то фильмы и события в мире, мечтаем, что уже завтра за нами приедут, и незаметно всё ближе придвигаемся друг к другу: так теплее и совсем не страшно. Данила что-то говорит о сигнале сотового телефона, поутру планирует залезть на крышу, чтобы попытаться наконец уловить его. Я что-то бормочу о яблоневом саде, отмечая, что седьмой корпус куда выше нашего, а потом, навалившись на мощное плечо Кротова и укрывшись одним на двоих одеялом, наконец засыпаю.