ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ЕГИПЕТ

Глава 1. Мадам "Розовая шляпка"

ОТЕЛЬ «ПАРАДИЗ»

«Если в отеле поселяется одинокая женщина, будь на страже». Это главный менеджер усвоил твёрдо. Он затруднился бы описать её черты, скрытые в тени широкополой шляпы. Даже радужки глаз оставались размытыми. В отличие от цвета шарика, который она имела обыкновение перекатывать в ладони. Вот и все приметы: розовая шляпка и голубой шарик.

Из ресторана доносился перезвон посуды и столовых приборов. Прицельным взглядом главный менеджер пробежал по столам, после чего зрачки-маслины обратились на мешковатые брюки новенького официанта: парню явно не давалась наука подбирать европейскую одежду по размеру. Впрочем, на первых порах сыну феллаха это простительно. Куда больший грех – распахнутый до зубов мудрости рот при виде толстушки в обтягивающих шортах. Стрессоустойчивость в окружении полуобнажённой женской плоти – главное требование к приезжающим на работу в курортный город. Повидавшая виды мебель в номерах, утративший презентабельность интерьер в ресторане и полотенца недостаточной пушистости большинство гостей проглотит, не поморщившись, а вот ошибки в подборе сотрудников обходятся дорого.

Его туфли с заострёнными мысками ступили на облетевшие лепестки бугенвиллии, когда в противоположном конце аллеи нарисовалась бородка-эспаньолка. Её обладатель имел только одну слабость – любовь к танцам, что влекло за собой попытки ежевечерней монополии на аниматора Риту. У Абделя имелись свои виды на девушку: уроки русского языка.

Миновав второй бассейн – с подогревом, он упёрся в пляж. Уроженец славного, но густо заселенного Каира, он питал к морю слабость горожанина, лишённого природы. Казалось, что здесь, на берегу, обитатели «Парадиза» превращаются в бесплотных духов и парят над землёй, время от времени бросая взгляды на свои распростёртые внизу тела.

На песчаной кромке – подсвеченная лучами фигура в белом. Бриз надувает пузыри на просторной рубахе. Турист из России. Но при этом обходится без алкоголя. А помимо того, без кофе и чая. А ещё подолгу сидит у моря, поджав под себя ноги.

Поодаль на шезлонге – краснолицый господин в панаме, похожей на пробковый шлем колонизаторов. Мужчина наблюдает, как в нескольких метрах от него пухлые ладони с тщательностью строительного мастерка ровняют песчаные стены одним им известного предназначения.Судя по улыбке умиления он смирился с диагнозом внука: синдром Дауна.

Вспомнив пословицу, которую не раз слышал из уст бабушки Айши ( «Случается, что здоровьечеловека в его болезнях»), Абдель двинулся к рисепшену.Дежурный администратор нуждался в напоминании: граждан России и граждан Украины следует селить в разных корпусах.

Говоря по- научному, главный менеджер осуществлял «профайлинг». И надо признаться, успешно. Вплоть до дня, когда в отеле поселилась мадам «Розовая шляпка».

БЕРЕГ КРАСНОГО МОРЯ

«Розовая шляпка» приступает к ежеутреннему ритуалу. Первым делом натягивает купальную шапочку и отправляет в рот загубник, после чего надвигает на глаза маску. Ей предстоит преодолеть модульный понтон и сбросить последний сухопутный атрибут – шлёпанцы.

И вот вода-колыбель человечества- принимает её в объятия. Отдавшись на волю стихии, купальщица зависает звёздочкой. Слева мерцают коралловые рифы, а справа… возникает обвитый мышцами торс цвета капуччино.

… Женская ручка тонет в ладони дайвера-проводника – и они вместе скользят вдоль рифа. Подводные обитатели то обгоняют пару, то уступают дорогу. А это что за чудище? Похоже на змею с прозрачным слюдянистым телом, внутри которого коричневым отсвечивает что-то типа перегородок.

Спустя пятнадцать минут молодой человек поворачивает назад. Подопечная делает округлое движение, желая поменяться местами.Как если бы они шли по тротуару, и ему, как джентльмену, следовало занять позицию у кромки.Манёвр повторяется изо дня в день, но дайвер всегда ждёт сигнала.

Два года назад она предпочитала любоваться рифами в одиночестве. Перемены наступили одним днём. Поначалу всё шло как обычно. Когда по частоте собственного дыхания она поняла, что пора возвращаться, то неспешно развернулась. И тут сквозь шум в дыхательной трубке…

– Люсиль!

Так её называл только один человек на земле. Но не его увидела она в Красном море. Боковое зрение уловило вздёрнутый нос и губы, растянутые в хищную ухмылку. Серёга! По –дворовому, Серый. Вот о ком предупреждал её «голос». Но откуда здесь взяться Серому? Ведь он так и остался там… В безвестном северном посёлке, где школа была одним из немногих каменных строений. Начальству приглянулся годный скорее для юга проект с большими окнами. Нет слов, как красиво. Но через окна ветер продувает помещение насквозь.

…Тишину взрывает долгожданный звонок. Люся опрометью мчится в уборную – из-за зябкости её постоянно тянет пописать. В рекреационном зале на её пути вырастает гигантский живот, мягко обтекаемый платьем-балахоном. Люся с трудом избегает столкновения. Учительница на сносях слишком утомлена для озвучивания замечания и ограничивается возмущённым взглядом, после чего скрывается за классной дверью. Но время упущено… «Серый» продолжает надвигаться, по-петушиному выпятив грудь. У него привычка смаковать матерные слова, перекатывая их во рту, как мокроту. И вид этого почти физиологического акта парализует волю. Вместо того, чтобы прибавить скорости и идти на таран, Люся пятится. И оказывается в углу, рядом со сценой, на которой проходят концерты школьной самодеятельности. Жертва инстинктивно прикрывает лямки форменного фартука: под ними припухающие из месяца в месяц бугорки –объект интереса «Серого».Одна мысль о том, что его покрытые цыпками пятерни будут…

Лопатки утыкаются в холодную стену – тело привычно цепенеет. Короткопалая ладонь по-хозяйски тянется к фартучку. Дань, которую «Серый» собирает с тех, кого некому защитить: ни отца, ни брата. Девочка отводит взгляд – он упирается в грязновато-зелёный угол. Нет сил даже пожалеть о том, что бескрыла, что не может встать на носочки и, оттолкнувшись от пола пятками, взлететь. Над сценой с облезлой краской. Над головами одноклассников. Над беременной учительницей.

– Су-у-…– пыхтит преследователь. Ругательство врывается в ушные проходы и бешено колотит по барабанным перепонкам. Никто и никогда не называл Люсю так.

А тем временем низ живота настойчиво напоминает о себе. Горячие струи готовы низвергнуться в панталончики. Остаётся зажмуриться, чтобы… Но именно в этой чёрной дыре, вызванной к жизни конвульсивным смежением век, и случилась перемена. Волна гнева. В нём – источник мужества.

Да, ты отдираешь потную ладошку от « бугорка». А затем в растопырку выбрасываешь вперёд. Эх, не удар, а…точно насекомое отгоняешь. Но спонтанность придаёт движению силу. К тому же ты задеваешь нос. А это чувствительная часть организма «Серого». Оттуда, случается, идёт кровь.

Вот и тогда у сцены она двумя алыми струйками побежала вдоль надгубного желобка. Одновременно внизу Люсиного живота произошёл беззвучный взрыв – едкая жидкость устремилась вниз.

Память о том первом бунте утратила краски и съёжилась до спринтерского забега до дома. В мокрых штанишках. От «Серого» осталась бело-серая размытая фигура на классной фотографии. Но однажды всё повторилось. «Серый» нашёл её. За тысячи километров.

Он двигался в своей приблатнённо- вихляющей манере. Лоснящаяся носопырка с чёрными точками-порами со временем увеличилась в размерах. Она зажмурилась, и её накрыла волна гнева. И как тогда, у школьной сцены, мадам «Розовая шляпка» выбросила вперёд правую ладонь. Только на этот раз она была сжата в кулак.

Удар пришёлся на дырки ноздрей – неестественно скользких.Что в нём было больше – физической силы или эффекта непредсказуемости – осталось за кадром. Но выпад снова дал преимущество во времени. И только рванув в сторону, уже затылком, она осознала: « Это не Серый! Это другое…»

Клокотанье собственного дыхания в трубке.Мелкая, противная дрожь. Как и много лет назад, когда она бежала по снегу в хлюпающих мочой туфлях.

Чьи-то руки вытянут её тело на понтон.

– Силк алкарш!– Резкость арабского речи и живость жестикуляции уже не покажутся чрезмерными. Тогда на глазной сетчатке и отразятся стальные плавники. Её охватит озноб, такой сильный, что почудится: она слышит перестук собственных костей.

На арабском акула означает « прожорливая». ( А по-чешски, как ей позднее скажет турист в баре, «жралок».) Ей, едва не ставшая закуской «жралка», помогают подняться с понтона. Отдыхающие расступаются перед ней, как воды Красного моря перед Моисеем. Её отводят в павильон дайверов, где поят чаем «каркаде».

Про то,что рефлексивный «хук» в нос оказался единственным шансом на спасение, мадам «Розовая шляпка» узнает в Москве, от специалистов. Правда, предпочтёт не упоминать предупреждавший «голос». Как и факт, что подсознание выдало акулью морду за физиономию давнего обидчика.

С той поры мадам «Розовая шляпка» плавает в сопровождении дайвера-инструктора.

На обратном пути молодой человек неизменно сбавлял темп. На подходе к понтону он и вовсе брал подопечную на буксир. Обмякшее тело клиентки врезалось в водную толщу, как нож в масло. И хотя для неё это был самый приятный момент их путешествия, женщина давала себе отчёт: проводник делает это из экономии времени.

И вновь… На прежнем месте… Сквозь шум в дыхательной трубке…

– Люси-и-ль.

Голос беспрепятственно достигает ушей, плотно закрытых купальной шапочкой.

– Л-ю-ю-силь!

Манера произношения знакома досконально. «Л» произносится твёрже, чем делают русские. «И» растягивается на выдохе дольше принятого.

– Люси-и-ль…

Здесь было бы разумнее испугаться, но она лишь сжимает ладонь спутника. Дайвер поворачивает голову и поднимает большой палец. Условный знак: «Как ты?» Ей достаёт самообладания подать ответный сигнал: « В норме».

– Люси-и-ль… Люси-и-ль…

Голос не окликает, не предупреждает. Он…

Он призывал. И звучал протяжнее. Как будто ударялся о стену кораллов- и возвращался эхом.

Голос пробил брешь в её защите. Дайвер прибавляет скорости. Молодой человек предупреждён: у клиентки случаются панические атаки.

Показывается подводная часть лестницы на понтон. Она отсвечивает серебром.

Дайвер поднялся первым. Протянув руки, сноровисто извлёк женское тело из воды. Затем фамильярно поднял маску клиентки.

– Как дела?

– Окей!

Они минуют понтон –бедро к бедру. Затем преодолевают бетонные ступени, ведущие на уставленную лежаками насыпь. Египтянин, напустив на себя деловой вид, сворачивает к дайверской базе. Мужские силуэты на египетских папирусах в сравнении с его телом выглядят схематично и коряво. Остаётся сожалеть, что в Африке так и не родился свой Роден. У входа он с кинематографической выразительностью разворачивает ладно сидящую на мощных плечах голову. В её сторону. В ответ клиентка одаривает проводника улыбкой. Прощальный ритуал.

Между тем пляжная жизнь идёт своим чередом. И каждый наслаждается праздным бездумным счастьем. Такое бывает каждой зимой. И непременно в залитой солнцем стране.

Растянувшись на лежаке, мадам «Розовая» переживает мгновение чистого восторга. «Голос»! Это Милко снова вышел на связь. Это его баритон окликнул её сквозь прореху в пространственно-временной завесе. Как и тогда- при столкновении с акулой.

…Ловко лавируя меж лежаками, вышагивает темнокожий массажист-нубиец. Своими окружностями он напоминает борца сумо. Замедляя ход у польского семейства, склоняется над девочкой лет восьми. Её имя Маруся. Нет, Марыся.

–  Ребьёнка! Ты можьешь полушить солнешный пошелуй!

Сейчас Марыся или её родительница должна зачастить в ответ: « Пшэпрашем, не разумеем по руську!»

Но «ребьёнка» щебечет в ответ по-русски.

О, да она «разумеет»! Нечасто встретишь польских родителей, обучающих отпрысков языку бывших «оккупантов».

Внезапно приходит на ум другой язык. По-болгарски молодая женщина –«булка». «Розовая шляпка» ещё успевает подумать: ассоциация возникла при виде рубенсовских форм Марысиной мамы. Но уже в следующую секунду веки трепещут, давая отпор сну.Силы не равны. И она отдаётся этой маленькой осторожной смерти.

ЦЕНТРАЛЬНАЯ ПЛОЩАДКА ОТЕЛЯ «ПАРАДИЗ»

Лучи, как в западне, мечутся в волосах девушки-аниматора. Она неотразима в этой своей блузке-матроске и юбочке-солнце. Рита направляется к рабочему месту, когда Марыся издаёт жалобный вскрик. Папаша усаживает дочку на бортик и массирует нежно-молочную ступню с неумело накрашенными алыми ноготками.

– Судороги,– решает сотрудница отеля.

– Ну вылитый экс-президент Польши Лех Валенса! –заключает дедушка мальчика с синдромом Дауна.

Аниматор Рита уже направляется к полякам, чтобы порекомендовать бассейн с подогревом, когда на какой-то дочкин вопрос мужчина бросает:

–  Мабуть.

Аниматор ударяет по тормозам и резко сбавляет скорость.

– Любопытно, что поляки тоже используют это слово!-замечает дедушка мальчика с синдромом Дауна.Занятый этим лингвистическим открытием, он не обращает внимание на Риту. А та изменяет маршрут и упирается в щит:

« Плавательный бассейн правил».

Возьми себя в руки,– командует она себе.– Мабуть – всего лишь слово. В переводе на русский- «может быть».

Глаза скользят по столбцам «Правил».

Пожалуйста, душ, прежде чем вниз плавательный бассейн.

Рита не отрываясь смотрит на щит.

Запрещено использование бассейн только одежду море.

Раздражавший прежде гоблинский перевод теперь странным образом позволяет «заякориться». Но схваченный краем уха «мабуть» всё ещё терзает барабанные перепонки. И она продолжает читать:

Разве не разрешаетслося брать питание на присутствие в бассейн.

« Похоже, разгулялись нервы».

А тем временем эпизод у бассейна с озвученным «мабуть» уже плюхнулся в питательный бульон подсознания.

«Его прозвали «Мабуть». Он сыплет этим словом без разбора. «Мабуть» для него что-то вроде якоря в словесной стихии».

Наконец, ей удаётся справиться с собой. Но вместо того, чтобы двигаться прямо по курсу, взгляд скользит в направлении польского семейства. Массаж ножек завершён. Теперь отцовская ладонь поддерживает дочку снизу –под животик. Другая подстраховывает сверху, повыше попки, обтянутой синим купальником.

Руки пана похожи на крабы.

« Если перед ней «Мабуть»…То именно эти руки –крабы…»

Рита зажмуривается. Будто продавливает назад нарисовавшуюся перед ней картинку. Усилием воли стряхивает «морок». И вот уже юбочка-солнце, размеренно вращаясь вокруг идеальных, как у древнегреческой статуи, бёдер, движется к зениту – аниматорской будке.

КАФЕ, ПРИМЫКАЮЩЕЕ К ЛОББИ

« В открытом море вода синяя, как лепестки васильков, и прозрачная, как тонкое стекло».-читает бабушка.-На дне морском живут русалки».

Здесь тоже. В бассейне с синей, как море, водой.

Костя учится отводить взгляд. Усвоил от бабушки: «таращиться» – плохо. А ещё он запомнил, как устанавливать спинку шезлонга. Это здорово- уметь рассчитывать все эти зубчики, чтобы потом следить за Русалочкой. Из надёжного укрытия – из-под век. И даже всевидящая и вездесущая «Аби» ( мальчик обращается к бабушке по-татарски) не догадывается. Не знает она и про секрет. Правда, он принадлежит не ему, Костику, а девочке, которую усатый дядя учит плавать. «Аби» говорит, что это её папа. У Костика нет папы. Но он не горюет. У него есть «Аби» и « Бабай». Костик горд, что его язык справляется с этими словами. Это в деревне, где он проводит каждое лето, его научили татарским словам «бабушка» и «дедушка».

«Бабай? Ну хорошо, пусть будет по-твоему!»– согласился русский дед.

Костик приоткрывает веки. Однажды он слышал, как их сравнили с черепашьими. Костя не обиделся. «Черепашки – хорошие». Костя встречал черепашек-ниндзя на улице. Больших-пребольших. Зелёных-презелёных.

– Это военный патруль,– поправил его « Дед -бабай».– И на них бронежилеты.

А Костя подумал– панцири.

…Русалочка и дядя с усами всё ещё барахтаются в бассейне.

«Аби» не поверит ему. Насчёт Русалочки. « Это сказка, Костик!» Но у него есть способ доказать.Сегодня «Аби» не будет с ними. И дед позволит Костику гулять по отелю. А тогда… Вот все удивятся!

ЦЕНТРАЛЬНАЯ ПЛОЩАДКА ОТЕЛЯ

– Не могу отделаться от чувства, что где-то уже видел эту розовую шляпку,– говорит краснолицый господин в шлем – панаме.

– Мир стал повторяться,– откликается его спутник с бородкой-эспаньолкой.

– Или изнашивается аппарат в черепушке.

– Не паникуй, Паша. Это элементарное дежавю!

– Но ты, Володя, не можешь не признать, что мы повсюду натыкаемся на мадам «Розовая шляпка». Может, она преследует нас?

– На кой ляд прелестнице два «пенса»?– лениво отмахивается «эспаньолка».

– «Пенсы»?

– Молодёжный сленг.

Мужчины огибают бассейн, в котором папа даёт дочке уроки плавания.

– Ты не находишь, что отец- копия Леха Валенсы?– интересуется краснолицый господин, склонившись к уху компаньона.

– Усы похожи.

– И такой же крепыш.

Мужчины сворачивают к бару.

– Помнишь, как в молодости мы спорили о Лехе и его «Солидарности»?-спрашивает краснолицый.

– А ты, Паша, призывал разобраться с этими ребятами быстро и жёстко…

Неспешный разговор туристов продолжается за столиком в кафе.

Один из «пенсов» – Павел Петрович Белозерцев, дедушка мальчика с синдромом Дауна. Обладатель «эспаньолки» – Владимир Николаевич Садовой.

Их сиеста традиционно посвящена политике.

Официант приносит коктейли.

– «Шукран!»– по-арабски благодарит Владимир Николаевич. Паренёк расплывается в улыбке.

В дрожащем от жара воздухе материализуется Ритин силуэт и с какой-то нервной грацией движется в их сторону. Эспаньолка Владимира Николаевича, словно флюгер, поворачивает в направлении юбочки-солнца.

«Эг-е-е!» – восклицает про себя всевидящий приятель.

Девушка-аниматор одаривает мужчин улыбкой:

– Добрый день. Завтра – Хеллоуин! Вас ждёт сюрприз.

– Какой-нибудь « хорэр»?-это Садовой демонстрирует знание английского и киношных жанров.

– Ужас ужасный!– смеётся Рита, и в её гортани драгоценными камешками перекатывается воздух.

Мужчины тянут губы в ответной улыбке, но как только девушка разворачивается спиной, Белозерцев заявляет:

– А по мне, так у вас, украинцев, детская болезнь! Нет, даже подростковая. Когда начинают стыдиться старшего брата –работягу. И штаны на коленках пузырятся, и ногти неухожены, и горласт… Короче, слишком прост – на ваш утончившийся европейский вкус.

– Этот братец отхватил лакомый ломоть землицы,– делает попытку отбрить друга Садовой.– Мы испытали национальное унижение!

Ответить оппонент не успевает.