1. Катя

Лерка сидела на диване, забравшись на него с ногами, грызла печенье и с видом училки младших классов убеждала меня подписаться на ее очередную авантюру.

– Катюх, ну что ты вечно всего боишься? Мы так никогда не адаптируемся среди людей!

– Обязательно адаптироваться посредством приключений на задницу? Мы только неделю назад еле ноги унесли от твоих бандюков! – сражалась я за попытку остановить ее неутомимое желание вляпаться в очередную проблему.

Но Лерка применила запрещенный прием, который всегда действовал на меня безотказно.

– Ирина Ивановна сказала, что только единицы из нас смогут стать достойными членами общества и смогут научиться жить как все нормальные люди. А остальных ты знаешь, что ждет! Выбирать-то нам не из чего, Катя! Нас теперь даже в «Макдональдс» не возьмут на работу, – напомнила мне Лерка о том, что теперь официально нам нигде лучше не устраиваться – после ее очередной махинации.

– Хорошо, что нужно делать для твоего канала в ютуб? – сдалась я.

– Я изучила, по каким темам больше всего просмотров, так вот, люди любят пранкеров! Просмотры по их роликам с розыгрышами – миллионы! Заживем! – обрадовалась Лерка, догрызая последнее печенье, не уронив ни крошки мимо рта. Все-таки такие как мы, познавшие нищету во всех ее проявлениях, к еде относятся бережно, даже к старому засохшему печенью.

– Договоримся, если с утра снимем твой розыгрыш, а потом я попробую найти работу певицей, а ты пойдешь продавать свою мазню на Арбат!

– Кто же ее купит? Если бы моя мазня на холстах была, а не на бумаге, тогда я бы точно прославилась, и мы бы катались как трюфель в икре, – размечталась Лерка о лучшей жизни в комплексе с любимым занятием. Причем ни икру, ни трюфель вживую из нас никто не видел, только на соблазнительных картинках рекламы ресторанов.

Но Лера и правда очень красиво рисовала или, как она все время меня поправляет, «писала», картины. Но вот только акварелью и на обычных альбомных листах. Лишь однажды она раздобыла акриловые краски и грунтованный холст. Но вместо того чтобы написать что-то стоящее и продать, она нарисовала и подарила мне мой портрет на день рождения. Я мечтала когда-нибудь заработать столько денег, чтобы у нее были и холсты, и краски, какие только захочет, и десятки кисточек. И мольберт обязательно, чтобы не сгибалась в три погибели, рисуя на полу.

– Вот увидишь, через месяц мы с тобой будем лежать на берегу моря и попивать коктейли, только успевай деньги со счетов снимать!

– Врешь поди, как обычно! Но мне, если что, тот зелененький с мятой. В Индию полетим. Там много интересного!

– Да хоть на Луну. Но вернемся все равно сюда! Я люблю этот чердак! Развивает мое воображение!

– Так вот откуда все беды! Он тебя на шалости вдохновляет? Рассказывай про свой розыгрыш.

2. Максим

– Нармально дэлай, нармально будэт! – коверкал язык Аслан на свой кавказский лад, хоть и мог говорить без акцента, но очень любил употреблять фразочки своих собратьев, пародируя их интонацию.

Этот вечер ничем не отличался от вечеров последних нескольких месяцев. В моей квартире стоял гвалт от криков и смеха пацанов, таких же геймеров, как и я. И это было единственное, что меня связывало с этими ребятами. Только адреналин и азарт, жизнь в виртуальных играх стала куда интереснее реальной. Теперь, когда два моих лучших друга ударились во взрослую жизнь.

С тех пор как Сава стал одержимым своей Ликой, а Ник ушел с головой в работу, мы стали реже проводить время вместе. Несмотря на то, что, как и прежде, мы друг за друга порвем в клочья любого, бросим все дела, если понадобится, и примчим хоть среди ночи по любому поводу. Но все поменялось, парни изменились, став серьезными и деловыми людьми. Сава вообще поспешил жениться, наверное, чтобы его Лика была под его надзором и в его единоличной власти. А Ник практически всегда был занят и постоянно куда-то уезжал.

– Гаси этого писюка! – заорал Денис, болея за свою команду.

– Атвечаю за слона, я его набуцкаю! – пообещал Аслан, дав фальшивую клятву.

В самый разгар бойни между «Консольщиками», играющих в компьютерные игры на приставке, и «Писюками», играющими в них же на персональных компах, за спинами раздался генеральский рев моего отца:

– Рота, сорок пять секунд, подъем! Держимся за свои писюки и на выход!

Ведь ничего не предвещало.. и на тебе. Опять сейчас начнутся нотации на два часа. Пацаны спешно собрались и ретировались с моей жилплощади, оставив меня на растерзание злому папке. Ник с Савой ни за что не свалили бы, с радостью бы остались наблюдать за моим воспитанием на диване с попкорном.

– Максим. Я тебя уже много раз предупреждал! Пора взрослеть, ты понимаешь, что это уже зависимость?

– Мне всего двадцать четыре! В моем возрасте играют все! Пап, ну хватит, ты же знаешь, я много тренируюсь, меня возьмут в основной состав, буду играть «в жизнь»!

– Макс, ты лучше меня знаешь, как туда попадают! Нет у нас ни таких связей, ни таких денег! Тебя отправят играть в команду «Тульский пряник» в лучшем случае. Все, Макс, терпение лопнуло не только у меня, мама со мной согласна. Ты переезжаешь к нам за город и идешь работать ко мне, пока консультантом по страхованию, начнешь с самого низа.

– Я ненавижу эти офисы! Они меня душат! Мне нужен драйв, пространство, движение! Я люблю играть в футбол! И я умею делать это лучше всего! Зачем тогда вы отдали меня в Академию Спартака еще в памперсах?

– Время было другое, сынок. Думали, у нас получится, тогда талант ценился больше денег. Все ошибаются, и мы не исключение. Ну, а за то, что ослушался в очередной раз, завтра моешь окна в моем офисе. Сэкономлю на альпинистах.

***

Готовя снаряжение в коридоре перед техническим лифтом, за спиной услышал хор из мужских голосов:

– Не кочегары мы, не плотники,

 Но сожалений горьких нет,

 А мы монтажники-высотники,

 И с высоты вам шлем привет.

Обернувшись, узрел отца в компании с Ником, ради стеба нашел время и спустился со своего этажа, приколист. Медом им всем, что ли, намазано в этом Москва-Сити? Все норовят в этом бизнес центре офисную площадь урвать.

– Птице высокого полета мой завистливый привет! – поздоровался друг, скалясь во все тридцать два.

– Могу и твое окно помыть в приемной! Буду твоей Аленке глазки строить!

– Хорошая идея! Только не Аленке, а Иринке. И в моем кабинете тоже!

– Я тебе там член на стекле из баллончика нарисую. Тебе придется потом на тройной тариф раскошелиться, чтобы добрый Макс отмыл. А где Аленка? – спросил из любопытства, на что Никита сразу ощетинился.

– В Хогвартсе, наверное, зельеварение изучает, приворожила меня ведьма своей стряпней и этими, – Ник нарисовал в воздухе себе грудь – размера пятого, что-то я не заметил такого у девушки, но друг, оказывается, о своем чем то. – Глазами, короче. И ты свои бубенчики к ней не подкатывай!

– Это по вашей части в хомутах или на привязи ходить. С утра на пастбище, вечером в стойло! Романтика! – не упустил я возможности съязвить, но Ник даже не пытался возразить и отстоять свою независимость от Аленкиной юбки.

– Макс, она завтра будет в Москве. С Ликой где-то будут развлекаться. Я хочу ее забрать и сразу к тебе на дачу. Все равно завтра днюха у тебя там, сразу и останемся на вечерний ретро-концерт, – напомнил мне Ник о моей обязанности исполнять все мамины любимые песни на любом семейном мероприятии.

– Не вопрос, бро. Только сначала за «алкашкой» сгоняем, заказ пришел. И не начинай про услуги доставки! Сами забираем!

– Вот ты неандерталец. Ладно. Не буду мешать тебе, если сорвешься и спикируешь вниз с верхотуры, постарайся не на мою машину. Только купил, да и водитель может пострадать, если такая туша на него рухнет, – побеспокоился Ник и, напевая громко:

– Ох, какая же ты близкая и ласковая,

Альпинистка моя, скалолазка моя! – заржав, поспешил смотаться, пока я ему костюмчик не помял.

Мытье окон меня ни капли не угнетает, даже удовольствие, получаю порцию адреналина. И правда, зависимость уже от этого состояния.

Я считаю любую работу достойной. Хоть дворник, хоть пилот. Все работы хороши, как говорится в детском стишке. Я презираю попрошаек, не тех, которые вынуждены стоять на паперти, а тех, кто вполне здоров и полон сил, чтобы пойти и работать, кем сумеет. А не здоровые лентяи, как, например уличные музыканты, поющие под фанеру слезливые песни, чтобы разжалобить добрых людей. Или типа той беременной в переходе около моего дома, которая уже несколько лет родить не может, бедняжка. Года три уже там каждый день стоит. И все местные, конечно, уже ее знают, но на Маросейке, в центре столицы, каждый день поток новых людей, приезжающих по своим делам разово или редко. А эта беременная по вечерам на Патриках, как мы называем Патриаршие пруды, бухает, уже без живота, но с сигаретой в зубах и стаканом в руке. Поэтому уж лучше сортиры драить, чем народ дурить и пропивать заработанные кем-то деньги.

Пока висел за окном, в наушниках музыка прервалась звонком. Лиля вернулась, просит с ней встретиться, разговаривать было неудобно, и она меня не слышала из-за шума ветра в динамиках, поэтому она, просто назначив место и время, отключилась.

На новом Арбате даже в двенадцать дня народ снует как в муравейнике. Летел на эту встречу как на пожар, едва успев сгонять в душ и переодеться, благо живу в центре, все рядом. Лиля уже ждала меня на открытой веранде ресторана. Кажется, все-таки набрала несколько килограмм и перестала походить на ходячее пособие для медиков. Похорошела, и до этого была первой красавицей в институте, а теперь как будто расцвела, стала более женственной.

– Приветик! – улыбнулась мне Лилька, подставляя щеку.

– Рад видеть, как ты?

– Отлично! Расскажи, какие новости в моем королевстве?

– А то тебе не докладывали? Ты соскочила? – задал ей главный вопрос, из-за которого мы с ней и расстались. Хотя мы и не встречались полноценно, удовлетворяя друг друга периодически, на большее не претендовали ни Лиля, ни я. Свободные отношения – единственный вариант для меня, ничего больше я дать не могу и не хочу.

– Вроде получается, – сморщила нос Лилька – Но реабилитация еще долгая. Я только на пару дней приехала. К маме на кладбище ездила, обратно улетаю в понедельник.

Лиля лениво попивала сок через трубочку, а я заказал кофе. В жару. Опять нелепый выбор, сижу теперь в ожидании, когда хоть немного остынет.

– Лиль, поехали ко мне, – предложил девушке, раз уж она ненадолго, что время терять?

– О, с этим я тоже в завязке. У меня теперь есть мужчина, – огорошила меня Лилька.

– Неужели кто-то смог обуздать своенравную королеву? – почувствовав укол ревности, спросил у нее.

– Обуздать и приручить, представляешь? – Лиля улыбалась, и в ее глазах светилось счастье, меня это дико злило, потому что я за ней бегал два года и добился лишь секса с нерегулярной периодичностью, как королеве в голову взбредет снизойти до Макса.

– Не представляю. Папочка подогнал какого-то достойного толстосума? Деньги к деньгам?

– Что за устаревшие стереотипы, Макс? Нет, он мой врач.

– Нарушил врачебную этику и забрался к тебе под юбку. Хорош Айболит.

Лилька опять смешно наморщила носик и сказала с прежним высокомерием:

– Ты, Макс, как только я срывалась на тебя, психовал и уходил. А он выдержал в десятки раз больше тебя оскорблений и унижений. Видел меня в ломке и собственной блевоте. Держал, терпя мои побои, и только повторял все время: «Ты справишься, маленькая моя. Ты сильная». Ни разу не отвернулся и не бросил меня одну. Только благодаря его упертости я сейчас здесь и семимильными шагами иду в другую жизнь. Поэтому давай без сцен ревности, они необоснованы. Мы не любили друг друга никогда.

– Ладно. Извини. О чем ты хотела попросить меня?

– Мне нужно закрыть гештальт. Лика. Помоги мне с ней встретиться. Это очень важно для меня, Макс.

– Встретиться с ней, наверное, не получится, Сава не позволит. Напиши ей письмо, я передам, завтра она будет на моем дне рождения.

– Хорошо, я тогда.. – начала говорить Лиля, но в этот момент прямо в ухо мне ворвался голос:

– Я – революция!

Или —Я твоя или кто ещё?…

Повернув голову, увидел девушку с гитарой, которая пела под аккомпанемент собственной игры, и еще нескольких музыкантов. Я перевел взгляд на Лилю, подумав, что это ее выходка, но Лиля с интересом наблюдала за певицей, приподняв брови, улыбалась ей.

Два телохранителя Лили начали движение в сторону музыкантов, но королева, махнув рукой, приказала им не приближаться.

– Мужчина, скажите, какую песню исполнить для вашей прекрасной дамы? – нахалка, перегнувшись через ограждение террасы, предлагала мне оплатить навязанную услугу?

– Я своей спутнице сам исполню. А капелла, а не под фонограмму, как ты. Побирайся в другом месте!

Девица покраснела и, посмотрев на Лилю, вдруг схватила мой кофе и вылила мне на голову! Сучка! Пока я приходил в себя от такой выходки, Лиля смеялась, как и весь окружающий нас народ. Певичка в драных джинсах уже дала по тапкам в сторону проспекта. Как бы не так! От меня даже лучшие форварды убежать не могут! Перемахнув через ограждение, кажется, снес закрепленные там горшки с цветами, догнал эту пигалицу.

– Стоять! – крикнул ей и сразу же схватил за предплечья.  – Ты за химчистку не хочешь заплатить?

– Это тебе за твой грязный язык! – наорала на меня в ответ хулиганка.

– С тебя полторы штуки за химчистку и триста рублей за кофе! Чтобы в следующий раз думала, что делаешь! Жду в кафе полчаса, не принесешь, я тебя найду и возьму с процентами, дрянь!

Девушка, сверля меня дерзким и негодующим взглядом, вырвала руку и вновь сорвалась на бег, но больше гоняться за ней у меня желания не было. Я и не ждал, что она принесет мне эти деньги, просто хотел напугать эту малолетку, чтобы неповадно было. Поэтому, вернувшись в кафе, попрощался с хохочущей Лилей и уехал опять мыться. Третий раз за полдня. Мойдодыр может мной гордиться.