Глава 1

«Забудь то, что было мгновением ранее.

Забудь то, во что верила.

Вся твоя жизнь, что была до, обратилась в пепел.

Её вдаль унес ледяной ветер…»

Эти слова всплыли в моём сознании буквально из ниоткуда. Но я не придала им значения, прогоняя прочь, как назойливую муху. И продолжала вслушиваться, гипнотизируя дверь директорского кабинета.

– У нас престижное учебное заведение, миссис Говард. И мы не терпим такого нарушения дисциплины в его стенах. – Голос директора был серьезен, в нем явно проскальзывали холодные, даже леденящие нотки. – Да, ваша внучка не зачинщица, и нет, мы конкретно ее обвинить не можем. Но вам необходимо в ближайшее время найти новую школу для мисс Уайлд, так как она отстранена от занятий на неопределённый срок. Могу посоветовать старшую школу в соседнем городе Крисп. Вашей внучке ведь исполнилось восемнадцать? Отлично! Эвелин, конечно же, получит от меня отличные рекомендации. Эта школа славится своей подготовкой будущих студентов.

Я сидела перед закрытыми дверьми кабинета директора школы, но отчетливо слышала его голос. В голове снова и снова ураганом проносились слова: «отстранена», «новая школа». Чёрт! Бабушка что-то сказала директору в ответ, но я не расслышала, что именно. Ну вот… Похоже, в моей жизни грядут перемены…

Неужели всё настолько серьёзно, что необходимо было отстранять меня?

Да уж, и за рекомендации директору отдельная благодарность. С глаз долой, как говорится.

– В момент драки, по словам очевидцев, много раз звучало имя вашей внучки вместе с такими словами, как: «убью», «моя», «не отдам». Это и дало нам основания предполагать, что данный инцидент может повториться. И, так как один из участников драки сейчас в больнице с травмами средней тяжести, руководство нашей школы не может допустить повторных разбирательств и новых пострадавших. Надеюсь на ваше понимание, но Эвелин учиться у нас больше не может.

Секунда понадобилась мне на то, чтобы осознать услышанное в полной мере. Поверить не могу, что совет школы обвиняет во всём меня! Бабушка тоже замялась, но теперь её голос сорвался на крик:

– Моя внучка не виновна в том, что эти молодые люди не могут справиться со своим тестостероном! И позвольте заметить, господин директор, у Эвелин до этого не было подобных замечаний, да и замечаний вообще! Но я так понимаю, вы нашли самую доступную жертву, на которую можно спустить всех собак, чтобы не исключать из школы одного из капитанов спортивной команды и действующего президента класса!

Хлопнула дверь, резкий звук эхом отозвался в пустынном школьном коридоре, а бабушка Лидия буквально вылетела из кабинета с горящими от ярости глазами. Никогда раньше не видела её в таком состоянии – разъярённая фурия, готовая крушить всех и вся на своём пути. Потом она увидела меня и её взгляд заметно потеплел. Не сказав ни слова, она направилась в сторону выхода из школы, размахивая на ходу своей увесистой дамской сумочкой. А мне не осталось ничего другого, кроме как спешно последовать за ней, отчаянно стараясь не отставать от этой не по возрасту прыткой женщины.

Стало ужасно стыдно от осознания, что на самом деле всё действительно произошло из-за меня: и ссора, и драка, и травмы Генри, моего парня. Теперь уже бывшего, надо полагать.

А ведь как раньше было замечательно! Я жила тихой и спокойной жизнью абсолютной невидимки. Но после моего семнадцатилетия что-то пошло не так… Похоже, я просто повзрослела. У меня появился парень, и не просто парень, а со-капитан школьной команды по лакроссу, красавчик Генри Миллер. Только слепая, глухонемая и вообще сумасшедшая не мечтала о его внимании. Ну и я. Однако что-то он во мне нашёл, раз мы стали встречаться.

Но через месяц в нашу пару попытался вклиниться третий лишний, Тревор Пирс. Однако он-то себя лишним точно не считал.

И вот теперь мне восемнадцать, а жизнь-то не стремится налаживаться. Она снова решает отвесить мне пинок под зад!

Мы в молчании шли к дому, и каждая думала о чём-то своём. Я – о том, что мне страшно идти в новую школу, особенно в конце учебного года. Новички и так чаще всего становятся изгоями общества. А ведь осталось доучиться всего какой-то месяц!

Бабушка, скорее всего, думала о том, как же ей не повезло со мной. Я крайне не привыкла, да и не любила, доставлять кому-то сложности. Я всегда была слишком «удобной», и, честно говоря, это жутко меня бесило.

В глубине души. Но вот портить жизнь самому дорогому, единственному родному человеку я совсем не хотела.

Будто подслушав, о чём я сейчас подумала, Лидия резко развернулась ко мне, так, что её каблуки чуть не подкосились от такого неожиданного манёвра. Её голос прозвучал резковато, но слова призывали к утешению.

– Я не виню тебя, милая. И ты не вини себя понапрасну. Похоже, что так и должно было произойти.

Пришлось чуть прочистить горло, чтобы мой голос хотя бы можно было услышать.

– Нам точно нужно переезжать?

Она пожала плечами и слегка улыбнулась:

– Нет, если ты хочешь два часа трястись на убогом автобусе утром и вечером. Поверь мне, так даже лучше.

– А как же дом?

Это был тот самый главный вопрос, который не давал мне покоя. Я очень привязана к нему и знаю, что бабушка тоже. Она всегда будто искала утешения в его ночных скрипах и чуть протекающей крыше.

– Сдадим… – так просто сказала она, будто для неё это ничего не значило. – И снимем новый в Криспе.

Ее голос звучал уверенно, словно она всё уже решила. Бабушка, скорее всего, старалась вселить эту уверенность и мне, но отчего-то не вышло. Мои эмоции были накалены до предела, и казалось, любое её слово вызывает внутри гнев и ярость. Ярость не на неё, а на себя.

– Но это наш дом!

Я постаралась вложить в последнее сказанное слово весь скрытый смысл. Дом – это уют, любовь, семья. Чувство безопасности, которым годами делились со мной эти стены. Там будто всё ещё жил дедушка, выстроивший эти тёплые комнаты кирпич за кирпичом.

Я в ужасе обвела взглядом улицу, будто старалась напоследок запомнить милые цветные веранды соседей и их зелёные газоны с яркими кустами роз.

Бабушка приблизилась на шаг и коснулась своей тёплой ладонью моей щеки. Такое простое прикосновение было «нашим ритуалом», призванным утешить и успокоить раненое сердце.

– Милая, сейчас настало время смотреть в будущее и не цепляться за призраки прошлого. Мы вместе, только это сейчас важно.

Я кивнула, но к глазам подступали предательские слёзы. А ведь я редко плачу. Только по ночам, иногда просыпаясь от кошмаров, которые отравляют сон и выливаются ядовитыми реками в явь. Когда вижу во сне родителей или наш сгоревший дом. Но я никогда не вижу их лиц, только смутные очертания, потому что я не помню лиц. И дом я вижу будто с обложки пригородного журнала, и лишь подсознание подсказывает, что это мой дом. Но вряд ли наш дом четырнадцать лет назад выглядел именно так. Просто мозг ищет замену недостающим частичкам памяти.

Смахнув одинокую слезинку со щеки, я заключила бабушку в объятия, и это помогло мне с надеждой взглянуть в будущее. Эмоции улеглись, сердцебиение замедлилось.

Я не стала доучиваться последний месяц с позволения моего единственного опекуна. К тому же я приказом самого директора была отстранена от занятий. Чем не законный повод посидеть дома?

Лето было невеселым. Да и какое оно может быть, если тебя буквально выгнали из школы? Его мы провели в нашем старом доме, наслаждаясь уютной и родной обстановкой стен, наполненных воспоминаниями. Ну и параллельно собирая вещи для переезда.

Лидия забрала у меня телефон, обрывая все контакты со старой школой. Мы сами так решили. Сжигать мосты – так сразу все!

Я старалась не выходить на улицу и не шататься по городу. Всем в школе директор сообщил, что мы уехали еще в мае доучиваться год в новой школе. Мне не было скучно. Друзей у меня в школе никогда и не было, так, лишь одноклассники, которые даже не здоровались при встрече. Наверное, я всю жизнь старательно держала чужих людей на расстоянии, опасаясь сближаться и заводить друзей. Все равно, что сделать шаг по канату, натянутому над пропастью. Одно неверное движение – и рухнешь вниз, навстречу острым скалам.

Я полюбила долгие прогулки в предрассветный час в нашем старом парке, где только сонные птицы были моими спутниками. Я гуляла в одиночестве, предпочитая компании хорошую книгу, и перечитала тогда, наверное, штук пятьдесят. В перерывах между чтением я бродила по сумрачным дорожкам, пытаясь найти в душе ответы. Кто я? Куда стремлюсь? Кем хочу стать? Ради чего вообще я живу? Ведь новый учебный год – отличное время, чтобы изменить свою жизнь. Так, наверное, думают все новички.

Но ответы на мои вопросы не приходили, и я снова и снова погружалась в фантастические и вымышленные миры, будто отдаляясь от реальности специально. Раз нет ответов, зачем тогда проводить скучные дни в этом мире, если их вокруг тысячи, более живых и красочных? Я начала писать стихи о тех чувствах, которые еще не испытывала, или о тех местах, где не была. И тогда потихоньку приходило осознание, что эту жизнь пора менять решительно и бесповоротно. Но как набраться смелости для этого?

А смелости как раз и не было, как и уверенности в себе. Больше всего мне хотелось в новой школе залезть в мою уютную серую раковину и спокойно учиться вплоть до выпуска.

Мои мысли прервал настойчивый стук в дверь. Вот и бабушка!

– Пора вставать, – послышался ее звонкий голос.

Родителей своих я не помню, к сожалению. По словам бабушки, они погибли, когда мне было два года. Ужасный пожар в их доме, выжила только я. Там же и сгорели все их фотографии и личные вещи. А возможно, бабушка просто убрала все подальше, чтобы себе и мне лишний раз не напоминать о той ужасной трагедии. Я пыталась расспрашивать ее об этом, но всякий раз натыкалась будто на стену: ее лицо становилось бледным, из него, казалось, уходила сама жизнь. В такие минуты она тяжело дышала и, держась за сердце, опускалась на стул, или кресло, или диван – в общем, что стояло рядом.

Сегодня мой первый день в новой школе того самого города Крисп. И я дала себе обещание – больше я не буду совершать ошибок, больше бабушке не придется оставлять позади память о ее семье, чтобы иметь возможность дать образование своей непутевой внучке. Теперь все будет иначе – лучше я снова буду невидимка, без имени, без своего мнения, без друзей. Но мы будем жить спокойно.