Вместо предисловия

Василий жадно доедал последний кусок вареной колбасы, запивая ее водкой из одноразового стаканчика. Дрожь в коленках прошла, чувство обеспокоенности ушло вслед за дрожью, по организму расползлась сладкая истома. Непонятно, откуда после третьей дозы возникли бравада и хорошее настроение, совершенно не зависящее от того, придет ли невеста или черт с ней. Василий поднялся, дожевывая на ходу, и нетвердой походкой отправился назад, в торжественно убранную для бракосочетаний комнату, где его ожидала неприветливая работница загса.

У входа он лицом к лицу столкнулся с девушкой, которая ему мило улыбалась. Он вспомнил, что где-то ее уже видел. Он попытался напрячь зрение, но глаза предательски заволокла пелена, и образ девушки расплылся.

– Лариса, – ласково произнес нежный голос.

После чего Василий все вспомнил. В том числе и свою обиду на то, что она не явилась вовремя. Он взял ее под локоть и повел в комнату.

– Начинайте, – скомандовал он, открывая дверь.

И все началось.

Намереваясь прочитать целую лекцию жениху и невесте о нерушимости семьи, нарядная работница загса была остановлена недовольным окриком жениха: «Короче!» Из вредности она сократила торжественный ритуал до минимума: потребовала от Ларисы паспорт, поставила туда печать, взяла документ Василия, отштамповала и его. Внесла их данные в книгу регистраций. Они расписались.

После чего дама сама открыла бутылку шампанского, разлила его по бокалам. Они чокнулись за семейное счастье и выпили. Комната в глазах Василия поплыла, как каюта корабля. Лица работницы загса, его невесты исказились до неузнаваемости. Дама заставила его поцеловать молодую жену, Василий поднял на Ларису глаза…

– Это не она! – заорал он и упал как подкошенный.

– Допился, – констатировала работница загса и собрала документы в портфель. – Ну, вы тут сами разбирайтесь.

И ушла, оставив Ларису с распростертым на полу женихом. Та поняла, что шутка зашла слишком далеко, схватила свой паспорт и убежала.

– Сейчас они поцелуются!

– Рано еще, он не сказал главных слов!

– Какие слова, когда рядом такая девушка?!

– Может, он еще передумает?

– К чему ты клонишь?!

В замочной скважине попеременно появлялись разные глаза: хитроватые карие и вредные зеленые. Одни принадлежали матери молодого худощавого человека, обладательница других являлась его будущей тещей. А с обратной стороны двери в небольшой комнате на мягком диване со скрипучими пружинами сидели двое: рыжеволосая красавица (на вкус и цвет товарищей нет) и вышеупомянутый юноша. Они нежно держались за руки и смотрели друг на друга.

– Лариса, – торжественно начал Роман, впечатываясь глубже в диван от нервного возбуждения, – я долго думал…

– Ск-к-к-р-р-р-ип… – отвечала ему пружина.

– Надо же, ты думал! – восторгалась его подруга.

– Да. И решил, что мы созданы…

Ск-к-к-р-р-р-ип.

– Как ты хорошо придумал, мы – и вдруг созданы!

– Да. Я думал, что мы созданы друг для друга, – выпалил Роман, закрыв глаза.

За дверью послышались возня и сдавленный писк, там шла борьба за место под солнцем – за замочную скважину.

– Мой мальчик думал!

– Сейчас они поцелуются!

Роман приоткрыл один глаз и уставил немигающий взгляд на Ларису. Он ждал ответа.

– Отлично, – растерянно произнесла та, стараясь освободиться от нахлынувшей на нее волны романтики и прочей дури, – и что дальше?

– Как что? – Роман обиженно поджал губы и открыл второй глаз. – Я хочу на тебе жениться!

Хозяйка карих глаз за дверью громко всхлипнула.

– Но я – не я. – Лариса свободной рукой принялась выписывать круги над Романом.

– Ты считаешь, что мы не созданы друг для друга?!

– Ну что ты, – рука заработала еще быстрее, – просто, ну, как тебе объяснить? Я считаю так же, как и ты. Но…

– Тогда никаких «но», – Роман сильнее сжал ее кисть и придвинулся еще ближе.

Ск-к-к-р-р-р-ип!

– Сейчас поцелуются!

Лариса поправила рыжие волосы, чмокнула Романа в щеку и отстранилась.

– Я не понял! И это все после того, что у нас было?!

Его возмущенный ропот эхом раздался у порога.

– Понимаешь, милый, – Лариса сделала паузу, пытаясь найти подходящие слова в своем лексиконе. – Ты мне нравишься, – она схватила обе его руки и властно опустила их на диван. – Но дело в том, что я не свободна.

– Тебя замели? Так это ты ограбила пивной ларек на углу у сквера? Я тебя спрячу от правосудия! Не бойся.

За дверью послышался тяжкий вздох и глухой звук от падения грузного тела. Зеленого глаза в замочной скважине больше не было.

– Ты не понял. Я не свободна не в этом смысле. Понимаешь, просто я немного замужем.

Ск-к-к-р-р-р-ип!!

– Совсем немного, всего несколько дней.

– А я? Как же я? – Роман встал с дивана и стал мерить длинными ногами комнату.

– Все неожиданно получилось, это была шутка.

– И кто этот твой клоун? – скривился несостоявшийся жених.

– Не знаю.

– Как? Вот это да! Она не знает. Люди добрые! Она не знает.

Добрые люди ввалились в комнату.

– Как ты могла скрыть факт бракосочетания от родной матери? – стенала Ольга Петровна, у которой зеленые глаза позеленели еще больше.

– Профурсетка! – кричала Ирина Викторовна. – Приди в материнские объятья, мой мальчик!

– Кто он, сознавайся, – стонал «мальчик», обхватив вместо матери огромный кактус, до этого момента мирно растущий на подоконнике.

– Не знаю, – оправдывалась Лариса, – мы поженились, и он скрылся.

Хотя на самом деле, думала она, было наоборот. Но признаваться в том, что это именно она сбежала после того, как вышла замуж за незнакомца, было нельзя. Наверняка случилось бы землетрясение, потоп и наводнение в отдельно взятой двухкомнатной хрущевке.

– Ха! Ха! – радовался Роман с кактусом. – Цирк уехал, и клоуны разбежались.

– Профурсетка!

Перед Ларисиными глазами промелькнули кадры знаменитой троицы из «Кавказской пленницы». Так же на нее шли ее соседка – мать бывшего одноклассника Романа Стрелкина, ее родная мама и сам Стрелкин в обнимку с кактусом, осиротившим глиняный горшок. Они держались за руки, надвигались на нее неумолимо, как паровоз, и отрезали Ларисе пути к отступлению.

– Я разведусь! – закричала она, вжавшись в диван.

Ск-к-к-р-р-р-ип!!!

– Найду его и разведусь, честное слово.

Троица остановилась.

Глава 1
Выиграл в Туле тульский самовар

Получить заветный штампик в паспорт мечтает каждая девушка. Даже та, которая выдает себя ярой сторонницей «гражданских» браков. Возможно, какой-нибудь француженке все равно, есть ли у нее законный муж или рядом спит просто сожитель. Русская девушка приучена с малолетства быть чьей-то.

– Скажи, кого больше любишь: маму или папу? – спрашивают у карапуза, едва оторвавшегося от горшка.

И, получив ответ, восторгаются:

– Мамина дочка! – или: – Папин сын!

У наших женщин и фамилии привязаны к мужикам. Петрова чья? Петра. Сидорова чья? Сидора. И так бери каждую. Каждая чья-то. Лариса, к примеру, была Кочеткова. Чья? Кочета, петуха по-нашему. А стала Степанцова. Чья? Неизвестно. «Зарегистрирован брак с гражданином Степанцовым Василием Васильевичем». Сухая строчка на четырнадцатой странице паспорта, а столько эмоций!

Лариса встала перед зеркалом и покрутила раскрытым на этой странице документом. Смотрите, люди добрые, я замужняя дама. Вспомнив о «добрых людях», она пошла на кухню, налила в чашку кофе и села любоваться записью о браке. Нужно идти в загс и подать заявление на развод. И снова стать Кочетковой для того, чтобы потом оказаться Стрелкиной! Чья? Стрелка Стрелкина. Степанцова даже звучит лучше. Рядом влепят еще один штамп, но уже не тот, о котором мечтает каждая девушка. А вдруг Стрелкин передумает на ней жениться? Лучше синица в руке, чем журавль в небе. Мама милая, какой журавль? Где теперь искать ту синицу, которой она, Лариса догадывалась, сильно подгадила.

Все получилось так стремительно, что она даже не успела сообразить, насколько глупо пошутила. Носились они с ее подругой, как две загнанные лошади, в поисках жениха, готового сразу жениться. У подруги срывалась заграничная командировка, на время которой она должна была быть обязательно замужней дамой. Лариса втянулась в эту гонку, азарт сделал свое дело. Ей поначалу даже очень нравилось, что она первая выскочила замуж. Все, кто знал, ей завидовали. И подруга тоже. Правда, потом она нашла себе мужа. Но Лариса это сделала быстрее. И теперь ее заставляют расплачиваться за это скоропалительное решение.

Почему Дума обсуждает вопрос о многоженстве? Следует поставить его ребром, Адамовым, и разрешить женам иметь по нескольку мужей. Сейчас у нее уже были бы этот неизвестный Степанцов и еще Стрелкин. И фамилию она бы оставила двойную: Степанцова-Стрелкина. А почему, собственно, Стрелкина? Лучше Степанцова-Задунайская. Красиво звучит. Лариса допила кофе, закрыла паспорт, положила его в сумочку. Нужно идти в загс.

– И вас просто так расписали? – не верила своим ушам смуглолицая девица пока еще не запредельного для замужества возраста. – Не спросили, согласны ли вы? И согласен ли он?

– А чего спрашивать, – Лариса пятый раз пересказывала ей свою «историю любви», – раз люди решили зарегистрировать свои отношения, значит, они согласны.

– Ну, всякое может быть, – не соглашалась девица, – вдруг он взял да передумал.

– Ага, – усмехнулась Лариса, – а за дверями толпа родственников с аргументами в виде кулаков. Пусть только попробует.

– Да, действительно, – закивала девица, – такого у нас еще не было, чтобы передумывали.

– Вот видите, как вас, кстати, по имени-отчеству?

– Настасья, – девица жеманно пожала плечами.

– А я – Лариса. У нас с тобой, Настасья, – ты не против, что я перешла на «ты», – та в ответ мотнула головой, – большое дело. Нам нужно вычислить этого субъекта и припереть его к стенке с одним вопросом: «Зачем он это сделал?»

– Я думаю, – смуглянка наклонилась через свой заваленный бумагами стол, – этот вопрос нужно задать вам, тебе то есть.

– Согласна, что в какой-то мере я способствовала заключению этого брака. Но где были его глаза? Он же должен был видеть, на ком женится?!

– Должен, – согласилась Настасья и сразу выдвинула контраргумент: – А вдруг он слепой?

Мысль о том, что она вышла замуж за инвалида, обожгла сознание Ларисы. И если раньше она сомневалась в том, стоит ли ей разводиться, сейчас она страстно этого захотела.

– Это меняет дело? – прошептала она.

– Наше? – поинтересовалась смуглянка. – Затягивает на неопределенный срок. Инвалиду легче каждый раз перед тем, как являться в суд, укладываться в больницу и получать отсрочку.

– Нет, он был не слепой, – вспомнила Лариса, – когда он повернулся ко мне, чтобы поцеловать первым брачным поцелуем, закричал будто ошпаренный: «Это не она!»

– Точно?

– Точно.

– Значит, у него хороший нюх.

– Почему? – Лариса заерзала на стуле, приставленном к заваленному бумагами столу.

– Учуял по аромату духов, что ты не она.

– Потом он упал, – вспоминала подробности Лариса.

– Правильно, на одной деревяшке тяжело стоять. Точно, инвалид. Не по глазам, так по ногам. Быстро получить развод не получится.

– А если обойти бюрократические препоны? – Лариса длинным пальцем пододвинула ближе к смуглянке коробку дорогих шоколадных конфет. – Моя, это, как ее там, признательность будет беспределом! Тьфу, беспредельной. В смысле, еще что-то будет.

– Нельзя мне, – Настасья указала на лоб, покрытый мелкой сыпью, – как съем шоколадную конфету, сразу прыщами покрываюсь и чешусь.

– Я тоже, – махнула рукой Лариса, – не ем. Подруга прислала из-за границы. Куда теперь их девать?

– Ладно, – пожалела ее Настасья, запихивая коробку в стол, – поменяю на шампанское. У нас все меняются. Но обходить не будем. Обойдемся без этого. Ведь вы с ним даже не поговорили!

– А как я это сделаю? У меня от него только и осталось что его фамилия. Мне теперь на работе документы менять придется.

– Паспорт, кстати, тоже. Но ты не расстраивайся. Мы же не просто загс, а целое бюро регистрации актов. У нас все записано. Сейчас мы найдем твоего инвалида Василия Васильевича Степанцова.

Она встала, выудила из шкафа какой-то журнал и водрузила его на стол поверх бумаг. Немного полистала.

– Ну что там? В этой амбарной книге? – не терпелось Ларисе.

– Бери ручку и записывай адрес, – усмехнулась Настасья, – и место работы.

Лариса аккуратно внесла данные о своем муже на кусочек листа, царственным жестом пожалованный ей работницей загса, и поблагодарила судьбу за подарок, каким оказалась Настасья. Взяв с нее обещание, что она никому не скажет о том, что произошло и дальше произойдет с ней и Василием, Лариса собралась уходить.

– А как я узнаю, что дальше произойдет, чтобы никому не рассказывать? – обиделась Настасья.

Лариса вздохнула. У нее была подруга, но она уехала. Больше, кроме Стрелкина, никого нет. Пусть будет приятельница.

– Я тебе обязательно позвоню! – торжественно пообещала она и записала на обрывке листа номер Настасьиного телефона.

– Только звони вечером, – посоветовала та, – днем я на работе. А вечером все равно делать нечего. Буду слушать твой рассказ вместо мексиканского сериала!

– Ты думаешь, он затянется на несколько лет?!

– Ну, если твой инвалид не успел еще лечь в больницу, надежда есть.

Надежда угасла после ожидания Ларисы у Ледового дворца, где, по сведениям загса, работал Степанцов. В числе спешащих на работу его не было. В числе возвращающихся с нее тоже. Хорошо, что летний день уже клонился к закату и кругом, среди цветущих клумб, было полно скамеек. С утра устроившись на одной из них, Лариса достала потрепанный роман, который был любимым произведением ее мамы, и принялась читать эту гадость. «Рустам обнял нежное тело Фатимы, затрепетавшее в его руках, как подбитая лань, и сказал: „О, моя госпожа! Я твой раб“. Мама милая, что ты читаешь! Мужика бы тебе хорошего. Да где его взять: ближе к пятидесяти они рассасываются как доброкачественные опухоли без следа и наркоза. Да и в двадцать с гаком их не так уж много. Один Стрелкин. Свет на нем сошелся клином, что ли? Лариса прочитала дальше: „Рустам гордо вскинул бровь и направил орлиный взгляд под кровать Фатимы, из-под которой виднелся острый нос иноземного кожаного сапога“. О, вот это уже интересней! Ну и дает эта Фатима, нужно будет дочитать до конца на досуге.

А пока Лариса вглядывалась в толпу спортсменов, смутно понимая, что Степанцова там нет. Тем не менее она спрятала книгу в сумочку и пошла за ними. Крепкие подтянутые юноши гуськом зашли в раздевалку и закрыли за собой дверь. Ларису потянуло следом, хотя она знала, что ее присутствие будет по меньшей мере странно выглядеть в мужской раздевалке. Но заглянуть-то ей наверняка можно. Будто она кого-то ищет. А кого она ищет? Так этого, Степанцова.

Она подождала еще немного и заглянула.

– А… – протянула Лариса, разглядывая мускулистые, поджарые тела спортсменов. – …Фатимы тут нет?

– Кого вам, девушка? – обратился к ней серьезный мужчина преклонных лет. Нет чтобы тот красавчик у окна, подумала она.

– Мне эту, Фатиму, тьфу, Степанцова мне!

– А, – закивал пожилой дядка, которого Лариса видела искоса, потому что безотрывно разглядывала красавчика. – Его здесь нет. Он может быть в зале.

И нагло выпер ее из раздевалки. Хотя она туда даже не заходила, а просто поставила ножку на порог. Кстати, весьма привлекательную. Нет, на Стрелкине свет клином не сошелся! Тем более красавчик усмехнулся и одарил ее белозубой улыбкой. Лариса пошла в зал, на льду разминалась другая команда хоккеистов. Через полчаса, во время которых она продрогла, как осенний лист на ветру, на лед вышла та самая команда, членов которой Лариса разглядывала в раздевалке. Она уже почувствовала себя их болельщицей и собиралась узнать, за кого же конкретно болеет, когда раздался свисток и началась игра.

Лариса искала глазами белозубого красавчика, он играл под номером тринадцать. Легко скользил по льду, опрокинул одного противника. Подставил подножку другому. Третий не стал дожидаться, пока с помощью красавчика окажется на четвереньках, и дал тому по шлему. Шлем отлетел в одну сторону, красавчик в другую. Началась потасовка, за красавчиком прибежали двое с носилками и потащили его к выходу. Лариса еле успела заметить, в какую машину «Скорой помощи» среди заранее подготовленных к игре его положили.

– Все, доигрался, белозубый, – сплюнул стоящий рядом с ней парень, чей-то фанат. Скорее всего, противников красавчика, – бесплатный общественный транспорт ему обеспечен!

– Почему? – искренне удивилась Лариса.

– Так он теперь инвалид! – радостно объяснил ей парень.

Вот этого не надо. Это у нее уже было, и неизвестно, может, еще будет. С нее хватит одного инвалида Степанцова. Кстати, где же он?

Лариса подхватилась и побежала назад. Но бдительная охрана уже никого не пускала на матч. Покупать билет ей совершенно не хотелось, и она, не задумываясь, соврала:

– А мне в отдел кадров!

Охранник не поверил, но пропустил. И пошел за ней следом, показывая дорогу среди многочисленных дверей и закоулков.

– Вам сюда! – грозно сказал он, тыча пальцем в одну из дверей.

– Ха! – ответила ему Лариса и вошла.

В отделе кадров муниципального предприятия «Ледовый дворец» провинциального городка Тугуева работала не такая доверчивая особа, как в местном загсе. И возраст ее явно зашкаливал. Строгие очки дополняли такой же грозный, как и у охранника, вид.

– Вам что нужно, дама? – поинтересовалась она.

– Видите ли, – начала на ходу придумывать Лариса, – я бы хотела узнать, где сейчас находится Василий Васильевич Степанцов.

– Я бы тоже, – усмехнулась дама. – А вам зачем?

– Понимаете, он выиграл в Туле тульский самовар! Ему нужно получить приз и расписаться.

– Какой еще самовар, какая Тула? Вы, дама, откуда?

– Из Тулы, – не моргнув глазом, соврала Лариса.

– А, – поморщила лоб особа, – видно, когда он был в командировке. Но, знаете ли, милочка, тут такое дело. Он взял отпуск по собственному желанию, и сегодня его нет на работе. Не будет и завтра, и в ближайшие дни, – опередила она дальнейшие вопросы.

– А не могли бы вы дать мне его домашний адрес? Я ведь из Тулы, самовар оставила на вокзале. Долго задерживаться, дожидаясь, пока он наотдыхается, не могу.

– Вам по месту регистрации или фактический? – поверила ей особа.

– Оба! – обрадовалась Лариса. – И еще все возможные места его отдыха. Очень нужна его роспись!