Глава 1. Наживка

20-го марта 2018-го года в 17:00 в пгт Губатово раздался сигнал тревоги. Сводный батальон сухопутных войск, расквартированный здесь для защиты местного населения от теней, тут же поднялся на ноги. Несмотря на то, что врага заметили на востоке поселка, командование решило прочесать его весь. На всякий случай. Эти тени, как вода, просачивались в любые щели. И бойцы по заранее составленным маршрутам отправились на обход территории.

Командир второго отделения разведвзвода сержант Броднин сидел за столом в дежурке, закинув ноги на стол. Он бросал теннисный мяч в стену и ловил обратно, когда до него донесся вой сигнальной трубы. Тут же скинув ноги и упустив пролетающий мячик, он встал и прислушался. Затем повернулся к помощнику.

– Кирилюк, дуй к дежурному по части. Уточни, выдвигаться нам или нет.

Запыхавшийся Кирилюк вернулся через три минуты и, вздохнув, сказал выдвигаться.

– За двадцать минут до конца наряда, – пробубнил он.

Спустя полтора часа дежурное подразделение, десять бойцов с Бродниным во главе, заканчивало осмотр своей территории. Они двигались по тропе от поликлиники к заброшенному общежитию. Солнце уже село, и на землю опустились сумерки. Молчаливые, обволакивающие, непроницаемые.

За время обхода подразделение никого не встретило. Бойцы переговаривались, безразлично посматривали по сторонам, периодически раздавались смешки. Только Броднин, широкоплечий крепкий брюнет тридцати трех лет, выглядел сосредоточенным. Глаза были прищурены, губы плотно сжаты, черная шевелюра, обычно разбросанная по голове и закрывающая уши, убрана под кепку. Татуировка над правой бровью – небольшой знак вопроса – изредка подергивалась. С высоты своего почти двухметрового роста он осматривал местность, как волк на охоте.

Бойцы подошли к двухэтажному общежитию, вокруг которого стоял проржавевший ободранный сетчатый забор. Знакомый импульс интуиции ударил Броднина в солнечное сплетение. Сердце затрепетало, адреналин ворвался в кровь. Сняв автомат с предохранителя, Броднин дал команду двум бойцам обойти здание.

– Товарищ сержант, вы их чувствуете, да? Они там? – спросил рыжий парнишка.

Он только два месяца назад прибыл на передовую и впервые вышел на задание. Броднин посмотрел на него уничтожающим взглядом. Парнишка смутился.

Вернувшись, бойцы доложили, что, помимо центрального входа, в общежитии имеются два пожарных выхода по бокам. Броднин улыбнулся.

– Тогда вы берете пожарные выходы, а ты, – указал он на любопытного парнишку, – остаешься караулить центральный вход. Если оттуда выйдет кто-то, кроме нас, убивай.

Одним из необъяснимых явлений нашествия теней являлось отсутствие электричества в радиусе десяти километров от места скопления тварей. Люди на передовой вернулись в Средневековье. Бойцы подразделения подожгли факелы, и сгустившаяся темень моментально разбежалась. Прикрепив концы факелов к цевью автоматов, они вошли внутрь.

Озарив холл светом, бойцы увидели впереди лестницу, уходящую наверх, и двери, слева и справа, ведущие в коридоры с комнатами. Вновь окатила волна адреналина. Губы расплылись в предчувствии добычи. Броднин указал двум ближайшим бойцам следить за лестницей и правым коридором и повел остальных в левый. Они поочередно проверили каждую комнату, но никого не нашли. Броднин приказал осмотреть правый коридор, но и здесь также никого не было.

Вернувшись в холл, сержант вытер вспотевшие ладони о брюки.

– Спицын, Макаров, останетесь здесь. Остальные наверх, – приказал он.

Планировка на втором этаже была такой же, как и на первом. За исключением лестницы на чердак возле правого коридора. Броднин взял троих бойцов и отправился наверх. Там оказалось пусто. Спустившись, сержант ворвался в левый коридор 2-го этажа и с грохотом начал распахивать двери комнат. Дезориентированные отсутствием приказов бойцы следовали за ним. Проверив левый коридор, сержант отправился в правый. Тоже никого. Второй этаж был необитаем.

Броднин с ошеломленными глазами остановился посреди коридора. Мысли путались. Он ясно чувствовал присутствие теней. Чутье еще никогда его не подводило. Твари были где-то рядом.

– Ладно, спускаемся, – сказал он.

Выйдя из общежития, бойцы заняли круговую оборону возле центрального входа. Последним вышел Броднин и огляделся по сторонам.

– Может, ошибся, Яр? Бывает, – сказал младший сержант Кольцов.

Это был рослый парень двадцати семи лет с квадратным носом и короткими русыми волосами торчком. На его правом безымянном пальце блестело обручальное кольцо. На верхней губе белел маленький шрам. Броднин сморщил нос и посмотрел на сержанта. Потом вжал правый кулак в левую ладонь и хрустнул пальцами.

– Они здесь. Я их чувствую.

Посмотрев на небо, Броднин перевел взгляд на Кольцова.

– Есть у меня одна мысль. Дай-ка твой автомат.

Младший сержант нахмурился.

– Зачем?

– Надо, – сказал Броднин.

Кольцов поднялся и передал автомат. Броднин взял его за цевье, поставил на предохранитель и вырубил парня прикладом.

Тело Кольцова бревном грохнулось на крыльцо. Остальные бойцы обернулись, и, забыв про оборону, ошалевшими глазами уставились на сержантов. В голову ударил адреналин. Броднин дикими глазами осмотрел подразделение.

– Кирилюк, Петухов, связать ему руки и привязать к забору. Автомат оставить рядом. Остальные за мной в пятиэтажку напротив.

Бойцы, переминаясь с ноги на ногу, переглянулись. Броднин широко расставил ноги и снял автомат с предохранителя.

– Исполнять… – процедил он.

Кирилюк и Петухов тут же пришли в движение.

Пятиэтажка напротив располагалась в тридцати метрах от общежития. Бойцы подразделения заняли квартиру на 1-м этаже и потушили факелы. Тьма окутала людей, словно осьминог щупальцами, и сдавила уши тишиной.

Спустя полчаса Кольцов пришел в себя. Какое-то время он мутными глазами водил из стороны в сторону и, лишь окончательно осознав своё положение, начал дергаться и орать, проклиная Броднина такими словами, что даже последнему сутенёру стало бы стыдно. Броднин, оживившись, подошел ближе к окну.

– Скоро нагрянут. Так просто добычу они не оставят, – пробормотал он и повернулся к подразделению. – Приготовиться!

Через десять минут со стороны поликлиники прилетели звуки, похожие на ржание стаи гиен. Бойцы подлетели к окнам, сняли предохранители с автоматов, но сорваться раньше, чем поступит приказ, никто не решился. Броднин забрался на подоконник и замер, как бегун на старте.

– Пора? Или как? – не выдержал любопытный парнишка.

– Рано, – отрезал Броднин.

В темноте он разглядел расплывчатые человеческие фигуры, окутанные черным дымом. Штук тридцать. Плотной группой они бежали по тропе со всех ног, издавая гиканье и утробные звуки. Казалось, огромное древнее существо из преисподней вырвалось на свободу и опьяненное вольным воздухом и голодом надвигается на добычу. До Кольцова оставалось пятнадцать метров.

– Сейчас! – дал команду Броднин и спрыгнул с окна.

Бойцы выпрыгнули следом и, стреляя на ходу, побежали наперерез теням. Улица наполнилась отчаянным воплем. Твари бросились врассыпную, пытаясь окружить подразделение.

В груди бурлило. Броднин в эйфории целился в одну, в другую, в третью тварь и спускал курок. Тени по две или по три особи выбегали с разных сторон и натыкались на пули. Получив смертельное ранение, они превращались в клуб дыма и растворялись в воздухе. Остальные бойцы не отставали. Перемещаясь с места на место, они также методично отстреливали надвигавшихся с разных сторон исчадий.

– Отвяжите меня, суки! Отвяжите меня! – хрипло кричал Кольцов, дёргая ногами.

Экзекуция продолжалась двадцать минут, за которые теням так и не удалось окружить бойцов. Застрелив последнюю тварь, Броднин облегченно выдохнул. Лицо его растеклось в блаженной улыбке. Он хлопнул любопытного парнишку по плечу и осмотрел подразделение.

– Молодцы, парни! Это было красиво, – сказал он.

– Красиво будет, когда твою жопу на кол посадят! – выплюнул Кольцов.

Нахмурившись, Броднин повернулся к младшему сержанту. Оценив его яростный взгляд, он сел на корточки напротив него и посмотрел Кольцову в глаза.

– Сейчас тебя отвяжут. Ты спокойно встанешь, спокойно возьмешь автомат, и мы спокойно вернемся обратно. Ты понял?

Кольцов с гневом посмотрел командиру в глаза и с шумом выпустил воздух из носа.

– Хорошо. Только не думай, что на этом все закончится.

Броднин, глядя Кольцову в глаза, поднялся и указал Кирилюку на связанные руки.

Еще несколько лет назад при расквартировании батальона в Губатове комбат назначил улицу Красносельскую местом построений. Тогда же Броднину досталась квартира, окна которой выходили на эту улицу.

Спустя два дня после тревоги в 9 утра на Красносельской раздался гремящий гимн Российской Федерации. Строй военных подхватил мелодию и начал петь. Броднин в это время дрых у себя в квартире. Вскочив с кровати, он испуганно осмотрелся по сторонам. Лишь через минуту до него дошло, что он опоздал на построение. Опять. Сладко потянувшись, Броднин подошел к окну, посмотрел на поющих и, почесав пах, отправился в ванную. Умывшись и надев форму, он снова посмотрел в окно. Построение подходило к концу. Гнетущее чувство в груди испарилось, и, улыбаясь, Броднин вышел из квартиры.

Его рота, как обычно, когда все уже расходились по местам службы, все еще стояла на месте и слушала командира. Тот любил поразглагольствовать. Вздохнув, Броднин пристроился в последней шеренге. Он никогда не слушал, о чем говорил ротный, и пробуждался, только услышав команду «Разойдись». В этот раз его разбудила другая фраза – «Сержант Броднин, зайдите ко мне через час».

На секунду Броднину показалось, будто он стоит на пьедестале, освещенный фонарями. До сих пор, когда он регулярно опаздывал, командир делал вид, что не замечает. Что изменилось? Броднин улыбнулся и отыскал глазами Кольцова. Парень стоял на другом конце строя и старательно изображал невозмутимость.

Ровно в 10:20 Броднин закрыл за собой дверь в кабинете командира роты. Во главе т-образного стола сидел майор Коновалов, командир, по правую руку от него капитан Фокин, замполит, рядом с ним Кольцов. Окатив компанию ледяным взглядом, Броднин сел напротив Кольцова.

– Опаздываете, товарищ сержант, – заметил Фокин.

– Никак нет, товарищ капитан. Я прибыл ровно через час.

– Броднин, ты совершил грубый дисциплинарный проступок, за который давным-давно должен был торчать в дисбате, – пробасил командир. – Я бы на твоем месте был повежливее. Учитывая твои заслуги и способности, мы с замполитом решили сначала разобраться в ситуации. Ты можешь объяснить, что произошло во время тревоги?

В груди сдавило. Броднин сжал кулаки, положил их на стол и исподлобья посмотрел на Кольцова. Во взгляде парня горела ярость.

– Я жду объяснений, Ярослав, – потребовал командир.

Поочередно осмотрев собравшихся, Броднин отвернулся. Пару секунд подумав, он посмотрел на Коновалова.

– Во время тревоги я действовал согласно инструкции командира батальона, – сказал он, нажимая на последние слова.

В батальоне все знали, что комбат ему покровительствует.

– Если коротко, она сводится к тому, что увидев тень или их группу, надо их сразу же уничтожить. Или доложить об их присутствии, если нечем. Так как заметил их кто-то другой, то мне оставалось только уничтожить.

– Ах ты, сука! – зарычал Кольцов.

Он схватил Броднина за шиворот и попытался свалить на пол. Замполит, заламывая Кольцову руки, начал оттаскивать его назад.

– Смирно! – раздался, будто гром, бас Коновалова.

Потасовщики мигом отпустили друг друга и разошлись в стороны.

– Товарищ капитан, выведите младшего сержанта Кольцова за дверь, – приказал командир.

Кольцов, подталкиваемый Фокиным, бросил на Броднина полный ненависти взгляд и вышел из кабинета. Фокин закрыл за ним дверь. Ухмыльнувшись, Броднин вновь сделал каменное лицо.

– Сядьте, – сказал Коновалов.

Командир подошел к окну, достал сигарету из пачки и закурил. Потом взял пепельницу со шкафа и сел в кресло. Сердце учащенно билось, но несмотря на волнение, Броднин улыбался. Вальяжно закинув руку на спинку стула, он отсутствующим взглядом смотрел в стену.

– Ты знал, что у него жена и две дочери? – Коновалов указал на дверь. – Они живут сейчас в Нижневартовске, в лагере беженцев.

Броднин поднял брови. Совсем молодой, а уже две дочери. Шустрый.

– Нет. Не знал.

Командир долго и упорно смотрел на тлеющий окурок. Наконец, раздавил его в пепельнице.

– Ради чего мы здесь, Ярослав?

Броднин посмотрел на майора с недоверием и, промолчав, вернулся к созерцанию стены.

– Мы здесь ради того, чтобы защищать людей. Мы не знаем, с чем воюем, но мы знаем ради кого воюем.

Коновалов начал свою старую песню. Броднин слышал ее уже сотни раз, но не обращал внимания. Сейчас же она его взбесила. Кулаки задрожали, и он вскочил со стула. Стул отлетел и опрокинулся на спинку.

– Да мне насрать на людей, – процедил Броднин, яростно глядя на командира. – Тени забрали мою память. Я не помню своих родителей, друзей. Может, у меня тоже были жена и дети. Я не знаю! У меня отняли все… Кроме жажды мести. И пока она горит, я буду мстить. Если для этого надо выкурить тварей из норы, я это сделаю. И буду делать! Снова и снова, если понадобится.

Фокин и Коновалов, обескураженные гневом Броднина, долго смотрели на него молча.

– Ярослав, но ведь нельзя же из-за своей травмы рушить чужие жизни, – сказал замполит.

Броднин посмотрел на него с искаженным от злобы лицом.

– Лес рубят, щепки летят.

Командир роты резко поднялся из-за стола и, вытащив пистолет, направил на Броднина.

– Я не позволю тебе расходовать моих людей! – рубанул он на весь кабинет.

Ярослав фыркнул и, медленно обойдя стол, уперся лбом в дуло.

– И что? Застрелишь лучшего следопыта в армии? Дерзай.

Коновалов перевел предохранитель в положение стрельбы.

– Слава, не надо, оставь его. Он того не стоит, – сказал замполит, положив Коновалову ладонь на руку с пистолетом.