Зима

Прошлой осенью "Осень" Али Смит проникла мне под кожу и пустила корни в самое сердце. С октября я ощущаю и листопад, и набухание почек, и рост молодых ветвей, и созревание плодов, и всё это - одновременно. Будто изнутри дерева включаешься в мироздание. Это очень странно и безжалостно, почти невыносимо прекрасно.

И, вот, перевернута последняя страница "Зимы", а слов для описания книги нет. Слова замерзают, кристаллизуются и мгновенно тают от горячего сбивающегося дыхания. Остаётся легкое облачко пара, на котором хочется, как в комиксах, написать короткое "Читайте!". Но так ведь отзывы не пишут, правда?

Пускай это будет не отзыв, а упражнение. Автор даёт подсказку, говоря, что и зима:

"Упражнение в приспособлении к любому замерзшему или расплавленному состоянию, в которое она тебя приводит."

"Зиму"не обязательно читать после "Осени", сезонный цикл (а будут еще и "Весна" и "Лето") не похож на традиционные циклы, где нельзя читать вторую часть раньше первой. Али Смит как будто напоминает нам о том, что ребенок может родиться зимой, и это не значит, что он что-то непоправимым образом пропустил и теперь уже ничего в этом мире никогда не поймет. Но, вместе с тем, и значит. И все мы, чего уж тут скрывать, именно такие растерянные дети, пытающиеся собрать паззл, не зная точно, все ли детали на месте и что должно получиться в итоге. "Зима" и "Осень" связаны общими темами, некоторыми персонажами, настроением, системой образов, поэтому, оставаясь самостоятельными произведениями, романы создают у читателя удивительный стерео-эффект, вызывающий желание сразу же перечитать вторую книгу, какую бы ты ни начал первой.

Тема времени, текучести жизни и наших о ней представлений, сложности взаимосвязей людей, вещей и явлений - одна из центральных в "Зиме". "Зима" не только объемнее "Осени" но, пожалуй, и еще сложнее организована как текст. Такое уж время, когда нечто, облачаясь в снежный покров, представляется уже чем-то совсем иным. Для меня "Зима" присоединилась к списку любимых зимних "снежных" книг: "Мелкому снегу" Танидзаки и "Снежной стране" Кавабаты, "Снегу" Памука и "Снежному чувству Смиллы" Хёга.

Но не стоит доверять привычному толкованию любых символов, они коварны:

"всякий символизм сложно уличить во лжи, что все, перед чем ты преклоняешься, кажется всего-навсего сожженным материалом, разбитым камнем, как только столкнешься с одной из форм дубины."

Но, конечно, текст наполнен символами, неоднозначными образами и метафорами. И если в "Осени" была роза, то "Зима" показывает нам уже "след, оставленный цветком на словах", а след "напоминает призрачный огонь, тень от равномерного пламени" и так бесконечно, пока мы не вернемся в платоновскую пещеру, из которой мы (если верить некоторым источникам) и не выходили.

Но оставим философию. По моим ощущениям Али Смит в большей степени поэт, чем философ, хотя тема тема "правды" и "лжи" её очень интересует. Один из героев "Осени" надеялся на то, что любящие люди "увидят нас в конце правдиво". И хотя он и добавлял, что "В самом конце", это звучало некоторым утешением. В мире "Зимы" (а это наш сегодняшний день) правда умерла. Но и вымысел - тоже. Там (здесь?) вообще много чего умерло, включая литературу, романтику, культуру, историю, политику, смерть... Но жизнь еще не умерла. Поэтому вы еще успеете прочесть книгу. И не пугайтесь, это не горячечный бред автора, а упражнения одного из героев, набирающего случайные слова в гугле, проверяя, часто ли встречается в запросах, что они умерли. Но яснее от этого не становится. Откуда эти миллионы запросов на тему смерти тех или иных вещей? То того, как Ницше сказал, что Бог умер никому не пришло бы голову задавать подобные вопросы, даже будь тогда всезнающий интернет. Что это говорит о нас, об обществе и о нашем мире?

Али Смит удалось поймать тревожное ощущение зыбкости существования современного человека, не уверенного больше ни в чем и чья трагедия в том, что чем больше он получает новой информации и чем глубже он пытается копать, тем шире трещины и тем ужаснее пропасть. Мир усложняется до предела, переполняется данными и смыслами, параллельные линии уже не просто пересекаются, а завязываются в причудливые узлы. А если что-то и остается вечным и незыблемым, то это человеческое одиночество, разобщенность и непримиримость.

Герои "Зимы" обсуждают "Цимбелина" и приходят к выводу, что миры персонажей Шекспира разобщены и оторваны от других миров, что приводит к страшным последствиям, но они сами не слышат и не понимают друг друга, сидя за одним столом, в рождественский вечер, призванный объединять и примирять. Поэтому принимаешь как должное, что над одним из героев разверзается крыша и оттуда сыплется песок, не ощущаемый больше никем, другая - успешнее общается с головой-призраком, чем с родными, и нет этому конца. Люди, вроде бы, и хотят близости, но мы же знаем, что "если двое зачерпнут каждый по одной пригоршне, замутится ручеек".

"Все мы на чем-нибудь помешаны. У всех нас свои видения."

Может возникнуть соблазн посчитать романы Али Смит неким шотландским магическим реализмом, но они совсем другие. В "Зиме" употребляется слово "надреалистический" (не без некоторой связи с сюрреализмом) и оно кажется более точным. Али Смит поэтизирует и мифологизирует то состояние, в котором каждый из нас живет каждый день. Я бы сейчас написала модное слово "постправда", если бы знала, что оно означает. Но я не знаю. Может быть, оно значит, что правда умерла и осталась только ложь разных сортов. И вовсе не потому, что проснулось "мировое зло" или что-то ещё из этой серии. В "Осени" говорилось, что "власть лжи соблазнительна для безвластных", а сегодня безвластными стали если не все, то практически все. Поэтому нас окружают политики, которым невозможно верить, фейковые новости, бесконечные разоблачения и разоблачения разоблачений, "человек без свойств" стал не исключением, а правилом (Но кто мы еще? Все мы апокрифы). Кто сейчас, подобно Арту из "Зимы", прочитав комментарий в соцсетях, не ловил себя на мысли, что:

"не знает, что это - постмодернистская шутка или реальная угроза?"

Али Смит пишет о тоске человека 21-го века, ежесекундно искажающего реальность разнообразными способами (вспомним наши блоги, где каждый найдет "хороший пример коллективного воспоминания, придуманного специально для..."), по подлинности, по чему-то настоящему, ценному и прекрасному. Так, Арт:

"тоскует по зиме - настоящей зиме. Ему хочется ощутить сущность зимы, а не эту половинчатую серую тавтологию. Ему хочется реальной зимы."

Люди мечутся в поисках того, что бы наполнило их жизнь смыслом, будь то религия, политика, "борьба за" или "борьба против", погружаются с головой в бизнес или волонтерство, но с каждым днем сохранять иллюзии становится все сложнее. Можно пристегнуть себя наручниками к забору военной базы, протестуя против гонки вооружений, но искреннюю убежденность и веру в правоту своего дела замком не удержишь.

Что остается человеку в утешение? Может быть, природа? Или искусство? Один из героев, Арт, ведет блог, который так и называется "Арт на природе". Art/Арт мечтает познать "сущность зимы", но, одновременно с этим, записывает в блокнотик необычные слова для различных состояний снега ("Мокрядь, Шуга, "Кающиеся снега") и размышляет о том, что "снег не защищен авторским правом". Будь он японцем эпохи Эдо, мог бы написать, что "цветущей вишни ветку никто не украдет". Но Арт уже знает, что украдут и ветку, и фотографию ветки, и стихотворение о ней. И даже твит о подобной краже тоже могут украсть. Что может спасти Арта? Быть может, любовь?

Творчество Али Смит - яркое доказательство того, что любовь и культура не умерли, её тексты наполнены аллюзиями и прямыми отсылками к мировому культурному наследию. Пять эпиграфов к"Зиме", выбранных с огромной любовью, попав в резонанс с чем-то вашим внутренним, сразу настроят вас на этот текст, "Зима"это Диккенс, Шекспир, Чарли Чаплин, Элвис Пресли, Данте и Китс, Блейк и рождественские гимны, Этель Уокер и Барбара Хепуорт и многое другое. При этом ей чужды и отстраненный сухой академизм, и эстетский взгляд из "башни из слоновой кости" и постмодернистские игры.

Я до сих пор ничего не сказала о сюжете, и вы могли подумать, что роман - нечто вроде бессюжетного потока сознания, но это совершенно не так. Все сюжетные линии развиваются согласно своей внутренней логике, отвечая на вопросы, кто, что, когда, зачем и почему. Али Смит берет привычные всем схемы "рождественских историй", но рассказывает эти истории так, как не смог бы никто. Вот, парень обещает матери приехать в гости на Рождество вместе с подругой и их, наконец, познакомить, но что-то идет не так. И он вынужден взять с собой случайную знакомую. Готовая мелодрама "для семейного просмотра". Но Али Смит вас удивит. Кроме прочего, я люблю Смит еще и за эту смелость, она совершенно не смущается использовать избитое сравнение, вроде "переполненной чаши", а потом добавить: "какое отчаянное клише". Это принять можно только у тех авторов, кто понимает, что "слова волшебны по своей природе" и при желании пользуется этой магией с невероятной изощренностью. А еще, когда ирония (и самоирония) не исключают доброты.

"Зима" пронизана солнечными лучами сочувствия, теплоты и человечности, Али Смит позволяет поверить, что за "красными яблоками счастья" можно разглядеть "зеленое платье надежды", а дальше всё зависит от ... (тут следует вписать важное для вас слово, которое ещё не умерло).

"... чем ни была бы жизнь со всеми её прошедшими, настоящими и будущими временами, она проявляется во всей полноте только в те минуты, когда ты поднимаешься из глубины бесчувственности и забывчивости, хотя даже не догадывался, что там находился, всплываешь на поверхность и становишься похож на... на кого?"

На кого - узнаем весной. Я жду весну. И "Весну".

Зима бывает разной. Это зависит от множества факторов: от географического положения, от климатических условий, даже от собственного восприятия, в конце концов. Ведь один может радоваться возможности прогуляться по пушистому свежевыпавшему снежку, а другой будет думать о том, что ему два часа дорогу до ворот расчищать, а потом ещё три часа машину из-под сугроба откапывать.

Так что всё условно, всё субъективно. Как и зима. Где-нибудь в лапландской деревушке она, наверное, волшебная! С мягкими хлопьями снега, засыпающими мохнатые ёлки, с белоснежными сугробами, в которые приятно проваливаться, играя в снежки, с искрящейся атмосферой зимней сказки и с рогатыми непугливыми оленями, которых можно кормить клюквой прямо с руки. У Али Смит же зимняя атмосфера больше похожа на скрип прогнивших лесов где-нибудь на заброшенной стройке в Детройте. И если бы автор назвала свою книгу "Асфальт" или, к примеру, "Конгломерат", то на общее настроение произведения это бы никак не повлияло и смысл его не изменило.

Если покопаться в ворохе символизмов, метафор, аллегорий и просто непонятных вещей, вроде летающей на десяти страницах головы, то можно даже отыскать сюжетную линию. Известный блогер Арт едет в Корнуолл на Рождество к матери. Проблема в том, что накануне он поссорился со своей девушкой Шарлоттой. Был обвинён в вопиющей аполитичности и лишён ноутбука посредством использования дрели. И теперь ему нужен новый ноутбук и новая девушка, с которой ехать на Рождество к маме. Девушка отыскивается тут же, на ближайшей остановке, увлечённая многочасовым чтением меню из "Чикен Коттедж". Но поскольку к этому моменту читатель уже в курсе, что в этом произведении все на голову повёрнутые, его это не удивляет. Девушку зовут Люкс, она из Хорватии, у неё много пирсинга, она любит Шекспира и работает упаковщицей. За тысячу фунтов стерлингов девушка соглашается три дня побыть в роли Шарлотты в доме матери Арта. Приехав в Чэс-Брес, выясняется, что у мамы Арта, Софии, тоже не всё в порядке с головой, и Люкс советует Арту позвонить сестре Софии, чтобы та срочно приехала. Проблема в том, что София и Айрис вот уже тридцать лет как не общаются. Айрис, будучи матерым оппозиционером, выступающим против власти предержащих, уже давно является легендарной паршивой овцой семьи. Произойдёт ли семейное воссоединение, несмотря на разногласия и несовместимости? Будет ли Рождество? И все ли поедут кукухой? Так много вопросов и так мало ответов...

Для всеобщего одобрения современные авторы пытаются обязательно снабдить свои творения войнами или политикой, геями или лесбиянками, афроамериканцами или неизлечимо больными. Для подтверждения своей идеологии политкорректности и многоплановой толерантности. Многочисленные премии, которые получила книга, показывают, что Али Смит план-минимум выполнила, молодец. Лесбиянка есть, протесты против ядерного оружия есть, притиснения беженцев есть. Галочка поставлена. Теперь приукрасим всё это Шекспиром, Диккенсом, парящими головами и страшными исполинскими цветами и у нас получится не просто автор, а толерантный эрудит, не чуждый символизму. А ведь правильный посыл у автора есть, могла бы и воспользоваться:

Красота — вот подлинный способ изменить мир к лучшему. Сделать мир лучше. Во всей нашей жизни должно быть гораздо больше красоты.

Рок-н-ролл мертв, а я еще нет (БГ)

Однажды утром ты просыпаешься, просыпаешься, просыпаешься. Проснулся. Глядь, а посреди комнаты находится горизонт событий, слева события прошлого, справа события будущего. Или наоборот. И самое важное понять, где право, а где лево. Если понял, можно сказать, победил эту дурацкую Вселенную данным утром. Еще с утра можно в Датскую рулетку сыграть, там чуть поменьше ставки. А еще может так оказаться, что просыпаешься, а в комнате ты не один. Рядом с тобой в пространстве времени находится голова (без туловища, пола и проблем с воротничком, зато неглупая и с точкой зрения). Можно с ней побеседовать. А если еще и случайно зашедший Сократ присоединится, так вообще замечательно, как говорится, одна голова хорошо…

Anthropos. Скажи мне, любезная Голова, как так вышло, что еще осень, а по ощущениям уже зима? И первый снег ложится на стекла очков. И вроде жив и здоров, руки-ноги на месте (чего ты лишена), а печаль откуда-то взялась. И троллейбус косится совсем уж бесхитростно, и с еврейским новым годом никто не поздравил (хотя никто и не должен). И хочется влюбиться прямо в октябре вопреки завету классика. Вот что со всем этим делать?

Голова. Я буду говорить притчами, и без притчи говорить не буду тебе. Потому что глазами видишь и слухом слышишь, а разумом все равно подтекст ищешь, дитя постмодернизма с призмами очков! Живет на свете женщина, и счастья у нее было один вечер и два дня. И ей этого хватило на весь долгий срок. Кутается в сорок одежек, чтобы согреть воспоминания, разговаривает с головой, пока та не превращается в ничто, хранит в сарае консервированный свет и ненавидит (любит) свою сестру…

Anthropos. Постой, постой. Ты тоже превратишься в ничто?

Голова. Все превращаются во что-нибудь.

Сократ. Полностью согласен.

Голова. А ее сестра ведет совершенно другой образ жизни. Она борется и борется, за и против, одна и в компании. В молодости приковывала себя к сетке военной базы, предотвращая ядерную войну, сейчас борется с пластиком и химикатами. И у каждой из них свой миф, но в рамках мифа всеобщего. На доске шахматные фигуры, черные и белые, такие разные. Но их противостояние известно, чем заканчивается.

Anthropos.То есть индивидуализм и альтруизм не важны, если их невозможно выщепить из системы внутри системы. А значит нам нужно лицо стороннее –автор, творец. Так, Сократ?

Сократ. Да, мне так кажется.

Anthropos. Творец имеется. Али Смит написала современную версию «Белого шума». Заражение, которое то ли есть, то ли нет. Невротики всех мастей. Образ симулякра (симулякр образа) воплощен в интернете, как в телевизоре у Деллило. Вот только если в «Белом шуме» все одержимы смертью, то чем одержимы герои «Зимы»? Уж не поиском надежды ли?

Сократ. Интересная мысль.

Голова. Живет на свете молодой человек, нанимает за огромную сумму незнакомку, чтобы мать (которой почти плевать), не догадалась, что он поссорился с любимой девушкой. Точнее не он, а она, не поссорилась, а ушла, разбив ноутбук, и не с любимой, а… в общем, не слишком любимой. Он едет праздновать рождество в атмосфере чрезвычайного притворства, и в этом почему-то много надежды и совсем нет смерти.

Anthropos. Потому что все герои – безнадежные мифотворцы? Творят надежду (миф надежды или даже идеальную систему симулякров, где надежда не является мифом) вопреки внутреннему состоянию. Это стоит того, чтобы написать о них книгу?

Голова. Рассерженная девушка в твиттере бывшего парня пишет от его имени, что в Британии он видел птицу из Канады. И десятки восторженных орнитологов-любителей немедленно едут на побережье искать птицу. И ведь находят. Слова становятся явлением и дают людям смысл, пусть локальный и ненадолго.

Anthropos. Но ведь сами мифотворцы остаются несчастными!

Сократ. Не могу согласиться. Читайте Платона и вы поймете, что творить благо другим людям – это величайшее счастье.

Anthropos. У Платона, возможно. У Али Смит может быть иначе. Рождество закончилось. Все разъехались, почти ничего не поменялось. И впереди весна, лето, осень – а по ощущениям все зима. Мифотворчество не делает счастливым. Повторяю вопрос, зачем было писать книгу, где все обыграно еще раз, но нет ничего нового, и не хватает надежды для главных героев?

Голова. Герои живы, не смотря на знание того, что и Бог умер, и термоядерная бомба создана. И эта их жизнь (в которой есть марши протеста и рассуждения о снеге) оправдывает даже отсутствие надежды. И даже если эта мысль не нова, то еще раз создать для читателя полный отсылок, абсурда и легкого сумасшедствия текст – совсем не лишнее. Ты же получил удовольствие от прочтения? Получил. Иди и впредь не впадай в безнадежное отчаянье.

Anthropos. Хорошо, а что с печалью делать и желанием влюбиться в октябре?

Голова. На этот вопрос отвечай сам. Мне пора в ничто превращаться.

Сократ. Я тоже пойду, там цикута не допита стоит.

Anthropos. Вот и поговорили. Пойду, представлю себя кусочком мха на старой табличке около Вифлеемских яслей: «Младенцев не класть».