Пускай Юичиро не принимал существования каких-либо теплых чувств к своему недругу, да только он не был настолько жесток и черств, чтобы не думать о мучениях другого человека, какой бы сволочью он ни был. Тем более, после этой ночи Юу постепенно начинал оправдывать его поведение для самого себя, что и вовсе надломило его стандартный взгляд на привычные вещи.

– Глядите-ка, что-то наша роза не торопится поблагоухать нам сегодня. Как же так? – донесся насмешливый голос кого-то из одноклассников до слуха Юу.

– Ха-ха, переутомился красавец. На один день только хватило.

– После концерта примадонне покоя захотелось?! Это понимать надо, хах! Он же теперь не только с местными развлекается, он себе еще попутно подружку завел!

– А что, старых дружков уже мало или они его подпорченное личико дружно отвергли, хе-хе.

– Эх, и влетит ему за эти выходки по первое число.

– Идиоты, – буркнул Амане и отвел от раздражающих парней взгляд. Они даже не знают, что с ним, а уже готовы поливать его грязью.

– Отсутствие обсуждается полным ходом и энтузиазмом, – посмеиваясь шуткам других, Синго приблизился к Юу. – А ведь это они ничего не знают.

– О чем ты? – напряженно взглянул на него Амане.

– Сто пудов Шиндо нет только по одной причине, – он подмигнул Юу и его кривая усмешка стала еще омерзительней. – Удар у тебя поставлен что надо, так скоро от него не отойдешь. – Он хмыкнул. – Если вообще отойдешь… мало ли как может обернуться… И тебе проще будет, одним конкурентом меньше.

– Заткнись, что ты такое говоришь! Я вовсе не желаю ему смерти! – взвился Амане и тотчас спохватился, ибо его внезапное восклицание привлекло внимание некоторых.

– Чего смотрите?! – краснея, огрызнулся Юу по сторонам.

– Да ладно-ладно, чего ты завелся. Я же просто пошутил, – замахал руками Синго, чувствуя, что перегнул палку. – Мне тоже этого не надо.

– Невозможно, – Юу отодвинул стул и поднялся. – Мне нужно на воздух. Мне здесь дышать нечем, все прогнило насквозь.

– Юу? Ты чего? Я же правда пошутил, – усмехнулся Синго, но Амане не остановился.

«Неужели они в самом деле считают, что я хотел бы забить его до смерти? – Юу шел по шумному коридору, не замечая никого вокруг. – Бред какой-то. Прошло не так много, а я уже извелся. Даже шуток не воспринимаю. Не могу ни о чем другом думать, кроме как о том, как он там. Какая глупость… Что со мной?»

Юичиро сел на свободную скамью и поставив локти на колени, уткнулся лицом в ладони. Свежий ветер разгонял мрачные мысли, но был не способен избавить от душевной смуты. Услыхав чей-то смех неподалеку, Амане обратил туда взгляд. Буквально через несколько скамеек, где отдыхали старшеклассники, сидела компания Микаэля. Леонард, скрестив на груди руки, с достоинством восседал на скамье, рядом стоял Наир, пара его дружков пристроилась тут же и, кто громко, кто лишь посмеиваясь, но все они с легкостью забавлялись шуткам Нагашимы, который сегодня разбрасывался ими налево и направо.

Юичиро с недоумением глядел на них, не понимая, почему они смеются, ведь их любимец был болен. Как они могли веселиться, зная это? Тут уж явно не до смеха. Неужели они ничего не знают, но уже прошло почти полдня, и никто из них до сих пор не выяснил этого? Или даже зная о его состоянии, они продолжают веселиться?

Им что, совсем нет дела до него?

При других обстоятельствах Юичиро сам подошел бы и напомнил, либо просветил их о самочувствии их якобы обожаемого принца, но, боясь выдать тайну совместного проживания, он просто ушел оттуда, не желая слушать смех, который почему-то отдавался болью в его душе. Неприязнь ко всем окружающим душила его и отделаться от этого чувства не получалось.

Звонок в двери дома наполнил прихожую. Микаэль проснулся некоторое время назад и спокойно лежал, уткнувшись пустым взором в одну точку перед собой, так что он не разбудил его. Собравшись проигнорировать появление незваных гостей, юноша не двигался с места, все еще чувствуя себя слабым, но настойчивость гостя заставила его встать и пойти посмотреть, кто там так желает, чтобы ему открыли. Пошатываясь от слабости, он добрался до прихожей и, растворив дверь, выглянул.

– Мика, ты дома, как я рада.

– Что ты здесь делаешь? – с внутренним отвращением, холодно спросил Микаэль при виде Хиираги Шиноа, стоящей на пороге его дома, удивляясь тому, как она смела явиться к нему.

– Куда же ты пропал? Я так переживала. Я ведь несколько дней звонила тебе, а ты не брал трубку, – затараторила Шиноа, изображая подобие обиды за неучтивое обращение с ней возлюбленного. – Вот пришла сама, и ты не представляешь, как обрадовалась, что застала тебя дома. Мика, – она шагнула вперед, с обожанием глядя на парня, – почему ты вдруг исчез?

– Уходи, – твердо и тихо произнес Шиндо, делая шаг назад, чтобы это существо не коснулось его.

– Что? Что ты такое говоришь, Мика? Это же я. – скованно улыбнулась девушка. – Дурачок, неужели не узнал меня. Мика, скажи, пожалуйста, почему ты не отвечал? Ты же напугал меня.

– Уходи отсюда, – резче повторил Микаэль, с трудом держась за притолоку. Отвращение к ней, ослабляло его тело.

– Мика, что это значит?

– Ничего, просто убирайся отсюда. Я не желаю тебя больше видеть.

– Как же это? – прикрыв ладонью рот, ужаснулась Хиираги. – Я что-то сделала не так? Почему ты прогоняешь меня? – она бросилась к парню, но тот взглянул на нее так, что она в испуге отпрянула и, дрожа всем телом, проговорила:

– Мика, что случилось? Ты не можешь прогнать меня. Ведь ты же любишь меня, а я люблю тебя, ты же сам мне это говорил. Ну же, – она попыталась ласково улыбнуться и, сделав шаг, хотела протянуть руку и коснуться щеки человека, который еще не так давно шептал ей восхитительные признания и опалял страстным дыханием поцелуев лицо. – Неужели ты забыл?

Мика склонил голову. Глаза снова застилал туман. Она убивала его своим присутствием, травила своей подлостью и низостью.

– Убирайся… – дрожащим голосом прошептал Микаэль, а потом вскинув голову закричал: – Убирайся!

Шиноа отшатнулась в страхе и недоумении.

– Убирайся! Пошла вон отсюда! Я ненавижу тебя! Найди себе кого-нибудь другого, вам, женщинам, это труда не составляет! – кричал Микаэль, задыхаясь от собственного гнева, высасывающего последние силы из его тела. – А я не желаю тебя видеть! Никогда больше не появляйся здесь!

– Мика, – девушка шагнула назад. Вспышка ярости Мики была ей непонятна, но в то же время она и не была намерена ее разгадывать. Она просто возмутилась такому поведению. – Что? – отпрянула Шиноа, почуяв в его словах намек на ее поступок с Юу, в котором она себя совершенно не винила. – Больной придурок, хочешь сказать, что я… Ну и пожалуйста! – выкрикнула она. – И оставайся один. Никогда тебя не прощу! Даже не смей мне звонить! – с этими словами она бросилась бежать прочь, утирая рукой брызнувшие из глаз слезы.

Мика захлопнул двери без какого-либо сожаления и сострадания к чувствам девушки. Однако ее слова попали в цель. Изнеможение убивало. Трясясь от злости, Мика опустился на колени. Злость и презрение сменились отчаяньем. Он был один, совершенно один в этом проклятом доме и не было рядом никого, кто помог бы ему.

«Да, – смеясь сквозь слезы, говорил сам себе Микаэль. – Я больной, просто сумасшедший»

Он зажал руками голову и согнулся на полу.

«Спасите… Спасите меня кто-нибудь… Я больше не могу, не могу выносить это… Кто-нибудь… Спасите…»

Юичиро с трудом отсидел третий урок. Его непреодолимо тянуло домой и, не в силах бороться с дурными предчувствиями, он сбежал из школы, как только зазвенел звонок. Внутренний голос совести неустанно бранил его за то, что он вообще сегодня отправился в школу, а не остался дома присмотреть за болеющим человеком. Почему-то, несмотря на присутствие родителей, он ощущал какую-то личную ответственность за состояние Шиндо. Вероятно, сыграла роль его непосредственная вина в положении Мики. Ведь если бы не Юичиро, Мика не получил бы ран, не слонялся бы по улицам чуть ли не до утра, соответственно не слег бы. Конечно, во многом недруг был виновен сам, поскольку никто не заставлял его провоцировать Юу на конфликт, отбирая у него девушку, и так болезненно реагировать на их с матерью появление в его доме, но что сделано, то сделано. Всё назад не вернешь и вина в некотором роде остается за Юичиро, и, дабы искупить ее, он рвется домой к тому, кого чуть было не лишил жизни и кто был совершено безразличен даже тем, кто питает к нему особые чувства плотской привязанности.

Вернувшись домой, Юичиро со страхом обнаруживает Мику, лежащего на полу в прихожей без сознания.

– Мика! – он швыряет в угол свою школьную сумку и подбегает к Микаэлю. – Мама! – завет он в отчаянье, но только потом вспоминает, что ее, как и отчима нет дома.

«Нельзя, нельзя было его оставлять. Что же теперь делать?»

В панике разум Юу мечется, как сумасшедший, а глаза со страхом смотрят на неподвижного и, как кажется, не дышащего парня. Но потом Микаэль морщится и приоткрывает глаза. Слабость одолела его и он не мог подать Юу знак, что находится в сознании, просто очень слаб.

– Мика, что с тобой? – Юу берется за его плечо. Но взгляд Шиндо безжизненный, устремлен в одну точку. – Ты меня слышишь?

– Черт! – Юу кусает до крови губы, соображая, что делать с ним.

– Да…

Когда звучит это единственное слово, которое Юу поначалу не может разобрать, облегчение проносится по его телу.

– Мика, ты как? – но ответа нет. Мика снова закрывает глаза.

«Нужно попытаться отвести его хотя бы в гостиную, до спальни он вряд ли доберется», – думает Юичиро и снова обращается к Мике, вновь открывшему глаза.

– Можешь встать? – вопрос звучит нелепо, но Юу не намерен сдаваться, а потому, не дожидаясь ответа, он, перебрасывая Микину руку себе через плечо, пытается поднять его. Тяжело, но обессиленное тело поддается. Мика, несмотря на слабость, тоже прилагает усилия, чтобы встать. Кое-как Юичиро доводит его до гостиной и помогает сесть на диван. Склонив голову, Мика продолжает молчать.

– Ты так ослабел. Зачем вставал с постели?! Убить себя решил?! – рассердился Юичиро, но его гнев сняло как рукой, когда бледные губы Шиндо задрожали. Он понял, сейчас не время заниматься воспитанием, да и кто он такой, чтобы читать ему проповеди. Сейчас нужно подумать о его состоянии.

Юичиро убежал на кухню, а вернулся оттуда с чашкой кофе в руках, единственным придающим силы средством, которое он знал.

– Выпей, – Амане протянул испускающую пар чашку Мике. Устало взглянув на нее, Мика послушно протянул руку.

«Хоть бы не уронил, а то еще обожжется», – подумалось Амане и он сглотнул. Вид тонких, белых, как мрамор, слабых рук, из которых кажется, вот-вот вывалится чашка, пугал его.

– Черт, мне тебя осталось еще с ложечки покормить, – буркнул он и вздохнув, взялся рукой за чашку. Придерживая ее, он наблюдал, как Микаэль делает небольшие глотки и как постепенно к нему возвращается цвет лица. Юу не знает, что произошло, что так измотало Шиндо, но странное чувство просыпается в нем, когда он вот так сидит рядом и помогает ему пить кофе.

– Мама оставляла тебе еду и лекарства. Ты их выпил? – спросил Юичиро, после того как отставил пустую чашку на журнальный столик. Не поднимая глаз на сводного брата, Микаэль отрицательно покачал головой. Складывалось впечатление, что разум его находится далеко, в то время как тело приковано к грешной земле.

– Ну что ты как маленький, честное слово! Нельзя же так… – всплеснул руками Амане.

– Мне холодно… – прошептал Мика.

– Холодно? – переспросил Юичиро. – Сейчас, подожди секунду.

Он бросился наверх и, притащив оттуда плед, служивший ранее, укрыл им Микаэля.

– Если холодно, незачем ходить в таком виде, – прежде чем набросить на плечи Мики плед, Юичиро сомкнул на груди рубашку и стал застегивать пуговицы, с непонятной жалостью для себя скрывая чужое тело.

Что, что со мной?.. Что за странное чувство?

Он вздрогнул, когда его руки коснулись и совсем легонько потянули.

– Что ты хочешь? – осведомился Юичиро. – Чтобы я сел рядом?

Мика по-прежнему молчал.

– Хорошо, но ты совсем ослабел, тебе нужно поесть. Подожди, я принесу, – сказал Амане и уже собрался снова пойти наверх, но Микина рука сжалась чуть сильнее.

– Не уходи…

Юу с удивлением взглянул на него.

– Останься, не уходи… – шептал Мика, точно в бреду. – Дай мне… Дай… Не уходи…

– Эй, ты чего? – Юу даже испугался.

– Не уходи… – пробормотал Микаэль и, к удивлению Юичиро, коснулся лбом его руки.

– Мика, – распахнул глаза совершенно сбитый с толку парень. Присев на диван, он замер на месте, потому как Мика прильнул к нему, обхватив за талию. Амане не мог вымолвить ни слова, он будто остолбенел. Тепло льнущего к нему Микаэля, его гибкие руки, обвивающие тело, его неровное, содрогающееся дыхание – все это заставляло несчастного юношу трепетать, испытывать такие чувства, коих раньше никогда не было. Он не знал им названия, но уже довольно давно ощущал их в себе.

Внезапно Мика снова содрогнулся. И сейчас Юичиро понял почему, похоже Мика плакал. Неслышно, практически незаметно, но плакал. Плакал и прижимался к нему. Нечто невообразимое творилось в душе Амане в эти минуты. Дрожащими руками, он ответно приобнял Шиндо, желая успокоить.

Юу понимал, что он не в себе. Из-за болезни его разум помутился, должно быть он даже не осознает, кто рядом с ним, но его руки… его дыхание, его тело… Как тревожно и волнительно. Какая ранящая сердце жалость питает его чувства к тому, кого он клялся ненавидеть всю жизнь. Что же изменилось теперь?.. Быть может то, что это дрожащее, хрупкое, израненное создание, содрогается от беззвучных слез, что-то неразборчиво шепчет, словно прося о спасении у него на груди и жмется, словно дитя к матери?

Вскорости вконец обессиленный Микаэль забылся в объятиях Юичиро. Уразумев, что Шиндо уснул, Юу уложил его как следует на диван. Странное выражение умиротворения блуждало на прекрасном и нежном лице врага.

Пускай Юичиро по-прежнему всего трясло от переизбытка эмоций, он заставил себя встать, пойти наверх и принести оттуда еду, чтобы, когда Мика проснется, он смог поесть и наконец-таки набраться сил. Оставив поднос на столе, Юичиро поглядел перед собой. Пережитое все еще кипело в нем, но по мере того как шли минуты, становилось легче. Он начинал лучше осознавать помутнение рассудка Мики из-за болезни. Однако то, что он просил дать ему, Юу так и не понял. Но надеялся понять в скором времени… И не только это, но и многое другое…

«Как же ты непостижим и безумен, таинственный мой враг…»