Менее прискорбно не получать того, чего желаешь,

чем достичь того, что преступно желать.

(Цицерон)

I

Проблем для себя никто не ждёт, и тем более не планирует. Проблема сама сваливается как снег на голову. И если не пришибёт, то вполне себе может и покалечить. Тело, душу, жизнь. На время или даже навсегда. Главное – никогда физически или морально безболезненно. А то и так и так одновременно. Так сказать, два в одном флаконе. На то она и проблема, чтоб радости не доставлять, а если не пришибла сразу, то побуждать человека к поиску возвращения в бывшее до того блаженство. Ибо на фоне мучительной проблемы бывшее до того состояние не иначе как блаженством и кажется.

Вот и Элдвига проблема застала совершенно врасплох. Только он зашёл в свой кабинет, ввиду надвигающейся с каждой минутой дневной жары повесил на вешалку снятый тут же пиджак и запустил на минималку кондиционер, только уселся за стол и включил компьютер, чтобы продолжить незавершённую с минувшего дня работу, как по внутренней связи дружелюбно пропел сладкий голосок секретарши управляющего банка:

– Доброе утро, Элдвиг. Хорошо, что вы уже на месте. Управляющий просил вас зайти к нему сразу как вы появитесь.

Ни секунды не сомневаясь в причине вызова, заведующий кредитным отделом прихватил с собой объёмную папку и на общем лифте поднялся на последний этаж.

– Я принёс квартальный отчёт,– после обмена приветствиями сказал Элдвиг и демонстративно приподнял папку.– Хотите сами ознакомиться или мне зачитать?

– Я уверен, что там всё как всегда в порядке,– ответил управляющий и жестом руки пригласил пришедшего присесть за Т-образный стол.

Приглашение было охотно принято.

– Время – деньги, сказал хозяин кабинета,– поэтому, чтобы не терять его понапрасну, скажу сразу. Я принял решение тебя уволить.

Это было не мыслимо. Особенно после прозвучавшего полминуты назад признания того, что у заведующего всё настолько всегда хорошо, что даже не стоит дополнительно проверять отчёт.

– Вам кто-то нашептал, что я о вас где-то плохо отозвался?– предположил. Элдвиг.

– А ты обо мне плохо отзывался?– настороженно удивились по другую сторону стола.

– Я даже голос ни на кого не повышаю.

– Ну да, ну да,– закивал головой управляющий.– В общем, я не в том статусе, чтоб перед тобой юлить и оправдываться. На твоё место я поставлю сына. Он закончил университет. Пора ему начинать входить в курс реального бизнеса.

– Начинают с кассира,– неуверено напомнил Элдвиг.

– С кассира начинают дети рядовых клерков,– парировал управляющий.– Как правило с чего начинают, тем и заканчивают. А ты со своим опытом и репутацией без труда найдёшь место в другом банке.

В голове заведующего мелькнула неконтролируемая мысль попросить уволить кого-то другого, а его поставить на место уволенного. Но Элдвиг добился своего положения исключительно личными способностями и упорством. Он никогда не продвигался по карьерной лестнице интригами и не подсиживал других. Поэтому погасил дурное намерение так же быстро, как оно возникло.

– То есть на новом месте мне опять придётся начинать с самого низа. Никто ведь ради меня не подвинет эффективного управленца с его должности. Почему бы не оставить меня в банке? Просто перевести на чуть низшую должность.

– Я не могу тебе платить на низшей должности такое же жалование, как сейчас. Это не по-деловому. А всякий раз меньший заработок будет болезненно напоминать тебе об утраченном положении. Хуже того, ты будешь думать об этом каждый день, вынужденно подчиняясь тем, с кем был когда-то как минимум на равных. Кто знает до чего это может довести даже такого уравновешенного человека как ты? К срыву. К мести. Может ты дойдёшь до того, что провернёшь какую-нибудь махинацию, из-за которой банк потеряет кругленькую сумму, а с ней и репутацию. В общем, во избежании эксцессов единственно верное решение – это искать тебе работу где-нибудь там, где у тебя нет причин для обид и претензий.

С момента объявления об его увольнении в душе Элдвига росла и ширилась обида. А теперь, когда в нём окончательно утвердилось чувство, что его выбрасывают как использованную тряпку из его уст прорвались недопустимые для него ранее слова:

– Ведь это же подлость.

Управляющий вскипел. Он встал изо стола и, указав пальцем на дверь, по-змеиному прошипел:

– Пошёл вон отсюда.

– Я уйду,– тоже встав, ответил Элдвиг.– Я уйду. Но вы об этом потом пожалеете.

– Знаю я эти песни. Меня Бог накажет. Этим можешь и утешиться. И молись своему Богу, чтоб я не распространил по банковской сфере информацию о твоей неблагонадёжности. Иначе ничего, кроме мусорщика тебе не светит.

II

– Я тебе тоже не симпатичен, что хмурый такой сидишь?

Элдвиг встрепенулся. Бар, приглушённая медленная музыка, он на стуле перед барной стойкой, на стойке широкий стакан с бесцветной жидкостью на два пальца. Ром, судя по стоящей тут же ополовиненной бутылке с жидкостью такого же цвета.

Как он здесь очутился Элдвиг объяснить не мог. В памяти, словно забывающийся сон медленно клубился туман из улиц и переулков, идущих и стоящих на тротуарах людей, едущих по улицам и припаркованных у их обочин машин, проплывающих разноцветных и разноэтажных зданий, переливающая в воздухе хрустальный перезвон при каждом открытии входной двери «Музыка ветра». Но раз он здесь, всё это, кажущееся сейчас иллюзией, происходило на самом деле.

Элдвиг повернул голову на хозяина голоса, вернувшего его из бездны мыслей в реальность. Тот сидел справа, всем телом повернувшись к бывшему уже заведующему кредитным отделом банка. Маленький. Пухленький, отчего казался ещё меньше мужичок. О таких говорят, метр с кепкой. Под почти круглыми очками отталкивающе водянистые голубые глазки. Жидкие волосы почти в тон цвета кожи, что создавало при беглом взгляде впечатление, что он лыс и гладок, как коленка. Над верхней губой такие же жидкие усики, походившие на выделения из нездорового носа.

– Простите, что вы сказали?– переспросил Элдвиг.

– Я говорю, ты хмурый, как туча, потому что я тебе не приятен?– повторил свой вопрос коротышка.

– Нет,– честно признался Элдвиг.– С чего вы взяли? Я заметил вас только сейчас.

– Значит жену с любовником застукал на горяченьком,– тоном догадавшегося человека сказал коротышка.

– С чего вы взяли?

– Ну как же, время рабочее, а ты тут горе алкоголем заливаешь.

– Нет, ничего подобного,– ответил Элдвиг и, демонстрируя, что этот начинающий его раздражать разговор закончен, пересел с захваченным с собой стаканом за столик у выходящего на большую улицу окна.

Он опустил пригубленный для очередного глотка стакан и с изумлением увидел уже сидящего напротив за его же столиком коротышку. Для назойливой мухи тот был гораздо крупнее. Поэтому скорее всего поведением своим напоминал муху жирную и неповоротливую, которой вдруг взбрело в безмозглую голову поиграться не по статусу в назойливость. А нелепость такая взвинчивала других особенно сильно.

– Любовница завела себе другого?– как давнего приятеля спросил в упор не понимающий, что с ним больше не хотят разговаривать. Ну по крайней мере не об этом.

– Нет.– ответил Элдвиг и с угрожающими нотками в голосе добавил:– Ваши инсинуации совершенно беспочвенны. И оставьте меня наконец в покое. Иначе я нахмурюсь уже на ваш счёт, и это вам очень не понравится.

Затем бывший заведующий вышел из бара. Уж так он точно отделается от… Он не находил приличных слов, как назвать прилепившегося к нему в питейном заведении типа.

Мысль о том, что ему придётся приблизиться к зданию банка, чтобы забрать оставленную на парковке машину, причинила ему прямо-таки физическую боль, словно в самую душу ему вонзилась зазубренная игла и там неведомой силой провернулась несколько раз. Он наяву ощущал как окна его утраченного места работы будут стрелять в него уничижительными словами, которые ему пришлось давеча услышать в кабинете управляющего. Элдвиг даже подумал возвращаться домой автобусом или такси и сделал по улице полтора десятка шагов, выглядывая остановку. Потом он понял, что рано или поздно машину всё равно надо будет забирать, а вид банка ещё долго будет напоминать ему об полученном там унижении, если вообще когда-нибудь станет совсем безразличным, и пересиливая своё нежелание, он развернулся в обратную сторону.

Чем ближе он подходил к конечному пути следования, тем сильнее щемило в груди, то ли сердце, то ли раненная душа. Но он делал шаг, и так как тот показывал, что есть силы для следующего шага, он делал шаг следующий. В какой-то момент стало казаться, что терзания достигли пика, где и застыли в тяжёлом, но всё же вполне выносимом равновесии, и Элдвиг решил для себя, что он плюнет на всё и может сломя голову бросится отсюда прочь только если нахождение в неприятном месте окажется сильнее решения довести запланированное до конца. Начиная с точки, откуда банк уже мог быть виден он всячески избегал смотреть в его направлении, ориентировался в основном, уткнувшись в плитку тротуара, так было как будто бы легче, и в итоге добрался таки до своей машины.

Только он захлопнул водительскую дверь, как распахнулась противоположная и на переднем пассажирском сидении расселся как у себя дома тот самый, блёклый метр с кепкой. Элдвиг чуть не захлебнулся яростно вдохнутым воздухом.

– Ну нет, кретин, ты явно напрашиваешься на неприятности!– рассвирепел он, сжимая кулаки.

– Зачем срывать своё зло не на том, кто действительно сделал тебе плохо?– как ни в чём не бывало парировал тот, и его собеседник мысленно признал, что коротышка не более чем липуч.– Ведь тогда пострадает невинный человек, а тому, кто тебя уволил желания воздать по заслугам уже не останется. Виновник будет и дальше делать гадости людям. Где же тут справедливость?

На фразе «кто тебя уволил» Элдвиг вытаращил на коротышку глаза и совсем уж безвольно разжал кулаки. Коротышку он действительно увидел сегодня впервые. С банковской сферой, во всяком случае с его бывшим местом службы тот точно никак на был связан. Откуда тогда он знал про утренние неприятности того, к кому прилип как Репейник к штанам оставалось загадкой.

Видя реакцию сидящего за рулём, коротышка разъяснил всё без лишних просьб: