Люда, говори своим голосом, и чтобы в подтексте побольше мата, земли, правды. Надо не бояться вульгарности, пошлости, замусоренности жизнью героини, тогда ярче ее искренние глубокие божественные проявления. Она баба с двойными действиями. Первым словом оскорбит, а вторым так успокоит, что вообще не отмоешься. А муж ждет и боится.
— Петр Наумович — как это играть? Все смотрят на Людмилу Васильевну, я лежу, с головой накрытый пледом, а вы мне — ждет и боится?
— Макс, ты выше меня на голову — у тебя двадцать пять сантиметров лишних, а все спрашиваешь «как играть»? Ты вот что, выгляни из-под пледа и потихоньку обращайся к какому-нибудь мужику в зале — конкретно ко мне или к любому другому. То есть к Алексею Евгеньевичу. Ха-ха-ха, представляете, персонаж в пьесе «Любой другой — на сцене не появляется».
У Петра Наумовича очки упали с носа от смеха, и все засмеялись:
— Хорошо, что вы смеетесь над своим будущим. Мне-то остается смеяться только над прошлым.