Он притулился в хвосте автобуса в домашних тапочках, как из театра вышел. На остановке встретили бездомную собаку:
— Жалко ее, давайте колбасы купим.
Потом долго не могли расстаться у подъезда.
— Алёша, а у кого ты учился?
— У Вадима Голикова.
— Вадим Сергеевич… Он был странным режиссером — режиссером-философом. Поставил комедию в Театре Комедии. Я посмотрел, прихожу к нему и говорю: «Все хорошо, Вадим Сергеевич, но почему никто не смеется? Ни разу, ни одного смешка?» И знаете, что он ответил? «А мне и не нужно, чтобы здесь смеялись, главное — чтобы поняли, что это смешно». Во как. Очень умный режиссер. Ну давайте, хорошие, до завтра!
— До завтра, Хороший.
А Вадим Сергеевич как-то сказал, что в истории театра он знает двух режиссеров, мастеров гениального показа, которые в работе с артистом могут бесконечно разнообразно «тиражировать себя», — Всеволод Мейерхольд и Петр Фоменко.
Приезжаем домой, запись на автоответчике: «Майя Андреевна болеет. Сварил картошки в мундире. Нашей, грязной, а не лысой какой… Достал огурчики, селедочку. И выпил за вас. Пока-пока».
Утром хоронили отца Карена Бадалова. Сам Карен на один день прилетел из Франции проститься. Петр Наумович ездил встречать его в аэропорт и все время рядом с ним был, потом провожал. Карен улетел играть спектакли. Хоронили без него: ребята актеры, кто не на гастролях, — все пришли.