Володя Муат устанавливает режиссерский столик, рядом обустраивает место для себя — с музыкальным центром и дисками, — он натащил кучу музыки, Петру Наумовичу может понадобиться все, что угодно.
Слева от режиссерского — еще два стола: мой — фиксировать партитуру и мизансцены, и стол Риты — подруга Людмилы Васильевны работает исключительно с ее экземпляром, а после репетиций помогает ей закрепить пройденное.
Открываются ставни световой рубки — на все игровые точки уже приблизительно наведен свет.
Приходит Фоменко:
— Есть три люстры от спектакля «Варвары». «Варвары» сгинули в плотных слоях атмосферы, а люстры остались. Будем делать декорацию из останков! Судя по тому, какое количество дорогого барахла натащено в зал, Людочка здесь — почему же я ее не вижу?
Крик из-за шкафа:
— Я приготовила вариант начала, Петр Наумович, смотрите! Степа, вывози!
Степа выкатывает сварную металлоконструкцию — костюмерное вешало. Между платьев, шуб, плащей, как спутанная добыча охотника, болтается Людмила Васильевна и истошно вопит:
— Как ты сказал? «Нет на свете ничего более похожего на ад, чем счастливый брак?»
— Людочка, ты все-таки… я не скажу «дура», но устала, — вздыхает Петр Наумович, — слезай скорее, а то кровь в голову прильет, еще удар хватит.