Джон Юксон был простым механиком, он ремонтировал двигатели устаревших межпланетников «Эндевор». Вы бы знали, как Джону надоела эта рухлядь!

Но как говорится, рынок требовал, эти недорогие межпланетные «маршрутки», были неприхотливы, потребляли немного плутония и были очень востребованы у небольших торговых фирм.

А Джон был одним из немногих «рукастых» мастеров старой формации, кто ещё мог решать нестандартные задачи, не впадая в истерику. А молодые-то что, только современные дорогущие «пластмассины» могут чинить, да и то целиком заменяя блоки огромных стоимостей?

Джон конечно был не только механиком, за годы опыта он здорово поднаторел в электронике, делал рулевые механизмы «Эндеворов», брался даже за «реанимацию» реакторов, и даже два раза получилось «вдохнуть» новую жизнь в старичков. Да, ресурс «восстановленного» реактора был всего половина от нового, но стоимость, стоимость…

Сегодня Джону попался любопытнейший экземпляр «Эндевора»… Даже в какой-то мере уникальный.

Джон с первых нажатий клавиш на диагностическом пульте понял, что бортовой компьютер «накатал» гораздо больше, чем было заявлено клиентами…

Этот факт подтверждала и «древняя» версия модуля коммуникации с человеком, и общий вид корабля, и даже пилотские кресла стояли старого типа, да и состояние машинки было достаточно потрёпанным. «Ну да ладно», – подумал Джон, – «не хотят хозяева показывать истинный пробег корабля, хотят сэкономить, а может им продали этот «скрученный» экземпляр как более новый и они сами не знают его пробега».

Реактор был примерно на двадцать процентов изношен, но как говорится «ещё походит», «рулёвка» тоже ничего так, а вот с «мозгом» корабля были нелады.

Пилот, Майк, вечно всклокоченный и суетливый мужчина средних лет, сдавая корабль Джону, выразился так:

– Знаешь, Джонни, это вообще странно, но мне почему-то кажется, что у этого корабля какое-то своё мнение о наших рейсах. Я уже три раза попадался инспекторам с ним, хотя траектории были рассчитаны правильно, а тут – каждый раз ошибка в пару градусов туда-сюда и бум! – Майк сделал выразительное движение кулаками, – Я общаюсь с инспекторами! Видите ли, то у нас хвост выхлопа им не понравился, то залезли в чей-то коридор (странно, да?), то перегруз… Я конечно договорился с ними все три раза, время сейчас тяжёлое, всем жить хочется, сектор всё равно «наш», но… Так «договариваться» Перри задолбается каждый раз мне в рейс насыпать денег, я ему видеозаписи конечно предоставляю, я же тоже не дурак, но мало ли…

Джон тогда только хмыкнул, а теперь задумался, что это вообще могло бы быть.

Дело в том, что с механикой обычно всё понятно – что-то отвалилось, оторвалось, заклинило, тут Джону было всегда даже в какой-то мере неинтересно, хоть механиком он был что называется «от бога». С простыми электрическими механизмами тоже проблем обычно не было, а вот электроника на уровне бортовых компьютеров – это уже гораздо более интересно, бывали такие невероятные случаи, что страшно рассказать, сколько времени Джон потратил на диагностику. Однажды один из «Эндеворов» чудачил настолько странно, что приятель Джона русский парень – бывший компьютерный техник Дима только языком прищёлкивал и азартно щёлкал по клавишам своего компьютера. Тогда «Эндевор» при каких-то условиях поближе к Солнцу, примерно в пределах орбиты Меркурия начинал неистово охлаждать пилотский отсек, а грузовой трюм наоборот обогревать. Майк, который в то время тоже пилотировал тот «Эндевор», в своей манере размахивая руками, тогда жаловался:

– Представляете, во что превратились сто килограмм сливочного масла и поддон мороженого? Хорошо ещё, что я по прилёту на ту станцию додумался посмотреть на них и увидел перегрев, да выставил на пару минут погрузчиком эти два контейнера на теневую сторону погрузочной платформы – оно всё замёрзло назад. Та, те местные учёные-космонавты всё равно ничего не заметят, а масло и мороженое всё равно сделано из одной химии! Но я-то там чуть не околел при температуре «плюс пять» по Цельсию!!! У меня же только лёгкий свитерок и джинсы! Нет, ну ясно, что должен был бы быть термокостюм, но Перри же экономит! У него этих термокостюмов два или три на всю контору!

Пришлось Джону тогда изрядно полазить в трусах с приборами, висящими на шее по трюму, а в пилотской в русской «телогрейке», которую со смехом ему одолжил Дима. Оказалось, что телогрейка ему была завещана ещё дедом и в семье являлась эдаким артефактом их происхождения. И всё равно, что родился Дима и его отец на лунной станции «Коперник». Такое нынче время, земная конфедерация переживает не лучшие времена, а вот колонии на Марсе, на спутниках Юпитера и на как раз очень неплохо «стоят», денег у них лопатой греби, а Джон вообще был бы коренным землянином из Канады, если бы не дед, за длинным рублём эмигрировавший на «Лунные прииски». Эх, да что там, разваливается конфедерация…

Ладно, так вот тогда, залезая инструментами в самые неожиданные места «Эндевора», под неумолимую болтовню Майка, Джон никак не мог ухватить суть неисправности, от чего же корабль «тут греет, а тут охлаждает». Разгадка конечно же оказалась простейшей – два рядом идущих жгута проводки в районе переборки между трюмом и «пилотской» затекли маслом из подтекающего гидравлического насоса, изоляция слега «разошлась» и датчики температуры начинали «дурить». Почему это происходило в «горячем» поясе системы? На этот вопрос не смог бы наверное ответить никто. Даже Дима, покачав головой, сказал:

– Вообще-то, Джон, при таком «коротыше» в проводке компьютер должен был бы посчитать разницу в уровнях сигналов и хотя бы показывать неисправность этого жгута, но видишь ли не считал отчего-то.

А уж потом, с год спустя, обновляя прошивку того компьютера, Дима обнаружил разницу в алгоритмах подсчёта температур старой и новой программ. Вот так бывало – когда механика, электричество и программная часть давали странный эффект.

А в этот раз Джон думал, с чего начать тестирование и как Диме преподнести данный эффект, сидел, клацал переключателями на выключенном главном пульте «Эндевора», кстати его номер по каталогу был 13787, Джон запомнил этот номер сразу же, потому что он родился 13 июля 2187 года, хоть дата получалась в европейском формате, где сначала день, а потом месяц, а не как в американском, где наоборот, всё равно Джон запомнил. А ведь сегодня было девятое июня, день рождения Анджелы, девушки Джона, находящейся на Марсианской главной базе фактически в рабстве, работая медсестрой в госпитале. Дело в том, что Анджела, еще не родившись, уже была должна MC – «Mars corporation» – три миллиона долларов, так оценивалось тогда бунгало на тихоокеанском побережье Северной Америки, в приличном районе перенаселённой Земли. А на бунгало подписались в десятилетнем рискованном контракте родители Анджелы – талантливые радиологи, погибшие при взрыве баллона на Марсе, когда Анджеле было три годика. Бунгало же утонуло в океане вместе с куском берега, даже по сети рассказывали о загадочной аварии на нефтяной платформе, цунами и так далее, что-то очень мутное. Поскольку живых родственников у Анджелы тогда уже не оказалось или они были неизвестны – родители Анджелы были сами из детских домов окраинного района Лос-Анджелеса, то Анджела стала собственностью MC. С детства, выполняя как солдат, разнообразную работу в администрации базы, Анджела выросла адекватной, скромной, умной (генетику ведь не пропьёшь) девушкой, с которой Джон и познакомился в госпитале на Марсе пять лет назад, когда попал туда по своей же неосторожности – ожог правой части тела – был лёгкий пожар при ремонте большого марсианского транспорта, на ремонт двигателя которого пригласили Джона.

Встряхнувшись, Джон с наручного коммуникатора отправил Анджеле сообщение, в котором нежно поздравил её с тридцатилетием, вздохнул и, усевшись в пилотское кресло, стал выводить «Эндевор» на режим, нужно было слетать на «прямую» сторону Луны, заодно «покататься» на этом «капризном» кораблике. Сейчас «Эндевор» с Джоном внутри был в «Берлоге Юксона», как называли ремонтный ангар Джона пилоты, располагавшейся на «обратной» стороне Луны в укромном плоском кратере, сверху обтянутом силовым каркасом для защиты от микрометеоритов.

Джон подождал пока реактор выйдет на режим, пилоты от спешки редко так делают, чем кстати сокращают ресурс реакторов, ну да обычно пилоты – не владельцы, им по большому счёту всё равно, какой ресурс там отработает реактор. На коммуникаторе по-прежнему мигала иконка с фотографией Анджелы, Джон взглянул на неё, улыбнулся и плавно оторвал «Эндевор» от посадочной площадки, предварительно открыв «крышу» ангара.

«Принципиальный», как про себя уже прозвал этот «Эндевор» Джон, оказался очень послушным и тянул как чёрт. Джон даже перепроверил ресурс реактора, точно, восемьдесят с половиной процентов, но тянул корабль, даже учитывая, что был пустым, просто отлично. Прямо какие-то непонятные несостыковки со всех сторон.

Запросив у диспетчера коридор, Джон «повисел» с минуту в ожидании оплаты расчёта за услуги диспетчера и потихоньку пошел по заданной кривой над Луной.

Небольшая плата за предоставление коридоров пролёта по всей Луне вообще была спорным моментом. Лунная администрация была достаточно состоятельной, чтобы спокойно менять лунные ресурсы, талантливых исследователей, выросших на лунных базах, лунный туризм на вполне земные доллары, за которые обеспечивать разницу в производимом самой лунной инфраструктурой продовольствии закупками с Земли, приобретать солнечные батареи и так далее. Но с другой стороны, как и в любой нестарой колонии, отделившейся от метрополии, лунные жители отличаются фривольным поведением и стремлением к излишней свободе. В отношении перелётов по Луне это вообще стало с десять лет назад большой проблемой, ведь стоимость передвижения благодаря плутониевым микрореакторам и низкой гравитации ничтожна. Поэтому «сгонять на обратную сторону Луны за пивом на корабле» стало настоящей эпидемией.

И если регулирование наземного (точнее, налунного) передвижения на вездеходах было достаточно лёгкой задачей, то регулирование «надлунного» движения – это вам в сто раз покруче задачи диспетчерских авиаслужб на Земле. Там-то только до десяти километров высоты и всё, а тут? Да хоть сто, хоть пятьсот, аппаратов кишмя кишит – с разными скоростями, с разными размерами, разных годов и принципов передвижения. Аварии каждый день по сто штук, инспекторы и доктора на разрыв.

Поэтому десять лет назад во все навигационные компьютеры встроили платные диспетчерские расчёты, разделив их по стоимости и расстояниям.

Сначала не было конца праведному гневу пилотов-жителей Луны, были попытки взломов компьютерных прошивок, Дима рассказывал, что на этом даже зарабатывали одно время. Со временем все попривыкли, цены были невысоки, да и дело было не в ценах, а в якобы ограничении свободы передвижения, хотя конечно рядовой «лунатик» естественно прекрасно знал, что диспетчерская служба тоже потребляет немало ресурсов – сервера для просчётов, люди-диспетчеры, сеть из спутников вокруг Луны – это же немалая инфраструктура. Диспетчерская служба стала что называется «отбиваться», были закуплены новые сервера в дата-центр, расчёты стали производиться буквально за секунды и народ поутих. А за «пивом сгонять» оказывается стало возможным и в ближайший супермаркет за сто километров, даже иногда и на вездеходе, заодно совместив с «лунной прогулкой для гостей с Земли» в скафандрах со всей лунной атрибутикой. Туристов кстати «лунатики» очень даже любили и всячески старались угодить и похвастаться лунными достижениями.

Пролетая над луной на «Эндеворе», Джон даже залюбовался сюрреалистическим лунным пейзажем, проплывающим на мониторе визуального слежения.

И вроде бы Джон был уроженцем Луны, и насмотрелся он на лунные пейзажи с излишне резкими тенями и излишне ярким солнцем, а вот всё равно завораживала его эта неповторимость. Даже периодически попадающиеся строения людей как-то не выглядели чужеродно, Луна как бы намекала, что при её возрасте сотня-другая лет существования на её теле «прыщей» человеческих устройств это даже не секунда, а миг, недостойный рассмотрения.

Подлетая к посадочной площадке станции «Колумбия», где кстати и проживал Дима, Джон всё следил за «Эндевором», как он реагирует на рулёжку, как разгоняется, как тормозит, всё было просто великолепно, к тому же отсек не скрипел при манёврах, как обычно, климатическая установка работала прекрасно, всегдашней вони потом, маслом, нагретой проводкой было не больше, чем обычно.

Недоумевая, Джон приземлился, перелез в шлюзовой отсек, повертел один из двух, среднего размера скафандров в руках, покачал головой, одел всё-таки свой, в котором и попал в корабль и вышел «на улицу».

Пройти до ближайшего входа в станцию Джону было достаточно далеко, приземлился он далековато, на грузовой площадке, ведь «Эндевор» был хоть маленьким, но грузовиком, да Джон был негордым парнем, с удовольствием размялся и знаменитым «лунным бегом» пробежал с полкилометра.

Сейчас стоял «лунный вечер» когда прогретая длинным лунным днем планета отдавала тепло реакторам термической рециркуляции.

Навстречу проехало два вездехода – один с крышей, закрытый из инспекции, с синими полосами и кучей фонарей и антенн и второй, гражданский, открытый с четырьмя людьми в гражданских скафандрах. Кто-то из них помахал Джону, Джон помахал в ответ. Видимо кто-то оценил, как ловко Джон бегает «лунным бегом», это умение у туристов, попробовавших хотя бы один раз и естественно не сумевших и упавших по многу раз, вызывало восхищение. А местные особо не обращали внимание на эту канитель.

Войдя в шлюзовую вместе с еще несколькими людьми, Джон оставил скафандр на зарядку и рециркуляцию воздуха в шкафчике и попал в вестибюль станции «Колумбия».

«Колумбия» строилась одной из первых на Луне ввиду доступности и близости удобной площадки с ущельем, поэтому тогда ещё экономия места и материалов ставилась во главу угла. Достаточно тесные эскалаторы, роботы, передвигающиеся по потолку по специальным рельсам с целью не мешать людям, выключенные ныне, но всё ещё существующие контрольно-пропускные пункты (раньше ведь нельзя было всем бродить где попало, только по карточкам и только по тому пути, куда тебе положено) – всё это напоминало эру первооткрывателей Луны. Даже старомодные ручки из зацарапанного алюминия на дверях выглядели надёжно и солидно, наверное так выглядят старинные автомобили в музеях Земли.

Сев в лифт и опустившись на девятнадцать уровней, Джон попал в узкий коридор и позвонил в квартиру номер 1933. Дима всегда смеялся, что номер его квартиры – это год избрания Гитлера рейхсканцлером в Германии и все гости быстро запоминали этот номер, по крайней мере Дима так думал.

Дима, крепкий красивый брюнет с длинными волосами и цепким взглядом, открыл дверь квартиры и одарил Джона яркой белозубой улыбкой. Джон всегда завидовал мужской сильной красоте Димы, его красивой мускулистой фигуре, ведь они частенько «качались» вместе, потому что сам Джон был вполне симпатичным жилистым парнем среднего роста с явной примесью британской крови, но Дима – это совершенно другое дело. К тому же Дима был одним из самых талантливых техников-программистов Луны, работал начальником технического отдела инспекции, был что называется «на короткой ноге» с самим президентом лунной колонии. Всё это не мешало Диме оставаться тем же весёлым парнем, с которым Джон познакомился ещё пятнадцать лет назад в бытность свою механиком на «Колумбии», когда он в первую же встречу повздорил с Димой, который бился с проблемой позиционирования главной антенны «Колумбии» и не пускал Джона пойти и извне станции разобрать двигатель управления антенной и посмотреть, что там и как. По мнению Димы двигатель собирался на заводе и должен был работать как положено, а Джон, разругавшись с Димой, самовольно после работы полез на гору, где стояла антенна, разобрал таки двигатель и выковырял из подшипников совершенно негодную затвердевшую смазку, которая препятствовала плавному вращению, смазал всё новейшей пластичной во всём диапазоне лунных температур смазкой с Марса (ею же двигательные элементы в «Эндеворах» смазываются) и утром издевательски смотрел, как у Димы «само всё заработало». Показав видеосъёмку ремонта, Джон рассказал Диме о причинах заклинивания, чем снискал уважение и дружбу Димы до сегодняшнего дня.

Дима крепко пожал руку Джону и жестом пригласил входить.