– Мы на чужой территории, – пряча пистолет и показывая, чтобы вошедший прикрыл за собой дверь, ответил гауптман, – здесь нельзя расслабляться, никогда. Помните, под Гдыней? Нашим войскам, да и нам с вами там пришлось не сладко. По сравнению с Польшей, здесь – ад! Уж будьте уверены, нас заставят вспомнить, что такое жесткая воинская дисциплина. Но об этом позже. Вы голодны, Конрад?

– Голоден, как черт и, к тому же, не поручусь, что не приволок вам вшей. В поезде сначала ехал с пьяными румынами. Они все вокруг заблевали. Наверное, не моются неделями, заросли бородами. Сюда добирался с итальянцами, та же история. Пьют, карты, кости, вонь. Дал же бог союзников…

– Я как раз собирался в столовую. Сейчас зайдет наш компаньон, медик, унтер-арцт Вендт. Давайте все вместе сходим перекусить. Это восполнит ваши силы и даст всем нам возможность обсудить вне стен наши планы.

– О, с огромным удовольствием, – обрадовался Бауэр, – только дайте мне немного времени переодеться и умыться. Мы должны выглядеть одинаково, у меня в сумке чистая общевойсковая форма…

– Да, – кивнул гауптман, – конечно. Я так понимаю, что вас сорвали с какого-то жаркого места, раз вы в форме СС?

– Вы же знаете наши правила, Фридрих, – спешно и с удовольствием сбрасывая пропитавшуюся пóтом одежду на пол, виновато не то напомнил, не то попросил Бауэр. – Если будет необходимо, что-то об этом я доведу до вашего сведения, а так, в случае чего, вы просто не сможете рассказать того, чего не знаете. Лучше не пытайтесь прощупать мои дорожные данные. Скажу только, что последнее время находился я недалеко отсюда, и там намного жарче, чем здесь. В …другом смысле жарче, поэтому я и выгляжу не лучшим образом. И еще, форму мою лучше не оставлять и сжечь. Есть такая возможность?

– Думаю, есть, – отворачиваясь, и невольно цепляясь взглядом за шрам на руке, ответил Винклер, – в госпитале работает котельная. Медики жгут в ней всякий хлам, документы, а порой даже больных, если доктора советуют тех не хоронить. Наверняка вы понимаете, о чем я.

– Понимаю…

– Я оставлю вас, Конрад, подожду в коридоре. Воды в водопроводе нет, она в ведрах. Мыло на умывальнике. Ванная комната крохотная, вон, где открыта дверь. Электричества в ней нет. Я, когда принимаю водные процедуры, распахиваю створку, становлюсь голяком и обмываюсь из кружки. Другой возможности помыться просто нет. Вода холодная, но в такую жару это даже хорошо – освежает…

Бауэр замер, оставшись босым, в одних брюках:

– Поверьте, Винклер, я буду несказанно рад и этому. Я скоро.

Гауптман понимающе кивнул и вышел в коридор.

…Вильгельм Вендт появился через десять минут. Он жил в общежитии медиков, что располагалось в подвале госпиталя. Там, в отличие от конуры Винклера, была теплая вода, и не составляло проблем помыться или что-то себе постирать. К тому же, в общежитии обитало множество коллег, с которыми у них были общие интересы, темы разговоров, да и вокруг, словно россыпи сокровищ в пещере сорока разбойников, постоянно менялась масса интереснейшего медицинского материала.

Встретив Винклера у входа в офицерский барак, Вилли поздоровался с ним и, видя, что гауптман не собирается никуда идти спросил:

– Мы кого-то ждем?

– «Крестьянин» приехал, – тихо ответил Фридрих, – сейчас приводит себя в порядок. Говорит, что в прежнем обличии лучше не появляться на люди, а особенно перед вами.

– Шутите, – кисло ответил унтер, – и давно он прибыл?

– Минут пятнадцать назад. Я пригласил его пройтись с нами в столовую, но по пути, Вилли, сделайте, пожалуйста, маленький крюк.

– Какой? Зачем?

– Нужно отнести в госпиталь и бросить в топку котельной его одежду.

Медик удивился:

– Вы хотите сказать, что он прибыл сюда гражданским человеком?

– Напротив, – улыбнулся Винклер и, приблизившись к уху унтер-арцта, добавил, – в форме СС.

– Он с ума сошел.

– Тише! Как видно, у него просто не было иного выхода. Хотя, справедливости ради надо заметить, что одежда его, в самом деле, была сильно потрепана.

– Хорошо, – тихо радуясь непривычной разговорчивости гауптмана, заключил медик, – где форма?

– Не торопитесь, Вилли, слышите? Вот и он…

В коридоре появился Бауэр со свертком в руках. Закрыв за собой дверь, он, поправляя на ходу прекрасно сидящую форму полевого обер-лейтенанта, вышел на порог и просиял:

– Как же мало человеку надо, господа! Куда прикажете отнести этот сверток?

Винклер, сбивая заметную постороннему глазу торопливость коллеги, с ленцой поправил фуражку и, приобняв «крестьянина», ловко развернул того в нужном направлении:

– Конрад, не суетитесь, – тихо заметил он, – вы должны выглядеть, как подтаявший на солнце кусок масла, понимаете? Обер-лейтенант не должен бегать, носить свертки. Во всяком случае, до тех пор, пока на это дело есть унтер. Кстати познакомьтесь, это Вильгельм Вендт…

Медик протянул руку к свертку, а Бауэр, отдавая ему свою ношу и, быстро принимая диктуемые ему правила игры, тут же огорошил своего нынешнего командира:

– А ведь мы знакомы с унтер-арцтом! Вернее я его видел, в том же 1939-м, когда познакомился и с вами, гауптман.

– Где? – Побледнел Вилли.

– В особняке Колумбус-хаус, что на Потсдамер-плац. Вы тогда работали у доктора Зигмунда Рашера.

– Выходит, – замялся медик, – и вы у него работали?

– Хм, – хитро улыбнулся в ответ обер-лейтенант, – только что командир нашей группы дал мне понять, что на некоторые вопросы унтер-арцта можно и не отвечать.

Вендт покосился на гауптмана и, опустив взгляд, намерился отправиться к котельной.

– Постойте, Вилли, – остановил его Винклер, – похоже, все же здесь нужны какие-то уточнения.

Бауэр, все дело в том, что услужливый, значащийся ниже вас по званию унтер существует только для других, а не для того, чтобы его унижать. Внутри формирующейся команды, все мы должны быть, как пальцы, сжатые в кулак, если, конечно же, вложенные в вас инструкции не переворачивают все с ног на голову. А ведь они не переворачивают?

– Нет, – сухо ответил «Крестьянин», – об этом там ничего не говорится.

– Значит, – подытожил сказанное командир, – все будет обустроено, как обычно: каждый прикладывает максимум усилий для выполнения общей задачи, но обстоятельно работает только над своим, узким вектором.

– Так и есть, – растерялся Бауэр и, чувствуя вину, добавил, – прошу меня простить. В войсках эта грань «командир-подчиненный» сейчас сильно размыта. Я думал, здесь между рангами целая пропасть.

«Странный какой-то этот «Крестьянин»», – подумал про себя Винклер, а вслух, после некоторой паузы, произнес:

– Думаю, это недоразумение уже улажено. Вилли, сделайте милость, разберитесь побыстрее с этим злосчастным свертком и догоняйте нас. Нам нужно многое обсудить, чтобы в дальнейшем обходиться без всякого рода недопонимания…

Для Эвальда фон Клейста стало большим сюрпризом третье секретное распоряжение, поступившее из штаба вечером 15 августа 1941 года. В районе Днепропетровска, его части, слившись с 17-й армией, только-только форсировали Днепр. В связи с неожиданной легкостью этой переправы перед командующим 1-й танковой группой вдруг стала прорисовываться прекрасная перспектива – зажать в кулак весь советский Донбасс. В режиме быстро меняющейся оперативной обстановки, генерал живо реагировал на каждое поступающее сообщение, но тут он просто опешил: «Командующему 1-й танковой группой группы армий «Юг» фон Клейсту. Срочно! С 15 по 18 августа в штаб группы прибудут 3 офицера особой группы СС: гауптман Винклер, обер-лейтенант Бауэр и унтер-арцт Вендт. При получении от них шифра доступа, оказать всяческое содействие выполнению их миссии, обеспечить транспортом и людьми. По возвращению группы с задания, немедленно телеграфировать в штаб. Рунштедт. Зоденштерн».

Генерал кивнул офицеру связи и тот, козырнув, удалился. Фон Клейст снял фуражку, достал из кармана носовой платок и неспешно вытер со лба пот. «Может, им для обеспечения безопасности сразу вручить всю 17-ю армию? – Устало улыбаясь, подумал он…»

Вечером 19 августа на военном аэродроме Умани приземлился «Heinkel He.70 Blitz» в пассажирском салоне которого находились те самые офицеры. Гостей встретили холодно. Заместитель коменданта Бальк, в ответ на вопрос, касающийся причин всего этого, только рассмеялся: «а вы что, ничего не знаете? О, господа думают, что только им позволено прилетать в этот знойный ад? Отдыхайте. Утром вы получите все необходимое, а сейчас прошу меня простить, не до вас».

Заночевали прямо на аэродроме, в одной из палаток связистов. Это уже там узнали о том, что накануне на этот же аэродром для участия в параде прибыли Фюрер и Муссолини. В глазах прозревших офицеров несчастный Бальк был тут же полностью реабилитирован.

Что ж, на войне, как на войне. Всем на самом деле было сейчас не до них. С помощью солдат специальная группа СС устроила себе вполне сносные постели на длинных, деревянных ящиках. В углу палатки на такой же таре офицеры накрыли себе стол, густо уставили его жестяными банками с консервами и тут во влажном и душном воздухе ухнул низкий раскат грома, за ним другой, где-то далеко. Гауптман, вслушиваясь в эти басы, достал из дорожной сумки металлическую флягу, открыл ее и, поднимая, словно бокал, сказал: «Господа, похоже есть повод, и не один, побаловаться этим прекрасным французским коньяком. Я берегу его для особых случаев. Первое: поздравляю! Судя по всему, этот треклятый жаркий и сухой ад закончился. Второе: с нами фюрер, за его здоровье! Даже небо чувствует его присутствие…»

Ливень и гроза продолжались до утра. О том, что оно наступило, говорил лишь бледный свет, чудом пробившийся сквозь плотный покров низких туч. Заметно похолодало.

В начале девятого, едва только офицеры спецгруппы закончили с утренним туалетом и завтраком, в их палатку, в промокшем насквозь плаще, явился посыльный из штаба 35 полка 4 танковой дивизии, некто старший фельдфебель Рудольф Фолькер. Штабной доложил, что полковник Эбербах, получив сообщение командования, распорядился выделить для их группы тягач L2H143, расчет мотоциклистов и шесть человек из состава 3 роты 7 разведывательного батальона. Вся эта команда не позднее полудня прибудет в полное распоряжение гауптмана Винклера к КПП возле ворот аэродрома.

– А почему бы не отправить их сюда, фельдфебель? – Бросая кислый взгляд за плечо штабного унтер-офицера, спросил командир группы. – Смотрите какой дождь.

– Автомобиль будет крытым, так что дождя вам нечего бояться. В него установят деревянные скамейки, это стандартный пехотный вариант.

– И все же, – напирал Винклер, – почему именно возле ворот, ведь дождь?

– Вы правы, господин гауптман, – со странными нотками снисходительности ответил фельдфебель, – дождь! Он беспрерывно лил всю ночь и, смею заметить, и сейчас не собирается заканчиваться, а у нас в гостях, как вы, наверное, уже знаете, сам фюрер и дуче. Командование запланировало устроить совместный парад наших и итальянских войск, но этим утром стало ясно, что после ливня по здешним дорогам практически невозможно ни ездить, ни ходить. Разумеется, парад никто не станет отменять. А что касается вас, то при всем моем уважении к командующему, мы и так сделали все возможное и невозможное для организации вашей поездки. Вы же не станете осуждать нас за то, что безопасность фюрера для всех нас важнее?

Поверьте, на аэродром, где стоит его самолет, даже птички сейчас влетают с личного разрешения господина Раттенхубера²², а вам, смею заметить, было позволено даже заночевать здесь. Пожалуй, единственное, что я еще могу для вас сделать, так это для того, чтобы вам не мокнуть зря на КПП, попросить охрану аэродрома прислать посыльного в тот момент, когда из армейской разведки прибудет ваш конвой. А сейчас разрешите мне покинуть вас, будьте готовы к полудню…