ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ЗАГРУЗКА

Глава 1. Инвайт

Нет, он не мог оставить меня сейчас, когда я больше всего в нем нуждаюсь! Просто не мог!

Улыбающийся бородатый мужчина на могильной плите и отец– что между ними общего?! Может, просто двойник?! Или я до сих пор сплю, и все, что случилось за последние месяцы, один сплошной кошмар? Вдруг надо просто проснуться?!

На черном гранитном памятнике надпись: «Любимому брату и отцу от дочери и всей семьи Скворцовых». Перед плитой гроб – стоит на досках, которые протянули поперек вырытой могилы. Люди, чьи лица я с трудом узнаю, подходят к гробу и что-то шепчут, потом отходят. Прощаются с человеком, который был моим отцом.

Закрываю лицо руками, пытаюсь разогнать сгустившуюся тьму, хотя бы в мыслях, но не получается – будущее беспросветно.

Боже! Моя очередь!

Толпа выносит к гробу, как морская волна.

Ноги сами собой подгибаются – и я опускаюсь на колени. Почти падаю на край могилы, задеваю доску, земля под которой заметно проседает.

Слышу журчание, будто не только я, но и сама земля плачет по папе. Хочу сказать отцу что-то доброе, чтобы он понял: я не хотела, чтобы все так повернулось. Хотела бы отмотать время назад и исправить то, что натворила.

Морщинистая ладонь легла на плечо. Разглядела ногти с облезшим розовым лаком и сразу поняла, что это тетя. Наверняка хочет успокоить, сейчас скажет что-то типа «надо жить дальше», «папа в лучшем из миров» и прочую лабуду, в которой нет смысла. Ничего не воротишь. Все уже случилось.

Тетя Полина – очень большая женщина, будто съевшая двух помельче, с не до конца закрашенной сединой на волосах. Тетя даже не пыталась заменить мне отца, пока шла подготовка к похоронам. Видимо, привыкла к одиночеству – слышала, что у нее взросла дочь, которая с ней не живет. На фига ей такая ветреная балаболка, как я?!

До похорон тетю видела всего пару раз, причем, со странными книгами. Папа еще сказал, что они «колдовские». Типа чокнутая родственница занимается магией, что для него сродни шарлатанству. Помню обложки книг – одна с черным, рогатым монстром, демоном. «Такой вселяется в человека и высасывает эмоции», – сказал папа. «Правда?!» – спросила я. Тот ответил, что пошутил.

– Диан, пора! – говорит тетя.

– Нет! – отвечаю я.

– Дианочка, дорогая, все уж попрощались…

Какое мне дело до всех? Не они потерял отца! Это я осталась одна, а не они!!!

Голова становится свинцовой, кожа на лице вспыхивает огнем.

Еле-еле поднимаюсь и сжимаю кулаки.

– Вы не понимаете! Я не могу… – хриплю я.

Тетя обнимает так, что становится нечем дышать. От нее несет застарелым потом и еще чем-то вроде спичек. Серой?! Она что курит?! Пока была у нее, не не видела, чтобы тетя курила, хотя она вполне могла делать это на улице, и никому ничего не сообщать. Тетя вся влажная и липкая. «Это все из-за лишнего веса, – понимаю я. – Все толстые люди сильно потеют».

– Ну-ну, дорогая. Я… – говорит тетя, смахивает слезу. – Мне тоже жаль брата… жаль твоего папу, но тут уж ничего не попишешь. Что случилось, то случилось…

Тетя тянет меня в сторону, видимо, чтобы освободить место двум работникам кладбища. Те быстро-быстро – и куда только спешат?! – закрывают крышку гроба. Начинают заколачивать. Еще двое рабочих несут лопаты.

Понимаю, что сейчас произойдет, – я лишусь папы навсегда!

Пихаю тетю в бок, та охает, а сама тем временем бегу к гробу – рабочие отшатываются в сторону, как от прокаженной. Один даже падает на пятую точку и рассыпает гвозди.

– Па-ап! – кричу я.

Журчание становится громче.

Земля вздрагивает, как от землетрясения.

Когда ступаю на край могилы, то земля подо мной проваливается. Телефон выпадает из рук.

Почва проседает – и я ногами вперед съезжаю в могилу…

***

Пытаюсь опереться хоть на что-нибудь, но кисти проваливаются в глину. Мокрую глину.

Слишком мокрую.

А еще – вонючую, будто содержимое общественного туалета.

Барахтаю руками, разбрызгивая грязь, переворачиваюсь и вижу над собой узкую полоску света.

Спина становится мокрой – вода прибывает!

– Помогите! Я тут! – кричу я.

Земля под одной из досок проседает – и гроб начинает крениться вниз. Полоска света становится меньше.

– Боже, Диана! – наверху слышно голос тети. – Да что стоите-то столбом?! – это она, видимо, работникам кладбища, но успеют ли они?!

Могила быстро заполняется водой вперемешку с грязью.

Хочу встать, но поскальзываюсь и падаю. Фыркаю, так как вода быстро доходит до подбородка.

Еще чуть-чуть – и просто захлебнусь!

Боже, я могу утонуть в могиле собственного отца! Это так кошмарно и нереально, что я готова позволить реальности поглотить себя. Сдаться, лишь бы найти покой.

Но папа хотел бы, что я выжила!

Мысль придает силы.

– По… кхр-р! – хриплю я.

Вода скрывает лицо.

Выныриваю.

Пытаюсь ухватиться за стенки могилы, но те слишком мокрые и рыхлые. Комья земли оседают в могилу, будто торопятся меня похоронить.

– Да быстрее вы! – орет тетя на работников кладбища.

Вижу, как руки тянутся ко мне, чтобы вытащить из могилы. Хватаюсь за одну из них, с наколками, как за спасательный круг и не отпускаю все то время, что меня тянут наверх.

Вот и лица взрослых, они не в фокусе.

Картинка постепенно темнеет, так, будто наступило солнечное затмение. Кажется, я теряю созна…

***

Свет пробивается сквозь веки. Они неподъемные, будто на них повесили шестнадцатикилограммовые гири.

Делаю усилие – в фокусе зрения появляется Тетя, сидит рядом со мной на стуле.

Позади нее белая стена, справа – пикающие и мигающие приборы. Я что, в больнице?!

В голове – пустота.

– Ну, наконец-то, а то я уж все передумала, пока тут сижу, – сказала тетя

Оглянулась по сторонам: тумбочка, на которой стоял стакан воды, и стул, на котором сидела тетя, – вот и все убранство больничной палаты.

– Телефон. Я потеряла телефон, – прошептала я.

Мне казалось важным найти гаджет именно сейчас – в голове сидела навязчивая мысль, что меня мог потерять папа. Он мог звонить или написать, пока я…

Боже, папа!

Я все вспомнила. Воспоминания нахлынули одновременно со всех сторон – будто вода в могилу.

Тетя протянула мой «Самсунг». Он все в том же прозрачном чехле и с наклейкой-знаком индийской мантры «Ом», похожей на нашу цифру «30».

– Вот, даже протерла, а то микробы, канализация и вообще… – затараторила тетя, рассказывая, что на кладбище случился прорыв канализации и могилы затопило, а потом вдруг резко остановилась и добавила: – Слушай, нам надо серьезно поговорить!

Я не слушала – полностью погрузилась в телефон.

Ввела пароль – год рождения. Вот и рабочий стол с героями «Шерлока».

Телефон завибрировал в руках.

Появился баннер – черно-серый, оформленный могильными крестами, позади которых качались, как руки скелетов, ветви деревьев. Не сразу сообразила, что это реклама приложения.

«СКОРБИ.NET»

Под лого – крупная надпись «Скучаешь по погибшим родным?! Мы можем помочь!».

Боже, даже не чужом горе зарабатывают! Как по-скотски-то все!

Стиснула зубы и выбрала в меню «Удалить», занесла палец над ответом «Нет», но помедлила.

В мысленный кокон, в котором я, казалось, надежно укрылась от всего мира, просочились слова тети:

– Ты же понимаешь, это не навсегда. Всего полгодика – пока мы утрясаем жилищный вопрос, а потом решим, как дальше… Ты же хотела в матлицей?

Я все еще смотрела в экран. Машинально кивнула.

– Ну, во-от! – обрадовалась родственница.

Нажала «Удалить» инвайт и подняла взгляд на тетю, когда та уже заканчивала:

– …и вообще – тебе там будет хорошо, там такие же детки, как ты…

– Где? – не поняла я,

– В интернате. Ты что, не слушала?!

Она что, шутит?!

– Я не хочу ни в какой интернат!

– В смысле?!

– Я хочу домой!

Тетя сразу напряглась, лицо покраснело

– Но, Диан, там же… папы уже нет. Папы. Нет! Да послушай ты меня, наконец!

– Ну и что! Я справлюсь, я смогу.

Тетя секунду сидела с открытым ртом, а потом произнесла заметно тише:

– Одна?! В пустой квартире, которую?..

Пауза. Тетя будто обдумывала ответ самой себе.

– Что?! Даже думать об этом не смей! – продолжила она. – Да кто тебе вообще позволит?! Ты же несовершеннолетняя.

– Мне скоро шестнадцать. И я в состоянии себя обслужить! – ответила я.

Тетя резко встала с кресла, взгляд метался из стороны в сторону, как у загнанного в угол зверя,

– Не-не-не, даже не думай. Ты что? Такая ответственность – оставить ребенка одного на самобеспечении. Да кто мне даст?!

– Скажите, что я сама попросила.

– Скажите? Кому скажите?! Ох, Диана, подведешь ты меня под монастырь, чесслово.

Тетя положила руку на грудь в области сердца и сделала длинные вдох-выдох.

Потом села в кресло и дрожащими пальцами извлекла из сумки таблетки корвалола, быстро сунула под язык.

Похоже, тетя зашла с козырей – я же не бесчувственное бревно, правда?!

Села в койке и положила ладонь на ее руку.

– Только, пожалуйста, обещайте, что это ненадолго! – попросила я.

Еще не знала, что впереди меня ждал ад.

Глава 2. Новый дом

Тетя на старенькой «Ладе» везла меня в то место, где меньше всего хотела бы оказаться. Живот крутило всю дорогу до приюта.

Перед глазами промелькнул знак «ЦОД – 1,5 км» и указатель направо. Повернула голову голову, чтобы рассмотреть знак, но тот уже исчез позади. Растворился в утреннем тумане.

Хотел спросить у тети, что значит аббревиатура, но передумала, когда увидела выражение ее лица – та будто проглотила лимон целиком.

Уж лучше смотреть в окно – там как раз показался забор. Какой же он высоченный, словно за ним держали диких зверей, а не детей.

Забор промелькнул мимо, за ним по бокам от дороги замелькали ели. Их ветки будто специально старались поцарапать кабину. Выпотрошить консервную банку и добраться до человеческой начинки.

Слава богу, кончились и они – машина вырулили на подъездную дорожку, которая заканчивалась просторной стоянкой, на которой, впрочем, не было автомобилей. То ли работники жили прямо здесь, в интернате, то ли их забирал автобус – надо будет спросить об этом у начальства.

Машина остановилась. Тетя первой открыла дверцу и ступила на асфальт.

Выбралась следом. Подняла взгляд, чтобы рассмотреть двухэтажное кирпичное здание, которой напоминало бывшую советскую больницу, стены которой отделаны пожелтевшими пластиковыми панелями. На крыше – мачта сотовой связи, которая словно хотела проткнуть, как иглой, хмурящееся серое небо.

Надпись над входом – «Небеса».

– Это название такое? – спросила я.

Тетя быстро кивнула и оглянулась по сторонам.

Чуть позади интерната – второе здание. Одноэтажное, с покосившейся крышей, окна и дверь заколочены досками крест-накрест. Интересно, что это?

– Мне уже здесь не нравится! – констатировала я.

Хотелось забраться обратно в машину и вернуться в отцовскую квартиру, но дверь интерната открылась и навстречу вышла худощавая, будто шпала, женщина в строгом сером костюме. На носу – очки в толстой оправе. Типичная училка.

На хмуром до того лице тети растянулась улыбка.

– А вот и твоя новая мама! – сказала она.

***

«Мамой» оказалась директриса заведения. Лариса Анатольевна. Не знаю почему, но она мне сразу не понравилась. Видимо, потому что хотела загнать в жесткие рамки, к которым я не привыкла. Все же папа обходился со мной как с полноценным человеком: если говорила «нет», то он не настаивал.

Пустой коридор, похожий на тюремный. На стенах – свежая зеленая краска, которой раньше любили окрашивать стены подъездов. Директриса вела меня вдоль закрытых кабинетов на первом этаже, за которыми слушалась приглушенная речь.

– Насчет мамы… эм-м, твоя… – начала она

– Тетя.

– Да, твоя тетя, насчет мамы она, конечно, перегнула, но так чтобы сильно. Дело в том, что «Небеса» – частный дом-интернат закрытого типа. Знаешь, что значит, «закрытого типа»?!

– Знаю, только я здесь ненадолго.

Вырвалось. Директриса сделал вид, что не заметила:

– …это значит, что такие же, как ты, дети здесь живут и учатся. Все в одном здании происходит…

– Да, я поняла! Но мне надо домой!

– …а еще ты должна понять, что здесь не только я за вами приглядываю. Есть еще воспитатели, поэтому советую не нарушать правила. Все нарушения строго наказываются, ясно?!

Нет, она реально не слышит. Когда меня просила сюда приехать тетя, то согласилась только ради ее душевного спокойствия. И – здоровья. Но после того как побыла в интернате пять минут, уже поняла, что очень скоро избавлю заведение от собственного присутствия, и никто меня не остановит!

– Я ничего нарушать не буду. Я просто уйду.

Директриса молниеносно развернулась и схватила за локоть. Глаза под очками сверкнули.