К политическим эмигрантам автор относится с одной стороны без жалости, с другой – без пиетета. Да, безусловно, встречались среди них приличные люди. Такие как:
Перешедший из революционеров в консерваторы Лев Тихомиров - и видный идеолог марксизма Георгий Плеханов, впервые додумавшийся до того, чтобы бороться за конкретные рабочие интересы.
Мощный политик Владимир Ульянов (Ленин), никогда, кстати, не начинавший революцию и не работавший на германскую разведку – и честный военный атташе Алексей Игнатьев, занимающий исключительно охранительные позиции, но тем не менее после развала Российской империи не поддержавший ни белогвардейцев, ни интервентов, а перешедший служить к большевикам.
Раскаявшиеся белогвардейцы Ф.Е. Махин - убеждённый антифашист, ещё с апреля 1941 года ушедший к югославским партизанам и впоследствии ставший советником Иосифа Броза Тито, и В. Шульгин, одним из первых в эмигрантских кругах объективно описавший жизнь в СССР.
Но по большей части они представляли собой жалкое зрелище. И в лучшем случае были шкурниками типа Курбского, Котошихина и Березовского. А в худшем – дураки, не понимающие, что своими действиями в итоге бьют по своей стране, которую сами вроде бы и хотят спасти. А в самом худшем – не только дураки, но и марионетки. С этой точки зрения особо показателен пример Солженицына: пока выдавал антисоветчину - пользовался на западе славой мученика-неполживца. Но стоило только сменить тему на национально-патриотическую – как раз… и тут же забыт.
На государство автор также смотрит без розовых очков. Оно действительно бывало неправо. И главная его вина заключалась в том, что в определённые исторические моменты оно просто утрачивало диалог со своим народом, а особенно – с социально активной его прослойкой.
Так было в эпоху Николая 1, когда штатская и военная бюрократия попросту затормозила развитие государства, одновременно породив толпы лишних людей, многие из которых впоследствии пошли в политику. Любопытно, что знаменитые славянофилы были точно так же недовольны положением дел, как и западники, вот только позицию занимали изначально проигрышную – ну не возвращаться же в допетровскую Русь?
Так было во время первых рабочих стачек, рассматриваемых правительством не как конфликт интересов, который можно уладить, а как ниспровержение основ. В результате как ни пытайся в 1912 году продвинуть тот же Столыпин законы, защищающие интересы рабочих, дело кончилось ничем.
Так было в 60-70- е годы 20 века, когда советская пропаганда была откровенно свёрнута. Зато с пропагандой антисоветской - тем же знаменитым радио «Свобода» пытались бороться наиболее идиотским образом – глушилками – сделав в результате запретный плод наиболее сладким.
Проблема ведь не в том, что существуют блестящие ораторы или вражеские идеологии. Проблема в том, что население им верит.
Но если история государства предстаёт здесь как история его взлётов и падений, по крайней мере на политической арене, то история эмиграции, основная масса которой представлена либеральной интеллигенцией - как история деградации.
. И, в общем, как в итоге заметил Щербаков:
Всё это хорошо было видно в 90-е годы. Бывшие эмигранты с гордостью вещали: «Мы победили коммунизм!» А то, что страна оказалась в… понятно где, это неважно! Зато демократия.