Глава 1

Жена пятый раз за полтора часа позвонила Игорю и спросила, когда он будет дома. С той поры, как его выгнали из органов, она стала удивительно властной язвой. Все пять раз, что она звонила, жена намекала, что задержится на работе, поэтому он должен забрать сына из детского сада.

– Слушай, – не выдержал наконец Игорь, – тебе что там, заняться нечем, кроме как названивать?

Его раздражение было легко понять, он кружил по району на машине, как какой-то залетный бомбила, в поисках дома, где должно было состояться собеседование, но gps, «Яндекс-карта», «Гугл-мэпс» и прохожие, как один, указывали ему на одинокое здание, красная кирпичная труба которого, несколько выщербленная временем, торчала из-за кривого бетонного забора. Низкое октябрьское небо, на фоне которого торчала труба, медленно гнало куда-то одну сплошную, широкоформатную, от края до края, тучу, и небесное движение это приводило Игоря в еще большее отчаяние. Здание с трубой, к которому вела глинистая грунтовка, перегороженная облезлым деревянным шлагбаумом, никак не могло быть фээсбэшной конторой, куда несколько дней назад Игоря настойчиво зазывал офицер со смутно знакомой фамилией.

Жена позвонила шестой раз, Игорь подумал: «Я как бы забыл телефон», – и действительно оставил телефон в машине, вышел и полез под шлагбаум. За забором было еще более уныло, чем казалось снаружи, дело, видимо, было в том, что до этого Игорь глядел через шлагбаум из теплого сухого автомобиля и не чувствовал и не слышал того ветра запустения, который непрерывно двигался через огороженную территорию, роняя капли редкого дождя. С внутренней стороны углы забора, заросшие какими-то кустами, выглядели, как забывшие о бритве подмышки. Грунтовка знаком вопроса огибала здание с трубой, как бы интригуя тем, что вход в здание находится со стороны, обратной въезду; с той стороны, где стоял Игорь, были только большие окна, состоявшие из множества квадратных стеклышек, настолько пыльных, что тем, кто был внутри, если внутри кто-то имелся, не нужны были шторы. Справа от окон располагалась водосточная труба с оторванным низом и чернотой на том месте, где секции трубы соединялись друг с другом. Возле водосточной трубы стоял крупный хмурый мужчина в потасканном синем комбинезоне и курил сигарету. Игорь помахал ему рукой, надеясь, что тот задержится и как-то разъяснит весь этот занимавший Игоря топографический идиотизм, но мужчина, завидев повиливания Игоря в свой адрес, бросил окурок, пошел прочь, открыл дверь где-то сбоку здания и пропал. «Вот сука», – почти без злобы подумал Игорь.

Внутри здания с трубой, если не считать двух паровых котлов и запаха туалета, смешанного с запахом хлорки, было пусто. Игорь походил туда-сюда, изучая выцветшие плакаты с правилами техники безопасности, пустой противопожарный щит с силуэтами багра, топора и треугольного ведра, нашел две двери в подсобки с надписями «Сварщики» и «Слесаря» и безрезультатно подергал дверные ручки. Шум отразился от кафельного пола эхом, похожим на цоканье каблучков, Игорь вспомнил про жену, и легкая волна злорадства слегка притушила ту досаду, что была у него на душе. Наконец Игорь нашел дверь, ведущую на лестничный пролет, который вел, в свою очередь, куда-то наверх. Наверху был сумрачный коридор без единого окна, освещенный парой сорокаваттных лампочек, по обеим сторонам коридора находились двери, Игорь без стука сунулся в первую из них.

В кабинете кафель сменялся линолеумом, старые половицы заскрипели под ногами Игоря, и полный, приземистый человек, сидевший спиной ко входу, лицом к экрану ноутбука и что-то набиравший на бесшумной клавиатуре, блеснул абсолютной лысиной, озвучивая равнодушный вопрос.

– Чего надо? – спросила лысина тусклым голосом.

«Шоколада», – захотелось ответить Игорю, он замялся, соображая, как оформить вопрос, чтобы не выглядеть совсем уж глупо, и человек за ноутбуком, почувствовав заминку, глянул через плечо.

– А-а, – сказал человек даже как бы с разочарованием. – Ну, садись, садись.

Он показал на стул сбоку от стола. Загипнотизированный его разочарованием, Игорь послушно сел. Человек продолжил шарить по клавиатуре толстенькими пальцами, кольца на безымянном пальце правой руки не было. Он будто забыл об Игоре минут на десять. За это время Игорь успел устать, скашивая глаза на убранство кабинета, более походившего на вотчину советского директора школы, со всеми этими стеклянными шкафами, где хранились журналы, потускневшими вымпелами на стене, пыльными спортивными кубками на подоконнике, красным дисковым телефоном на столе. Стул под хозяином кабинета поскрипывал. Спортивный костюм человека за ноутбуком не вязался с его одышливым посвистывающим дыханием. Возникал вопрос: если лысый так дышит, когда просто сидит, то что же происходит с его дыхалкой, когда он передвигается.

– Пришел, значит, – сказал человек так внезапно, что Игорь подпрыгнул от неожиданности на своем онемевшем от сидения заду.

Толстяк с нескольких попыток выдвинул перекосившийся ящик стола, вытащил оттуда канцелярскую папку с надписью «Дело», развязал тесемочки, сверился с тем, что внутри, и спросил, как-то по-особенному сотрясая щеками:

– Игорь Петрович? Так?

– Так, – кивнул Игорь.

Толстяк бросил папку обратно в ящик стола и с нескольких попыток задвинул его. Он обратил глаза в сторону посетителя, и от этого взгляда Игорю стало как-то нехорошо, у него создалось впечатление, что к толстяку приделаны глаза от кого-то другого, будто швейцарской овчарке пересадили глазки питбуля.

– Давай сразу на ты, Игорь Петрович, – сказал толстяк. – Меня зовут Сергей Сергеич, я тут главный, я тебе и звонил.

Толстяк не сделал никакого движения, хотя бы намекающего на то, что он собирается протянуть руку для рукопожатия, Игорь подумал, что если протянет руку первым – это будет как-то унизительно в свете того, что устроили ему на прежней работе, и в свете того, что творилось у Игоря в семье. Он решил, что унижений ему хватит, и через это в знакомстве Игоря и Сергея Сергеевича образовалась неловкая пауза с пятисекундными гляделками.

– Ты знаешь, чем мы тут занимаемся? Справки у бывших коллег не наводил? – в последнем вопросе толстяка сквозила некая, понятная им обоим, издевка. Игорь невольно хмыкнул, а Сергей Сергеевич расценил это хмыканье иначе, нежели это мыслил Игорь. В хмыканье Игоря должна была угадываться горечь, типа, какие, на хрен, бывшие коллеги. Сергей Сергеевич же угадал какую-то насмешку над деятельностью своей и своих коллег.

– Нет, ну понятно, – вздохнул Сергей Сергеевич, – но при этом ты же пришел сюда. Или совсем все плохо? Даже начальником охраны никуда не берут? Даже бухгалтером в какое-нибудь СМУ не хотят?

– Не хотят, – честно сказал Игорь.

– Вот, – удовлетворенно заметил Сергей Сергеевич, – теперь ты уяснил, куда ведет неправедный путь коррупции.

Игорь оценивающе пригляделся к лицу толстяка, пытаясь угадать, насмешничает он или нет, но только загляделся на мелкие малиновые прожилки на щеках Сергея Сергеевича, с самого детства такие прожилки на лицах пожилых людей пугали его.

– То, что ты неразговорчивый, – это хорошо, – сказал Сергей Сергеевич, тоже, видимо, приглядывающийся к Игорю и сделавший для себя кое-какие выводы. – Потому что если у тебя раньше были поводы молчать, то теперь у тебя их только прибавится, если согласишься работать по специальности.

«Был бы я таким неразговорчивым раньше, я бы тут не сидел», – с легкой тоской подумал Игорь.

– Так чем нужно будет заниматься? – спросил Игорь.

Сергей Сергеевич скрипнул стулом, закрыл ноутбук и посмотрел на Игоря так, что у того вспотели ладони.

– Всем, чем я скажу, нужно будет заниматься, Игорь Петрович. Это второй шанс, ты сам понимаешь, если тебе его государство дало, нужно ценить. Если ты сюда пришел, значит, этот шанс тебе нужен, так ведь? – Сергей Сергеевич не стал дожидаться ответа и продолжил: – Мне нужны такие люди, которые, если я скажу поехать в Таиланд и притвориться бригадой тайских блядей, спросят только, когда выезжаем, а как предохранить их от СПИДа и предохранять ли вообще – моя забота. Я хочу знать, что они не побегут в ближайшую газетенку со сведениями о том, что фээсбэ крышует сиамские бордели и поставляет им своих сотрудников.

Игорь понял, что это шпилька в его адрес, и кровь несколько прилила к его лицу.

– А косметика? – спросил Игорь исподлобья.

– Что косметика? – не понял Сергей Сергеевич.

– Косметику в Тайланд свою брать, или вы на месте выдадите?

– Юмор – это хорошо, – с тем же выражением лица одобрил выпад Игоря Сергей Сергеевич. – Юмор, особенно вот такой беззлобный, позитивно действует на коллектив, но учти, что у меня, кроме тебя, таких клоунов уже несколько штук есть, не устанешь соревноваться?

«Не устану», – подумал Игорь, но промолчал. Он не понимал, что опять привело его сюда, под крыло этих людей, чьи корочки и звездочки на погонах что-то решают в судьбах других людей – без корочек, без звездочек или с количеством звездочек, соответствующих низшему рангу. Это был необъяснимый магнетизм причастности к защите страны. Многие люди, очарованные этим магнетизмом, строили генеральские дачи или крышевали бизнес, или, как Игорь, безропотно выслушивали шутки про тайских блядей, при том что если бы такую шутку высказал какой-нибудь другой работодатель, не имеющий этого флера причастности к высшей цели, звездочек, корочек, Игорь уже попытался бы разломать столешницу его жирной мордой.

Молчание Игоря Сергей Сергеевич расценил по-своему и сказал:

– Значит, Игорь Петрович, история такая. Я тебя обманывать не буду. Формально мы, конечно, фээсбэ принадлежим, то есть ты сможешь как раньше корочками по пьяни светить, на дороге там, если проблемы возникнут, тоже. Но если на реального фээсбэшника напорешься, то тут он по всем статьям обыгрывает, типа, у тебя восьмерка, а у него туз. Так что если начнешь не по делу залупаться, то и отсюда вылетишь. Ты тут до первого косяка – и без тебя придурков хватает. И еще такое дело. Проект совместный с Минобороны, секретный на всех этапах, поэтому деньги попилили уже на стадии выделения и пилили еще несколько раз, прежде чем они до нас дошли, сам видишь, какая у нас конторка через это образовалась, в сортир лучше дома ходить, ботинки целее будут. Карандаши, ручки, картриджи для принтера самому придется покупать, по крайней мере, пока. Кадры у нас тоже такие, что даже ты ахнешь. Я имен называть не буду, но один хрен свидание одиннадцатилетнему пацану назначил в Интернете, скандал был, ну его, короче, выперли из органов, но за прежние заслуги все-таки решили пристроить хотя бы сюда до пенсии. Его жена из дома выгнала, так он прямо тут и живет, ему, бедолаге, приходится терпеть все здешние удобства, но это, наверно, все равно лучше, чем из дырявой ложки есть. Сюда даже дочку одного генерала пытались всунуть, когда она семью на пешеходном переходе бодро переехала, но потом решили по старинке, типа, отсрочка приговора до времени, когда ее ребенку исполнится четырнадцать лет, а она даже не беременна еще, прикинь.

– Прикинул, – сказал Игорь.

– Я тебя в детали, конечно, посвящать не могу, меня самого не во все посвятили, – продолжил Сергей Сергеевич, – но, вообще, работа не пыльная. Это даже, я бы сказал, иллюзия работы. Я, честно тебе скажу, сам не могу поверить, чем тут занимаюсь. Я иногда сижу дома и несколько охреневаю, и тебя это чувство посетит, тут только Молодого оно не посещает, ну так у него при нынешнем строе, считай, вся сознательная жизнь прошла. А ты же еще до перестройки родился?

– В деле всё есть, – заметил Игорь.

– Да, – то ли признал правоту Игоря Сергей Сергеевич, то ли отвечал каким-то своим мыслям. – Короче, бардак, конечно, но ты ведь и раньше с этим сталкивался, и надеюсь, что пыл поумерил, варежку уже не будешь разевать.

Из-за этого сказанного добродушно «разевать варежку» кровь опять прихлынула к лицу Игоря.

– Тут просто нельзя играть в разоблачителя, реально, – пояснил Сергей Сергеевич. – Если начнешь видеообращение к народу на ютьюб закидывать или документы сканировать для «Викиликс» про то, какой идиотизм здесь творится, то сразу говорю, ты ничего не докажешь. Это в лучшем случае, а в худшем, конечно, твои старые грешки могут припомнить, и будет твоя жена передачки в тринадцатую колонию возить, сам понимаешь.

Игорь совсем не был уверен, что его жена будет возить передачки в тринадцатую колонию, он не был уверен теперь, будет она их хотя бы слать или хотя бы отвечать на письма, и, видимо, эти мысли как-то отразились на мимических мышцах Игоря, потому что Сергей Сергеевич спросил.

– Ну что, есть какие-нибудь вопросы, может, детали какие остались непонятные? Ты не стесняйся, лучше сразу узнавай, чтобы потом не было соблазна героя из себя строить. Лучше сразу представь, что тебе предложили охранником в Освенциме работать, чтобы шор каких-то романтических не оставалось, если они у тебя еще остались с прошлого раза.

– Курить здесь можно? – спросил Игорь.

– Вообще, я противник этого дела, – признался Сергей Сергеевич. – Я, как видишь, больше пожрать люблю в нерабочее время. – Да и в рабочее тоже, – угадал мысль Игоря Сергей Сергеевич. – Но так-то можно – только форточку открой, а пепел в кубок вон тот стряхивай, потом вымоешь.

Возникла очередная заминка, связанная с тем, что Игорь выкурил все сигареты, пока искал здание конторы, и ожидал, что Сергей Сергеевич поделится куревом – Игорь решил, что проблемы с сосудами на лице возникли у будущего начальника от того, что он злоупотреблял алкоголем и табаком. Теперь Игорь не знал, как сказать об этом повежливее, а Сергей Сергеевич ждал, когда Игорь начнет свое задумчивое курение под форточкой. Игорь стал ищуще хлопать себя по карманам.

– А, так ты так завуалировано стрельнуть пытался. Извини, – Сергей Сергеевич, хрустнув костями стула, привычно снял трубку с телефона, зажал ее между плечом и щекой, схватил тело телефона одной рукой, чтобы тот не скользил по столу, а указательным пальцем второй раза два повращал телефонный диск.

Только теперь Игорь заметил круглые настенные часы над входом в кабинет, они показывали тридцать восемь минут пятого. Только без двадцати пять отчетливые гудки в телефонной трубке сменились каким-то хрипением, а Сергей Сергеевич возмущенно засопел в ответ на это хрипение.

– Ты спишь, что ли, там? Сигаретку занеси мне, дорогой.

Трубка что-то коротко вопросительно или возмущенно прошипела.

– А на что ты нанимался? – не без язвы спросил Сергей Сергеевич. – Давай, короче, неси, потом поругаемся, заодно познакомишься.

Трубка опять похрипела, на этот раз как будто вопросительно. Сергей Сергеевич после этого вопроса оценивающе глянул на Игоря.

– Не, ну хер знает, – сказал Сергей Сергеевич, – может, Филу и понравится, а тебе вряд ли, хотя если еще пару месяцев в таком темпе придется работать, мы тут все друг к другу заприглядываемся. Короче, иди сюда, хорош уже кокетничать.

Сергей Сергеевич хлопнул трубку обратно на рычаг и, как показалось Игорю, облегченно вздохнул.

– Вот так вот, – сказал он, как будто объясняя Игорю что-то.

Через минуту в дверь аккуратно постучали.

– Ёлы-палы, – громко высказался Сергей Сергеевич вместо приглашения зайти, и на пороге появился тот самый здоровяк в синем комбинезоне, что проигнорировал махания Игоря возле шлагбаума.

– А, этот, что ли, – сказал здоровяк с некоторым разочарованием, пока Игорь изучал его заляпанныегрязью брезентовые ботинки. – Это ведь тот самый, крыса который? – спросил он так, будто Игоря не было в кабинете, считая, скорее всего, что телосложение дает ему право задавать такие вопросы в таком тоне и в присутствии Игоря.

– Да, да, – ответил Сергей Сергеевич, попадая в тон здоровяку, так, что у Игоря создалось впечатление, что он вообще исчез. – Он самый. Пятно на чистом лике государственной службы. Он твой тезка, кстати, только Петрович.

– А-а, ну хорошо, – одобрил здоровяк и пояснил свое одобрение: – Хоть запоминать особо не нужно, а то этот, то ли Ренат, то ли Ринат…

– Ринат, – сказал Сергей Сергеевич.

– Ну ладно, – отвечал здоровяк, – пойдем, что ли, покурим, Игорь, э-э-э…

Игорь понял, что пора подняться и пожать руку.

– Игорь Петрович, – сказал он здоровяку, пытаясь показать, что его рукопожатие не такое слабое, как может показаться на первый взгляд, что впечатление обманчиво.

– Игорь Васильич, – представился здоровяк и тут же бросил через плечо Игоря: – Смотри-ка, вроде женатый, а рука правая сильнее, чем у Молодого.

Игорь пропустил шутку здоровяка мимо ушей, а Сергей Сергеевич оставил ее без ответа. Игорь обратил внимание, что у Игоря Васильевича, как и у Сергея Сергеевича, не было обручального кольца.

– Ладно, Игорь Петрович, пойдем, правда, покурим в другом месте, – Игорь кивнул, они вышли, и здоровяк сказал в еще не закрытую дверь: – А то опять начнет, у меня из-за вас астма, диабет, давление.

Они вышли на лестничную площадку и поднялись на этаж выше, может, и там тоже был коридор, но дверь в него была заколочена двумя толстыми досками крест-накрест. Здесь ступени заканчивались и лестничная площадка выглядела свежее из-за своей заброшенности, она была как будто только что побелена, побелена была даже заколоченная дверь – и сразу же брошена малярами, в углу еще стояли их кисти, покрытые известкой, на подоконнике полуоткрытого окна стояло ведро с белыми подтеками. Игорь Васильевич показал на это ведро и сказал:

– Пепельница.

Потом протянул Игорю сигарету, закурил сам и дал прикурить Игорю.

– К нам, значит, собираешься, – сказал здоровяк после первой затяжки.

Игорь покивал и спросил:

– А что тут, вообще?

Игорь Васильевич ухмыльнулся.

– А тебе главный мраку напускал? – Игорь покивал. – Обещал командировку в Тайланд? – Игорь опять покивал.

– Да тут все по-всякому считают, – сказал Игорь Васильевич, пуская дым на макушку Игоря. – Молодой говорит, что мы, типа, инопланетян допрашиваем. Говорит, что кто-то наверху выслужиться решил еще при Медведеве, типа, если тот от инноваций на внеземной разум переключится, ему сразу нас предъявят: вот, у нас уже это есть, и документы имеются и все остальное – список операций, протоколы допросов. Но ты не парься особо, что все это правда, на самом деле эта история еще при Союзе началась. Но я не могу тебе рассказать, потому что у меня с Эсэсом договор языком не трепать. Ренат думает, что мы черных риэлторов покрываем каким-то макаром для кого-то сверху.