ГЛАВА 1. Они так решили

Эта совсем невыдуманная история началась в феврале. Выла одна из последних, а оттого – самая ненастная и жгучая вьюга. Снег больно жалил лица прохожих, а ветер проникал во все отверстия зданий и помещений, пытаясь бороться с теплом.

Одно из таких отверстий находилось в окне третьего этажа районного Дома культуры. А если быть точнее, то в небольшом кабинете директора.

Сам директор – толстый седой мужчина – пил чай, положив ноги на свой рабочий стол. Кроме его ног, на столе больше ничего и не было.

Владимир Сергеевич – так звали директора – держал в правой руке горячую кружку чая и мечтал. Чаще всего – о том, как однажды сочинит хитовую песню и на концерте её будет петь весь зал. Беда в том, что у него не было абсолютно никакой песни. И даже стихов. Но песня, как говорится, дело наживное.

Владимир Сергеевич провалился в мечту: полный концертный зал, он на сцене, весь зал кричит: «Ещё, ещё!» Плёвое дело.

Владимир Сергеевич вытянул левую руку так, будто взял гриф гитары, а правую – повернул, словно собрался играть на струнах. Но в правой руке чашка чая. И весь горячий и свежий напиток мигом очутился на рубашке и штанах директора, отчего тот взвыл и попытался вскочить, но упал со стула.

Раздался слабый стук в дверь.

– Секунду! – крикнул Владимир Сергеевич, всё же вскакивая и отдирая мокрую рубашку от живота.

Рубашка мигом остыла, а вот живот жгло. Да и пятно…

Стук повторился.

– Да подожди… подождите!

Он поднял с пола свою любимую кружку с изображением Элвиса Пресли и поставил её на стол. Сам сел на стул и придвинулся так, чтобы не было видно пятна. Сделал умный вид.

– Заходите! – бросил он.

В кабинет вошла Анна, худая блондинка средних лет, одетая в джинсы и синюю кофту.

– Здравствуйте, – сказала она. Её лицо выражало озабоченность.

– О, моя любимая племянница! – Улыбка растянулась на лице хозяина кабинета. – Садись.

Анна закрыла дверь, села на стул напротив, а потом обернулась, вроде как убедиться в том, что нет лишних ушей.

– Что-то ты сама не своя.

– Мне кажется, Андрей помышляет о самоубийстве! – выпалила она и почти расплакалась.

– В смысле? Твой, твой Андрей?

– Да!

– Это серьёзно. – Владимир Сергеевич задумался. – А с чего ты так решила?

– Вот, например, вчера, перед тем как выйти на балкон, он поцеловал меня, будто попрощался.

– Я тоже целую… точнее, целовал… бы… целовал бы жену, прежде чем выйти покурить. Это элементарная вежливость.

– Но он не курит!

– Не курит? – удивился директор. – Что же он тогда делал на балконе?

– Стоял и смотрел в темноту, вроде как размышлял. А его новую песню вы слышали? Точнее, новые стихи, четверостишие, сейчас… «Вчера пришла моя зима, весны я больше не увижу. Ох как болит моя душа за то, чего я не успею».

– Ну как-то так… – проговорил Владимир Сергеевич. – Вот это «не успею» совсем не в рифму…

– Так дело-то не в рифме. Весны он больше не увидит! А весна-то через две недели.

– Ах вот ты о чём. Ну да, ну да, как это я сам не догадался… Ты правильно сделала, что пришла ко мне. У меня же диплом психолога. Я сразу могу распознать самоубийцу. Андрей здесь?

– Да, мы вместе пришли.

– Пойдём, поговорю с ним. Проведу, так сказать, разведку.

Директор районного Дома культуры имел диплом не только психолога. Проще перечислить профессии, которых у него не было по дипломам, чем дипломы, которые лежали у него дома на полке. Он даже был лучшим поэтом района, хотя не написал ни строчки. А знаете, как он получил все эти дипломы?

Субикин.

Вам ни о чём не говорит эта фамилия? Субикин Сергей Владимирович – бывший глава района и ректор трёх институтов, к сожалению, ныне покойный. Эх, зря он так рано умер, а то, может, выхлопотал бы для сына ещё и диплом маркетолога.

Владимир Сергеевич Субикин встал, и тут же мокрая рубашка коснулась его живота. Он вспомнил о пятне, поспешил развернуться и быстро напялить серый пиджак, висевший на спинке стула.

Дверь из кабинета директора вела в небольшое квадратное помещение, вроде малого зала. Здесь было несколько человек, и все они что-то наигрывали на гитарах, но больше разговаривали.

Например, два парня с длинными волосами спорили о первичности, но – не материи и духа, а музыки и текста. Один утверждал, что сначала рождается мотив, а второй уверял – текст.

В самом углу на стуле сидел высокий черноволосый парень средних лет и тихонько перебирал струны, что-то напевая.

– Давай спросим у Сергеича! – крикнул один из волосатых.

– Владимир Сергеевич! – крикнул другой.

– Потом, мне некогда, – отмахнулся от них директор Дома культуры, бросаясь к черноволосому парню: – Андрей, привет.

Тот из чувства приличия встал и протянул руку.

– Как у тебя дела? – тут же спросил Владимир Сергеевич.

– Да нормально.

– «Да нормально»? Это хорошо или отлично?

– Хорошо.

– А почему не отлично?

– А у кого они сейчас отлично?

– У меня, – показал на себя Владимир Сергеевич. – Например, у меня всегда дела отлично.

– Это хорошо.

Владимир Сергеевич бросил озабоченный взгляд на Анну, которая стояла позади, и снова обратился к Андрею:

– Говорят, ты новую песню написал?

– Нет. Только отрывок.

– Отрывок, да. «Не успею», мне кажется, там не в рифму.

– Это антирифма, – буркнул Андрей.

– Чего?

– Есть антитемп, есть антиюмор, а это будет антирифма. Как бы нарушение традиционных…

– Стоп-стоп-стоп! – оборвал его Владимир Сергеевич. – Ничего традиционного нарушать не надо. Мы за традиционные ценности.

– Вы меня не поняли, – проговорил Андрей. – Когда читают стихи, то ждут рифму и надеются её услышать, а у меня её нет.

– Так бы сразу и сказал, а то традиционные ценности он решил нарушить! Какую песню будешь на концерте петь?

– Хочу Веню спеть.

– Ага, ага… Только – о любви. Ты молодец, я в тебя верю.

Директор махнул головой Анне и направился в свой кабинет.

– Ну Сергеич! – снова бросил ему волосатый парень, когда тот проходил мимо.

– Да задрали вы со своей первичностью! – не выдержал директор Дома культуры. – Стихи! Стихи первичны.

Владимир Сергеевич вернулся в кабинет. Следом зашла Аня и закрыла дверь.

– Если не примем меры, мы точно его потеряем, – сказал он. – Ты слышала об этой его «антирифме»?

– Да.

– Ну да, только ты слышала не как я. Не как психолог. А я, как психолог, услышал вот какую важную вещь. Антирифма. Анти. Что это означает? Это означает «против». А естественная, так сказать, потребность человека – это жить. Но Андрей, значит, решает быть против жизни… Улавливаешь?

– Да, – отчаянно сказала она.

– «Против жизни» значит «смерть». Он собирается умереть.

– И что делать?

– Сначала нужно выяснить его проблему. Чаще всего это несчастная любовь.

Владимир Сергеевич направился к своему стулу.

– Но…

– Может, он на стороне в кого влюбился. Был у меня в практике случай, точнее, мне о нём рассказывали…