Я как тот ёжик, мучился, кололся, но продолжал лезть за наслаждением на кактус…
Прочитала книгу стихов неизвестного мне поэта Алексея Порвина «Радость наша Сесиль».
«Младенческая кожа души испещрена морщинами,
пролегшими от холма к холму после спешного сминания
карты наступления»
Я сильно старалась, но так и не смогла полюбить эти почти верлибры
Так как сама иногда «стишкам балуюсь», то из уважения к собрату не могла бросить книги, но удовольствия не получила.
А может такие стихи и не для удовольствия? Чтоб болело и грызло? Чтоб свербело и домысливалось?
«До свиданья, учебник
истории, встретимся в новой сердечности, в поле отмены:
военным вторженьем прикрыта любовная жажда, и столь же
чувствительны к свету глаза, как заря — к сокровенному зренью».
Прочитала книгу стихов неизвестного мне поэта Алексея Порвина «Радость наша Сесиль».
«Младенческая кожа души испещрена морщинами,
пролегшими от холма к холму после спешного сминания
карты наступления»
Я сильно старалась, но так и не смогла полюбить эти почти верлибры
Так как сама иногда «стишкам балуюсь», то из уважения к собрату не могла бросить книги, но удовольствия не получила.
А может такие стихи и не для удовольствия? Чтоб болело и грызло? Чтоб свербело и домысливалось?
«До свиданья, учебник
истории, встретимся в новой сердечности, в поле отмены:
военным вторженьем прикрыта любовная жажда, и столь же
чувствительны к свету глаза, как заря — к сокровенному зренью».