– Гарин и его предприятие – не что иное, как крайняя точка капиталистического сознания. Дальше Гарина идти некуда: насильственное превращение трудящейся части человечества в животных путем мозговой операции, отбор избранных – «царей жизни», остановка хода цивилизации. Буржуа пока еще не понимают Гарина, – да он и сам не торопится, чтобы его поняли. Его считают бандитом и захватчиком. Но они в конце концов поймут, что империализм упирается в систему Гарина… Товарищи, мы должны предупредить самый опасный момент: чтобы Гарин с ними не сговорился. Тогда вам придется туго, товарищи. А вы в этой коробке решили умереть за то, чтобы Гарин не ссорился с американским правительством. Как же теперь быть, подумайте? Одолеет Гарин – плохо, одолеют капиталисты – плохо. Гарин с ними сговорится – тогда уже хуже некуда. Вы еще не знаете себе цены, товарищи, – сила на вашей стороне. И через месяц, когда черпаки погонят золото на поверхность земли, это будет на руку не Гарину, а вам, тому делу, которое мы должны совершить на земле. Если вы мне верите, но как верите, – до конца, свирепо, – тогда я – ваш вождь… Выбирайте единогласно… А если не верите…
Шельга приостановился, оглянул угрюмые лица рабочих, устремленные на него немигающие глаза, – сильно почесал в затылке…
– Если не верите, – еще буду разговаривать.
К столу подошел голый по пояс, весь в саже, плечистый юноша. Нагнувшись, посмотрел на Шельгу синими глазами. Поддернул штаны, повернулся к товарищам:
– Я верю.
– Верим, – сказали остальные. Через многоверстную гранитную толщину долетело по телефонам: «Верим, верим».
– Ну, верите, так ладно, – сказал Шельга, – теперь по пунктам: национальные границы к вечеру уберут. Зарплату получите завтра. Гвардейцы пусть охраняют дворец, – мы без них обойдемся. Пятнадцать душ провокаторов утопим, – это я первым условием поставил. Теперь задача – как можно скорее пробиться к золоту. Правильно, товарищи?