Николай позвонил на следующий день:
– Саня, с графологами договорился, привози бумажку.
– Выписался? – Звонарев ухмыльнулся: Юрков – да не выпишется?
– Кое-как ноги унес! Врачи страшнее бандитов!
– Понял… а что с номером?
– Тоже пробил. Давай у «Павильонки», через тридцать минут.
– Буду.
Звонарев – в обычном спортивном костюме и белых кроссовках – вышел из дома, прыгнул в машину и поехал к кафе.
«Павильонка» расположилось в десятке метров от прокуратуры. Крошечное – пять столиков внутри и два на улице – с одним официантом, без бара, оно не привлекало случайных гостей ни изысканными напитками, ни хотя бы минимальным сервисом. В то же время, попасть сюда в обед – дело, сродни чуду: со всех концов города ехали машины, люди терпеливо занимали очередь, общались… и все для того, чтобы отведать потрясающей стряпни Алика, местного повара и, по совместительству, хозяина.
Алик – толстый, шустрый, не то грузин, не то азербайджанец, выходил к каждому гостю, здоровался, интересовался здоровьем… ритуал совершал. Всегда в идеально белой поварской шапочке, еще заметнее оттеняющей смуглую кожу, в женском фартуке, с трудом покрывающим обильный живот, он выглядел комично, но в то же время удивительно гостеприимно – будто приезжаешь домой или к хорошему другу. Еще он не выговаривал многие слова, и никогда не обижался, когда посетители добродушно поправляли – благодарил и жал руку с широкой, заразительной улыбкой: не улыбнуться толстяку в ответ невозможно.
У Звонарева с Юрковым в «Павильонке» особый блат – Алик неудачно вложил деньги в золото, оказавшееся дешевой крашеной медью. Сумма небольшая, но хозяин кафешки рвал на голове волосы – родня ждет, отец-мать ждет, дальние родственники ждут – вложил все, что накопил за три месяца работы. Сунулся в милицию, даже на преступника указал – попал на капитана, что частенько заходил обедать: тот объяснил – в лучшем случае, на что стоит рассчитывать – постепенное погашение материального ущерба за счет тюремной зарплаты мерзавца.
Алик написал заявление и отправился домой. Так бы и пропали деньги, не узнай о беде следователи. Решили помочь.
Мишка Снегирь, «золототорговец», с милицией и прокуратурой дел никогда не имел – числился сварщиком на заводе и парнем, в общем-то, неплохим, только хитрым. Да ему и не сказали, что прокуратура – Юрков, в спортивном костюме, с арматуриной, толщиной в Мишкину голову, выглядел страшно. Звонарев помог – нагнал страху: «Найдут тебя, фраер, с пикой в боку, за «кидок» подлый!» и все в прочее, в духе «а-ля девяносто два»… Следующим утром Алик кормил следователей отборным мясом и от души благодарил – Мишка одумался и деньги вернул. Азербайджанец заявление забрал и с Мишкой теперь дружит.
Теперь, обед – не обед, а Звонарев с Юрковым места всегда находили. Так и теперь – два часа дня, на улице очередь, а Юрков сидит внутри прохладного павильончика и с аппетитом жует сочащийся кусок мяса.
– Приветствую – капитан плюхнулся рядом и пожал коллеге руку – Как мясо?
– Нормуль. Будешь?
– Да нет, поел недавно. Что рука? – Звонарев кивнул на перевязь – Болит?
– Царапина, я ж говорил. Даже не сквозное – поверху прошло. Давай по делу – где образец?
– Вот, держи… – капитан протянул листок – Это почерк бабы, из морга… я думаю, что той. Короче, стоит проверить.
– М-м – Николай спрятал бумагу в нагрудный карман кителя – Отдам. Попрошу быстрее, но ты знаешь…
– Обещай коньяк, пусть торопятся: у меня не так много времени.
– Постараюсь.
– Что с номером?
– Зарегистрирован на Рогачева, Сергея Петровича. С ним интересно…
– Рассказывай.
– Я по базе проверил. Военный: шесть командировок в горячие точки, имеет ранения и медали. Ныне сотрудник ЧОП «Возмездие».
– И что интересного?
– «Возмездие» это – контора такая… Бывшие менты, военные, силовики – полный набор. Никому не подчиняются, урки – и те сторонятся, от греха. Не знаю, будет он говорить, или нет.
– А чего молчать? – резонно возразил Звонарев – Если есть, что скрывать… тогда его в оборот, по полной… а если нечего, тем лучше: авось, куда и выведет.
– Просто имей в виду, ребятки там непростые – шутить не станут. Может, с тобой поехать? Ты без удостоверения, без «ствола»…
– Кхм…
– Чего хмыкаешь? – Николай уставился подозрительно.
– В горле першит – Звонарев хотел сказать правду, но вовремя прикусил язык – не знал друг, значит, и сообщить не мог, куда следует – не хватало еще неприятностей добряку Юркову создать… – Не надо, Коля, со мной ехать: по-свойски поговорю с мужиком, воин воина поймет. А не захочет, тогда уж вместе…
– Смотри… – Николай доел мясо и сыто жмурился – Я на связи.
– Отзвонюсь, как что – капитан встал – ставлю в известность, машина в порядке. Можешь не волноваться.
– Я и не волновался. Заявку на кредит оформил – хочу «Рено» взять.
– Правильно, давно пора. Ладно, поехал.
Звонарев спрятал в карман салфетку с нужным адресом и вышел. Солнце разжарилось не на шутку, от кузова «девятки» валил пар… капитан даже представлять не хотел, как там внутри. Сел, быстро завел двигатель и рванул на полной мощности по дороге, чтобы хоть чуть-чуть остудить салон.
Дом Рогачева – новая красная "десятиэтажка" – высился в глубине двора, укрытый со всех сторон двухметровыми бетонными плитами. На КПП два охранника проверили документы Звонарева, поинтересовались целью визита, но ворота не открыли – один из security позвонил хозяину, доложил – и, только получив разрешение, нажал кнопку. Скрипя, массивный железный заслон пошел в сторону.
Капитан проехал несколько метров по вылизанному двору – мельком подивился вычурным, в старинном стиле, беседкам – и остановился возле широких каменных ступеней. Не успел выйти, к водительскому окну подбежал еще один охранник, снова проверил документы… В подъезде, пахнувшем хорошим одеколоном и вкусным дорогим табаком – еще один, здоровый амбал с рыбьим лицом – и снова по кругу: документы, цель визита, звонок хозяину квартиры… Когда Звонарев остановился перед нужной дверью, его кулаки непроизвольно сжимались и разжимались, а лицо заметно пылало.
Звонить не пришлось, хозяин вышел сам:
– Майор Рубин?
– Что, хотите проверить документы? – капитан одернул себя: начинать с грубости не стоило.
Вопреки ожиданиям, Рогачев улыбнулся:
– Понимаю. Ко мне и гости не любят ходить – выматывает. Прошу.
Широким жестом он пригласил Звонарева в квартиру.
Хозяину на вид лет пятьдесят – ширококостный, массивный, он, тем не менее, производил впечатление очень ловкого человека: аккуратные, мягкие шаги, точные – ни одного лишнего! – движения… Даже не знай капитан, что перед ним военный, он сразу определил бы тренированного бойца. Ассиметричное лицо и сломанные уши выдавали дерзкий характер; карие – почти черные – глаза смотрят вызывающе и чуть надменно. Одет в хороший спортивный костюм и, не вяжущиеся с общим впечатлением, мягкие розовые тапочки с заячьими ушами.
– Чем могу? – на кухне, забитой техникой и безвкусно-яркими картинами, он включил кофе-машину.
– Вы знали Ермолаева, Виталия Петровича? – Звонарев намеренно перешел сразу к делу: рука хозяина едва заметно дрогнула.
– Допустим, знал. И что?
– Убили.
– Вы что-то путаете: дело закрыто, обширный инфаркт.
То, что все – Князь, этот непонятно кто – знали о внутренних делах прокуратуры, начинало капитана обескураживать.
– Не путаю. Убийство. Пытаюсь выяснить, что и как.
– Профессиональная этика? – Рогачев закурил – знакомо, сам военный. Так, выходит, визит носит частный характер?
Капитан мотнул головой – догадливость собеседника удивляла: знал, что нельзя судить по внешности, а тут… усилием воли заставил себя собраться.
– Спрашивайте. Чем смогу, помогу – Хозяин квартиры, в две затяжки прикончивший сигарету, раздавил окурок в пепельнице.
– Как давно вы знакомы с Ермолаевым?
– Давно… Лет пятнадцать, еще с Чеченской. В Грозном познакомились, через кашу трупную пробивались. Меня ранили: Ерема подхватил и до медика тащил. Такая дружба дорого стоит.
– И последние годы дружили?
– Когда у него "крыша потекла"? – хмыкнул невесело – Он меня не узнавал, а я да, присматривал, как бы чего…
– Понятно… – внезапно у Звонарева кончились вопросы: что еще можно спросить, и как это делать тактично?
– Майор… – хозяин будто мысли читал – про архив этот гребаный спросить хочешь? Ну, так будь мужиком, спроси прямо!
– Ты его видел?
– Архив? Никогда – Рогачев принял форму общения на "ты" – Знать о существовании знаю, а видеть не видел. Ерема, когда в уме был, никогда о нем не упоминал… знаешь, я подозревать стал, что в уме он и не знал о нем. А тот, второй… даже говорить об этом дико! – второй Ерема жучара был страшный, реально будто другой человек… или бес какой вселился.
– Веришь в бесов?
– Я как-то домой к нему заехал, узнать, как дела… Ерема открывает – при параде, будто в гроб ложиться – спрашивает: "Что надо?". Я ему: "Дружище, это ж я, с пузырем – давай, по старой памяти!". А он мне… ты знал его? – Звонарев кивнул – Тогда знаешь, за словом в карман не лез – так завернуть мог, что любо-дорого. А тут: "Извините, мы не знакомы. Будьте добры не тревожить…", ну и все в таком духе. И дверь захлопнул.
– Лихо.
– Да… Жутко становится – я смерти повидал достаточно, но тут… не по себе. Из одной банки тушенку жрали, и вдруг перед тобой другой человек. – Рогачев закурил еще одну сигарету – руки заметно подрагивали: действительно, пуганул мужика чужой психоз…
– Говоришь, присматривал за ним… кто мог желать ему смерти? Или, может, о бабе его знаешь?
– Да кто угодно. – Рогачев пожал мощными плечами – Про бумажки многие в городе знали, с разными предложениями подкатывали. Может, кто особо пугливый и не сдержался. А баба… никогда не слышал: да и как приглядывал – не следил же! – просто, как что всплывало, проверял, чтоб никто злого не замыслил.
– Про убийство… ведь, если архив всплывет, будет хуже, в том числе тем, кто убил.
– Не все умеют просчитывать варианты: сначала вредят, потом жалеют. Кстати, с чего ты решил, что его убили?
Капитан помолчал – не знал, стоит ли делиться информацией. Но Рогачев, если причастен, "спалится", попытавшись его убрать, а если чист – может, что и подскажет…
Он вкратце пересказал историю с моргом, визит к матери, попытку убийства… Когда закончил, хозяин сидел в глубокой задумчивости.
– Дела… И что по этому гадству думаешь?
– Ничего. Иду от точки к точке.
– Стрелок, убийство… канитель неслабая – Рогачев почесал седоватую голову – Кто-то, видать, очень против, чтоб ты копошился. Даже, честно сказать, не соображу, что присоветовать… Могу охранника дать, но – сам знаешь – если захотят, "положат" в любом случае.
– Не надо охранника, информация нужна: даже не знаю, куда от тебя ехать, кого выспрашивать…Ты сказал, заезжал к нему. На "Чугунку"?
– Нет, на Фрунзенской: что Ерема-франт мог забыть в гетто?
– Дашь адрес?
– Погоди… – хозяин вышел на минуту и вернулся с IPad – записывай.
Звонарев черкнул адрес на предложенном листочке. Протянул свою визитку Рогачеву:
– Если что вспомнишь…
– Наберу. Тоже звони – людьми, еще чем, всегда помогу. По своим каналам попробую узнать – может, "заказ" на тебя где всплывет.
– Даже так? Не зря болтают про "солидность" вашей организации.
– Может, мы и коммерческая структура, но курв среди нас нет. Найдем убийцу – сдадим, самосуда не будет.
– Похвально – не поверил, но злить хозяина не стал – Ладно, тогда "на созвоне"…
В машине капитан открыл окна и задумался. Рогачев не врал, хоть и информацией не помог… В сложившейся ситуации любое содействие – капля воды умирающему: обещал помочь – уже неплохо. Есть адрес поддельного Еремы – вероятно, такой же поддельный, как и вся личность, но след. И… и больше ничего. Начинала терзать подлая мыслишка – вдруг действительно инфаркт? Стреляют теперь из-за архива, ищут, воюют… а капитан Звонарев влез между воюющими, как тупорылая героиня ужастика, впотьмах бредущая на чердак выяснить, кто воет… Отстранили, может быть, даже посадят – так, опять же, из-за проявленной инициативы, дело-то закрыли…
Звонарев тряхнул головой и завел двигатель – надо было думать раньше: теперь осталось идти до конца и надеяться, что все догадки-додумки окажутся верными.
Да и не архив интересовал капитана – плевать на бумажки, пусть урки хоть на части друг-друга рвут. Главная цель – убийца. Рогачев сказал – найдут и самосуда не будет… Звонарев такой фразы произнести не мог – даже про себя.
Жара усиливалась – столбики термометров давно проскочили отметку тридцать. Спортивная куртка капитана перестала быть приятной и липла к телу, с коротко стриженых висков бежали струйки пота… казалось, все – даже погода! – работало против него.
О проекте
О подписке