© Алексей Лишний, 2023

ISBN 978-5-0055-2418-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Душа

Тошнота

 
Голоса в наушниках взахлёб
Заглушают внутреннее эхо.
Я культурно равнодушный сноб,
Сын эпохи, генов и планеты.
 
 
Полюбив однажды тишину,
Окунался в строки из эфира,
Погружался сам на глубину,
Застревая в омуте квартиры.
 
 
Презирая бесконечный флуд,
На весы в ответ – пустые думы:
Уробороса тяжёлый блуд
Породил змеёнышей без шума.
 
 
Пожирая собственную тень,
Испарились – только горстка пыли
Из надежд (,) бессмысленных (,) идей,
Что в мгновенье Фауста застыли.
 
 
Мысли об одном: по кругу ритм.
Говорю с собой, с тобой, с картинкой
На экране социальных битв
Я застрял – зацикленность пластинки.
 
 
Голоса всё громче в мр3
Заглушают внутренние речи.
Тошно мне от пустоты внутри —
Как терпеть такую душу вечность?
 

Сонет времени

 
Время не пишет курсивом ни Гейтсу, ни Маску.
Тратить впустую его невозможно физически.
Кто ставит сразу на счастье, другие – на сказку,
Что оно следует прямо за Кроликом личности.
 
 
Миллионер, чемпион, мисс Вселенная, Оскар,
Запись в анналы и Вики. Теперь лишь бессмертие.
Чувствуешь, мир для тебя одного только создан?
Думаешь, ты заслужил это рай? Так поверь ему.
 
 
Кто-то в запое, и по фигу: время течёт вином.
Кто-то влюбился в обман. Но разве не всё равно?
А кто засыпает под фильмы и плюнул на мир давно…
 
 
Требуешь строгости к стилю и жизни красивой,
Требуешь, сам проживая в тоске: «Где спасибо?!»
Знаешь, а время одно. И не пишет курсивом.
 

Наедине с пустотой

Так хочется поговорить о пустоте,

Нетривиально пошутить о смерти,

Сыграть на громких фразах о кресте —

Плюс в статус депрессивной ленте.

Назваться готом, слушать блэк и дэт,

Грустить на дискотеках, пить в подъездах,

Растрачивать впустую, ждать куплет,

Вдрызг разругавшись в спорах бесполезных.

***

Отец лежит. Направлен в пустоту.

Сегодня утром спрашивал про ливень.

Чуть дышит. Лес шумит. Мы тут. А он?

Боюсь в глазах тоску увидеть…

Так хочется не верить в крах себя,

В неотвратимость растворенья в бездне

Идей, задумок, памяти – всё зря.

И не спастись Любовью, Богом, Честью.

Мой среди ночи самый жуткий миг:

Сердцебиенье чувствую под горлом,

Только представив: вновь отец лежит

И смотрит в пустоту, как все, покорно.

Непутёвый

Внутри без кпд сгорают

Желанья, полные невзгод.

На отмели меня бросает

Шторм неприятия высот.

Всегда один в вечернем клёве

Ищу тоску в глазах чужих,

Но, видно, сам я непутёвый.

Я проиграю им – я псих.

Берусь за дело лишь с оплатой

За гарантированный рай.

Без дела – всматриваюсь в дату

Бревном под точкой буквы «ай».

От встреч, навязанных мне кем-то,

Бегу, зевая невпопад.

Листаю списки, книжки, ленты,

Путеводитель в личный ад.

Так часто на пути знакомый

С улыбкой бросит: «Как дела?»

Поймёт ли он мою дорогу?

В ответ киваю: «В норме, да».

Стою на трассе: рёв, движенье

По встречной, прямо, на краю.

Домой, на море, к Просветленью.

Вперёд!

А я стою.

Смотрю…

Мечты и сны

В мечтах марионетки движимы крестом,

Но не божественным, а моей страстью.

Запрет нарушен, нет свидетелей кругом —

Здесь царство абсолютной гордой власти.

В мечтах осознаю сырой бумаги дух —

На крыльях этих не взлететь к Парнасу.

Свидетель есть один – Кант доказал, но вслух

Приказ не дам бить топором Пегаса.

Принять животное как должное и спать.

Во сне марионетки жаждут воли.

Почти что жизнь – есть зло, дерьмо и благодать,

Но вертятся вокруг меня все роли.

А я – субстанция из страхов, вкусов и обид,

Вне социума – невидимка Гриффин.

Я честен как абсурдный человек Сизиф,

Мой щит не вывески высоких истин.

Я бросил всякий щит – открытый всем ветрам,

Стою один, готов пойти по краю,

Лишь бы мечта вела из грязи в вечный храм,

Лишь бы во снах увидел отблеск рая.

Рекурсия

Зовут на сцену.

Где слова?

Я их не знаю!

Что?!

В висках стучит.

О, голова!

Всё кругом и в одно.

Я их забыл?

Нет.

Не читал.

Я как с поличным вор.

Опять зовут.

Мой выход в зал.

Да здравствует позор!

Я на диване сплю – вдруг скрип.

В квартиру входит гость.

Встаю.

Кричу.

Но тонет крик.

Как в горло вбили гвоздь.

Ползёт по телу паралич.

Он сердце сдавит тьмой.

Хлестнёт в глаза незримый бич.

Пронзит смиренья вой.

Один кошмар сменил другой.

Не встал, а ток прошиб.

О слава Богу, я живой!

Как никогда я жив!

Я Скрудж кануна Рождества:

Нет сцены и убийц!

Идите, обниму с утра!

Рассвет и трели птиц…

И ты приходишь, как мечта,

И говоришь: «Люблю».

Нас не погубит суета.

Шторм – ветер кораблю.

Мы в парк, на озеро, в кафе,

Вдоль набережной, в лес.

Твой голос так напоминает мне

О вечности небес…

Будильник чёртов!

Семь утра!

Верните мне мой сон!

Хочу его!

Чтоб навсегда!

Зачем работа?

Стон…

Сдаётся, понял, почему

Зло будет побеждать.

Мы проданы навек во Тьму.

Бог не хотел вставать.

Сбит курс пути души

 
Сбежать в берлогу,
Быть всем никем,
Идти не в ногу
Тупых систем.
 
 
Кому-то вечность,
У прочих – рай.
Ронять беспечно
Счастливый пай.
 
 
Пророкам бренным
Узор подач
Тяжёл, как пена,
Игрив, как мяч.
 
 
Долой оковы!
Уйди печаль!
Штурмуем снова
Иллюзий даль.
 

Удивительный человек-гопник

 
Первый действует, а другой злобно
Судит первого – это клише.
Удивительный человек-гопник
Прорастает в беспутной душе.
 
 
Он использует древние догмы
Оппозицией светлых идей.
И колени не с почестью согнуты,
А с удобством попутных корней.
 
 
Он клеймит непонятность искусства,
Смысла сложности так не приняв.
Для него пустота – там, где пусто.
Сеть дорог – на распутных камнях.
 
 
Ненавидит он сразу до гроба
Тех, кто схеме подвержен иной.
Удивительный человек-гопник
Мой корабль отправляет в застой.
 

Общество

Пегасы

 
В эпоху стен ценились люди-лошади.
Героев в ряд с богами – все века.
Дворянский принсип, честью обезвоженный, —
И палец нервно сорвался с курка.
 
 
Тащить орало горько мы научены
Умами дедов, силою отцов.
Над головою совесть медной тучею
От трусости сопливых подлецов.
 
 
Духовность загнивает в девятнадцатом,
Далёком, как вернувшийся Исус,
Убитый сзади из ствола двенадцати
Из тех, кому на спину – снова туз.
 
 
В эпоху перемен мы просто лошади.
Мы учим, как пахать, тех, кто летит.
Тех, кто, смеясь, потом нам бросит грош один,
Взмывая в небеса чужих вершин.
 
 
Не скажут вслух, что нам работать стоило.
Их прайс далёк от ценника коня.
На мемы наше распустилось стойло
У экзистенции пустого дня.
 

Сырьё для постиронии

В клише смешали яд и мертвечину,

Посыпали глазурью – это ГОСТ.

На каждый случай преподносят чинно

С улыбкой лицемерной в праздный тост.

На каждый случай пишут его в чатах,

В открытках лепят на гниющий клей.

Летит с динамиков зловонный запах —

Остроты сыплет радиодиджей.

Запас пополнят паблики, страницы —

На каждый случай, каждый миг – клише.

Мы искренне успели разучиться:

И мысли вслух, и чувства на планшет.

Швырнуть клише – и карма нас полюбит.

Нож в спину, в грязь втоптать, уйти назло —

Всё включено, дозволено. В Ютьюбе

Дизлайки ставят. А у нас – плюс сто.

Так есть…

Но лезем с кожи вон за лайки,

Клише фальшивых фраз пустых людей,

Сгорим дотла, грызёмся, крутим гайки

Не за богатство, не за власть идей.

Клише – наркотик. Он из праха создан.

Друг детства скрылся в вечной суете…

Родителей не видим…

На погосте

туман не оправданье слепоте.

Волки и овцы

 
Где средство от зазнавшихся тупиц
С бабла сумой бессчётной из пробирки?
Прокаченные гуру для девиц,
Для прочих смертных – волки мимо цирка.
 
 
Их морды хайп раздул до глухоты,
Матчасти ноль, но критики не нужно:
Они в ответах затыкают рты.
Где Правдин, отправляющий на службу?
 
 
У времени, я знаю, средство есть:
Оно их вяканье покроет мглою —
Живём самоотдачей, прячем честь,
Не посыпаем голову золою.
 

Гэндальф

 
Хорошо, когда в мире есть Гэндальф:
Он расставит все точки над i,
Даст загадку, задачу и пендель,
А вот «и» или «ай» – сам решай/реши.
 
 
Он-то знает предел твоей силы,
Верит в дружбу и клятвы людей.
Внутрь тебя заглянуть и курсивом
Намекнуть на абсурдность идей.
 
 
Все ему доверяют безмерно,
Кто не верит – тот плут иль дурак.
Подчиняйся и делай. Всё верно.
Курс намечен. Иначе никак.
 
 
Он заставит тебя биться насмерть
Ради жизни – не ради войны.
 

Конец ознакомительного фрагмента.