Он вышел из-за дома и поднял руки, чтобы успокоить женщин, завопивших рядом. Один из мужчин подбежал к нему и направил двустволку, Ванька сжался в комок. Подошедший что-то кричал и дергал стволом, Григорий Иванович почти не обращал внимания на него, его интересовали события на центральном пятачке. Он пытался продвинуться дальше, но его отталкивали. Вдруг, один из стоящих в центре с размаху ударил старика и наставил оружие на отпрянувших невооруженных людей. Седой выхватил пистолет, рванул к нему, и тут прозвучал выстрел. Григорий Иванович успел заметить как испуганный селянин, направляющий на него охотничье ружье, нажал на курок, как неизвестно откуда взявшийся Ванька подставился под выстрел, кровь из развороченного выстрелом плеча обрызгала Седого, и Иван начал движение. Ванька маятником передвигался по всей площади и там где он проходил люди падали как подкошенные. Это было страшное зрелище, невозможно было остановить это движение и неотвратимость происходящего придавила Седого к месту. Люди падали не успев даже развернуться к надвигающейся на них угрозе, а те, кто успевал заметить стояли как вкопанные, не понимая что происходит и как такое возможно. Иван как ураган пронесся по всей площади и остановился, когда на ней никого не осталось, горстка женщин и детей жалась к небольшому заборчику, никто не плакал. Через несколько секунд женщины стали оседать в обморок, устояли только двое, но и они держались за забор.

Услышав выстрел, оставшаяся в лесу группа немедленно выдвинулась в поселок. Площадь они обнаружили сразу же. Ванька шел к ним перешагивая через людей. Из пробитого плеча выпадала дробь, тело просто выдавливало инородные предметы, на нем оставались небольшие рубцы, раны больше не было, только разорванный в клочья камуфляж говорил о том, куда попал выстрел.

– Командир, это я виноват, Ванька закрыл меня от выстрела и пошел вразнос. Это я виноват, отвлекся.

Гоша медленно шел к площади, ноги его не слушались, он упал на колени и выронил оружие. Митяй взял его за плечо и молчал. Ванька подошел к командиру пытаясь поправить разорванный камуфляж, вытряхнул дробь, свалившуюся внутрь куртки, и оторвал свисающую ткань.

– Командир, я не разобрался кто есть кто, тут много с оружием, хорошо хоть успел закрыть Григория Ивановича, он ему прям в грудь выстрелил, броник мог не выдержать, нервные тут все.

Командир стоял и молча, смотрел на Ивана. У Ваньки до сих пор звенело в ушах, и он подумал, что слишком тихо начал говорить. Ну не орать же, даже если сам плохо слышишь.

– Командир, я говорю не разобрался кто есть кто, нужно оружие собрать пока они в себя не начали приходить.

– Повтори.

– Не разобрался, говорю.

– Нет, что ты дальше сказал.

– Нужно оружие собрать…

Соловьев стоял и неотрывно смотрел на Ивана.

– Нужно оружие собрать, говорю, пока они в себя не начали приходить. Да что происходит то?

– Они живы!

– Ну, я же говорю, я не разобрался кто они такие, всех сложил, без разбора. Очухаются, будем разбираться, а то они с оружием, поубивают еще друг друга, меня вон зацепили, до сих пор в ухе гудит. Может Седой разобрался кто есть кто, это у него спрашивай.

– Митяй, они живы. Ты слышишь Митяй.

Командир схватил Ваньку и начал трясти его, потом подскочил к Григорию Ивановичу и обнял. Митяй встал на колени перед Гошей и аккуратно тряхнул его за плечи.

– Гоша, они живы, Гоша. Живы все.

Гоша не сразу услышал, посмотрел на Митяя, потом на командира и слезы хлынули у него из глаз, он повалился на спину, раскинул руки и запел на грузинском что-то монотонное и вечное как горы.

– Дурдом какой-то, Григорий Иванович, что происходит?

– Это Ванька они от радости. Мы все думали, положил ты их.

– Чего я совсем спятил что ли, с какого перепуга мне селян-то убивать? Ну вы, блин, даете.

Соловьев наконец пришел в себя и заметил, что Седой переминается с ноги на ногу ожидая команды. В принципе и так было понятно, что делать, но от него ждали адекватного поведения командира и он тряхнул головой отгоняя эмоции.

– Митяй и Седой, соберите оружие, будем разбираться кого тут Ванька в штабеля сложил. Малой, а который стрелял, он живой?

– А который стрелял с головной болью очнется, я ему такую оплеуху залепил, неповадно будет стрелять не разобравшись. Ведь не в воздух пальнул зараза такая.

Командир ухмыльнулся и пошел к Гоше.

– Гоша, ты то – живой?

– Да Петрович, я таким живым давно не был.

– Ну, так чего валяешься, горланишь, вставай, работа есть по твоей части, нужно с местными говорить.

– Сейчас командир, ноги не ходят, через пару минут.

Ваньку пришлось выгнать из комнаты, никто не хотел говорить в его присутствии. Вернее, они просто замолкали и со страхом в глазах смотрели на него. Он бродил по селу и отовсюду слышал шепот про русского демона. Ему было неловко что его боятся, но по-другому он не знал как поступить. Нужно было решить проблему и решить её быстро, по его мнению, он принял правильное решение. Четверых бандитов на которых показали местные они заперли в сарае. С ними еще не говорили.

Оказалось, местные решили больше не терпеть бандитов и, вооружившись, выгнали их из деревни, те не стали связываться и ушли в спешке. А эти четверо вернулись за каким-то ящиком. На ящике был замок, и командир пока не разрешил его ломать. Вдруг этот ящик не принадлежит им? Местное население и так смотрит с опаской.

Ничего толком не добившись от местных Сергей Петрович решил перейти к допросу бандитов, вот тут Ванька был как раз и нужен, страх в глазах боевиков должен был развязать им язык. Они очень боялись федералов, особенно Ваньку, который с такой легкостью положил всю площадь с вооруженными людьми, но своих подельников из банды они боялись больше. Федералы их отдадут под суд, а подельники убьют, и это при самом хорошем раскладе. Григорий Иванович и полковник израсходовали весь свой пыл, но добиться результатов не могли, ну не расстреливать же их тут по одному. Экспресс-метод точно не подходил к ситуации. Местные просто не поймут, да и не просто это… Психологически не просто. Поэтому, когда Ванька очередной раз предложил вмешаться, они не стали останавливать, в конце концов есть хоть и небольшой, но шанс, что они успеют оттащить Малого. А уж как он работал по болевым точкам, по сути, не нанося настоящего вреда, каждый из них уже убедился на собственной шкуре. На тренировках он особо не жалел соперников, проходился так, что всё тело скручивало. Правда потом сам и снимал боль, но ведь до этого потом ещё «поохать» надо…

Бандит весь вжался в стул и его забила мелкая дрожь, но подошедший Ванька каким-то сложным движением нажал на активные точки виска и шеи бандита и тот расплылся в улыбке. Командир хмыкнул и всплеснул руками. Тот им выложил все, как будто они были закадычными друзьями, никаких уговоров, запугиваний и тем более пыток не понадобилось, даже на Ивана он реагировал вполне дружелюбно, но неотрывно следил за ним взглядом. Пришлось даже усадить, чтобы не мельтешил.

Оказалось, их основная группа расположена в ближайших горах, их человек сорок, две трети состава – это наемники и бандиты, объявленные в розыск. Еще человек десять это местные, которых угрозами и обманом заманили в банду, их держали под контролем, чтобы не разбежались по домам. Он показал на карте все подходы и минные поля, по большому секрету боевик рассказал, что недавно они убили прапорщика со склада, который продавал им оружие. На него, скорее всего, вышли федералы, пришлось убрать, еще он знает про русского приближенного к штабу, который сдавал им передвижения федералов. Наемники платили ему, но кто конкретно этот русский, он не знал. Когда получили команду отойти в пещеры они не взяли какой-то ящик, принадлежащий одному из их командиров, он был очень зол и послал за ним. Сказал не важно сколько местных они убьют, но ящик нужно доставить. Посоветовал не открывать его, иначе он их закопает, похоже ящик был для него важен. Командир кивнул Ивану, чтобы он выключил эту беспрестанно говорящую шарманку. Гоша увел удивленно оглядывающегося бандита обратно в сарай. Он ничего не понимал и ошарашено смотрел по сторонам, видимо резкий эмоциональный контраст основательно дал по мозгам.

Ящик принесли в комнату, и Григорий Иванович очень осторожно открыл его, сюрпризов не было, зато были деньги, различные бумаги, карты, какие-то накладные на перевозку оружия и фотографии, одна из них заинтересовала полковника, где-то он видел это лицо. Капитан советских войск стоял с вооруженным боевиком и пожимал ему руку, видимо он был сфотографирован во время сделки или передачи денег, чтобы потом можно было его шантажировать. Ну не сам же он позировал для них. Это был тот самый капитан, который заступил дорогу в кабинет генерал-майору. Вот откуда у боевиков подробные карты передвижения федералов и графики зачисток в селах. Командир бросил фотографию обратно в ящик и откинулся на спинку стула. Ванька направился к дверям, нужно было проверить как там пленные.

– Командир, тут шкатулка какая-то, в уголочке.

Митяй ткнул пальцем в шкатулку на дне ящика и начал открывать ее.

– Стой.

Но было уже поздно, Митяй открыл шкатулку и увидел механизм мины ловушки. Время в комнате остановилось, Гоша падал на пол и закрывал руками голову, командир начал соскакивать со стула, Седой рванул к ящику в заранее провальной попытке откинуть шкатулку, Митяй наклонялся над ящиком пытаясь закрыть товарищей своей грудью, мина была небольшой, шанс оставался. Вдруг, комната пришла в движение, Иван размазанной тенью проскочил почти всю комнату и пнул ящик со всего маху. Окно огромным пузырем лопнуло наружу от влетевшего в него предмета, в метрах пяти от него прогремел взрыв, взрывная волна подхватила разлетающиеся стекла и вновь втолкнула в комнату обрызгав незадачливых людей оказавшихся на пути. Ванька стоял посреди комнаты и вытаскивал из щеки осколок стекла, кровь не успела выступить из раны как появился рубец, Григорий Иванович отряхивался от стекла, командир вытирал с лица кровь от порезов. Митяю досталось от рамы, влетевшей в него, руки Гоши были изрезаны и кровоточили, на ноге расплывалось кровавое пятно от осколка рамы или ящика, еще пара осколков оставили свои следы в бронниках бойцов.

– Вас вообще одних оставить нельзя?

Ванька прощупывал рану Гоши, тот махнул рукой, все нормально, на вылет, и, прихрамывая, пошел осматривать командира. Митяй отряхивался и виновато смотрел в сторону ребят. Командир пригрозил ему кулаком, что-то сказать ему помешали мелкие осколки стекла застрявшие в лице, ими как раз занимался Гоша. Седой ощупывал огромную шишку и выступившую кровь на голове Митяя, при этом у него самого была видна кровь возле уха. На этом все закончилось, больше о происшествии не вспоминали. Жизнь бойца спецназа всегда висит на волоске, но все они люди и им свойственно ошибаться, правда, цена за такие ошибки значительно больше. Ванька очередной раз прикрыл своих товарищей, это была его работа, он умел хорошо её выполнять.

Из местных никто не пострадал, только живность на улице разбежалась в разные стороны и женщины еще долго выковыривали щенков, куриц и прочую животинку из различных уголков. Наверх к федералам поднялись только старейшины, проверить живые ли они. Увидев всех живыми, развернулись и, такой же компанией, все так же молча, вышли на улицу наводить порядок.

Митяй сокрушался больше всех, взрывом уничтожило все улики, теперь прихватить за зад этого капитана будет намного сложнее, вряд ли командир разрешит провернуть такой же трюк, как с боевиком, в суде. Этот метод сразу же признают незаконным и появится больше вопросов, чем ответов.

– Командир, я им подавил волю к сопротивлению, ближайшие три дня с ними справится даже ребенок. Можно выступать.

– Хорошо Вань, местные не прибьют их? Ты им втолковал, что должен быть суд и федералы за ними придут?

– Сергей Петрович, они меня не слышат, вроде смотрят на меня, но чую, не слушают, боятся, пришлось Седого звать. Он со старейшинами час разговаривал, думаю, они поняли друг друга, до суда должны дожить.

– Выдвигаемся, как там Гоша?

– Рана не кровоточит, я её обезболил, там нет серьезных повреждений, заживить он не дал, сказал, что не собирается за просто так таскать аптечку, замотался бинтами, работать дальше это не помешает, потерпит.