© B. Akunin, 2016

© ООО “Издательство АСТ», 2016

Смерть Иоанна Грозного (трагедия в пяти действиях)

Рече царь: «Несть ли сей Вавилон великий, его же аз соградих в дом царства, в державе крепости моея, в честь славы моея!» Еще слову сущу во устех царя, глас с небесе бысть: «Тебе глаголется, Навуходоносоре царю: царство твое прейде от тебе, и от человек отженут тя, и со зверьми дивиими житие твое!»

Книга пророка Даниила, гл. IV, ст. 27

Действующие лица

Царь Иван Васильевич IV

Царица Мария Федоровна, из рода Нагих, седьмая жена его

Царевич Федор Иванович, сын его от первой жены

Царевна Ирина, жена Федора, сестра Бориса Годунова

члены Боярской Думы

Князь Мстиславский

Захарьин-Юрьев, брат первой жены царя

Князь Шуйский

Бельский

Князь Щербатый

Князь Голицын

Князь Трубецкой

Князь Сицкий

Шереметев

Татищев

Салтыков

Михайло Нагой, брат царицы Марии Федоровны

Борис Годунов, шурин царевича Федора

Гонец из Пскова

Мария Григорьевна, жена Годунова

окольничьи

Григорий Годунов, родственник Бориса

Григорий Нагой, второй брат царицы Марии Федоровны

Гарабурда, посол Стефана Батория

дворяне

Битяговский

Кикин

Схимник

Мамка царевича Димитрия

Дворецкий Кремлевского дворца

Дворецкий Александровой слободы

Дворецкий Годунова

волхвы

Первый

Второй

врачи

Эльмс

Якоби

приставы

Первый

Второй

Шут

Ключник

Стрелецкий голова

Стрелецкий сотник

Стольник

Лабазник

Сенная девушка

Слуга князя Шуйского

Бояре, окольничьи, рынды, стрельцы, народ, скоморохи, слуги

Действие – в Москве 1584 года.

Действие первое

Прежде поднятия занавеса слышны на сцене шум и споры. Занавес подымается. Боярская дума. На лавках, стоящих вдоль стен и образующих фигуру покоя, сидят бояре: на средней лавке князь Мстиславский, Захарьин-Юрьев, Бельский и другие старшие бояре; на боковых младшие; на конце правой боковой лавки, у просцениума, Борис Годунов; с левой стороны, напротив Годунова, Михайло Нагой, схватив Салтыкова за ворот, старается стащить его с места.

Нагой.

Я государев шурин! Мне невместно

Быть меньше Салтыковых!

Салтыков.

Бражник! Прочь!

Твой дед служил у деда моего

Знакомцем и держальником!

Нагой.

Неправда!

Держальников не знали Салтыковы!

За то ль в бояре ты попал, что вместе

С Голицыным сдал Полоцк королю?

Голицын.

Нет, это ложь! Я защищал посады,

А в городе сидел тогда Щербатый!

Щербатый.

Ну да, сидел! И в то сиденье мы

В двенадцать дней семь приступов отбили,

А кабы ты посады отстоял,

К нам подошла б от Сокола подмога

И с тылу бы схватила короля!

Голицын.

А я ли виноват, что та подмога

Три целых дня тягалась о местах?

Нагой (продолжает спорить с Салтыковым).

Я государев шурин! Я на свадьбе

Преди других нес царский каравай!

Салтыков.

А я нес блюдо с золотою чарой!

Отец мой был ору́жничим! А твой

Кто есть отец? Великая то честь,

Что по седьмой жене ты царский шурин!

Нагой.

Да ты сестру-царицу не кори!

Салтыков.

Я не корю ее! А все ж она

Не первая царица, а седьмая!

Вишь, царский шурин! Мало ли шурьев

Перебывало у царя!

Захарьин.

Бояре!

Что вы чините? Вспомните, где вы!

Гораздо ль так чинить?

Нагой.

Царю я буду

В отечестве и в счете бить челом!

Салтыков.

Ну, бей челом! Пусть выдаст головою

Он мне тебя!

Мстиславский.

Да полноте, бояре!

Вот я да Шереметев, всех мы больше,

А о местах не спорим!

Голоса.

Нас вы больше?

А чем вы больше нас?

Захарьин.

Стыд вам, бояре!

(К Мстиславскому.)

Ты, князь Иван Феодорыч, ты старший —

Уйми же их!

Мстиславский.

Как их унять, боярин?

С ума сошли! Вишь, со Мстиславскими

Хотят считаться! Не велеть ли дьяку

Разрядные нам книги принести?

Захарьин.

Теперь не до разрядов, князь!

(Выступает вперед.)

Бояре!

Иль вы забыли, для чего мы здесь?

Возможно ль? Как? В теперешнюю пору,

Когда, свершив сыноубийство, царь

Терзается раскаяньем, когда

От мира он решился отойти

И мимо своего второго сына,

Феодора, его болезни ради,

Нам указал достойнейшего выбрать,

Кому б он мог державу передать,

Когда меж тем враги со всех сторон

Воюют Русь, – кругом и мор и голод, —

Вы в самую ту пору о местах

Тягаетесь? Опомнитесь, бояре!

Теперь должны мы каждый друг за друга

Держаться крепко, да не сгинет Русь!

Забудемте ж разряды! Без расчетов

К прискорбному приступим избиранью

И будемте без мест!

Бельский.

Без мест, пожалуй!

Все.

Без мест! Без мест!

Захарьин.

Боярин князь Мстиславский!

Ты старший – открывай совет!

Мстиславский.

Бояре!

Вы слышали, что́ вам сейчас Никита

Романович сказал? Как нам ни горько —

А покориться надо царской воле!

Пойдем на голоса!

Шуйский.

Позволь, боярин, —

Последнее ль то слово государя?

Мстиславский.

Последнее! Напрасно мы его

Молили. Он нам указал немедля

Постановить наш приговор и с новым

К нему явиться государем.

Трубецкой.

Страшно!

Голицын.

Не верится!

Мстиславский.

Не верилось и мне,

Пока не топнул он на нас ногою

И не велел мне Думу собирать.

Шуйский.

Когда его такая воля – что ж?

Щербатый.

Да, если так, бояре, – мы не властны

Ему перечить!

Шереметев.

Подлинно не властны!

Татищев (старик).

Тому о Пасхе будет двадцать лет,

Великий государь задумал то же;

Хотел, как ныне, бросить свой престол

И в Слободу отъехал от Москвы.

Народ мутиться начал; мы ж решили

Всем ехать за царем, просить его.

Поехали. Царь принял нас сурово;

Сначала слушать не хотел; потом

Моленьям внял, вернулся на Москву

И снова принял государство.

Сицкий.

Да!

И учинил опричнину! Мы помним!

Татищев.

Ужасное, не приведи Бог, время!

Но без царя еще бы хуже было:

Народ бы нас каменьями побил,

Вся Русь бы замутилась, и татары,

И ляхи нас, и немцы б одолели —

Согласья вовсе не было меж нас!

Сицкий.

Завидное теперь меж нас согласье!

Шуйский (к Татищеву).

К чему ж ты речь, боярин, вел?

Татищев.

К тому,

Что, может быть, и ныне, как в ту пору,

Царь-государь смягчится.

Мстиславский.

Нет, боярин,

Теперь другое время – царь не тот.

Он опустился плотию и духом;

Не мненье на бояр, как было прежде, —

Раскаянье его с престола гонит!

Бельский.

Не ест, не пьет, давно не знает сна;

О тех переговорах, что так тайно

Он с а́нглийскою королевой вел,

Уж речи нет. Посол ее теперь

Напрасно просит у него приема.

Захарьин.

Да, не похож он на себя теперь!

До этого греха недели за три

Он к Курбскому, к изменнику, писал,

Корил его жестоко и ответа

Ждал из Литвы, а сам дрожал от гнева;

Теперь же позабыл он и о Курбском,

И кроток стал, и милостив в речах.

Шуйский.

Не нам царю указывать. От Бога

Его и гнев и милость. Что ж, бояре?

Приступим к избиранию!

Все.

Приступим!

Молчание.

Мстиславский.

Кого ж, бояре?

Нагой.

Да кого ж другого,

Коль миновать мы Федора должны,

Кого ж еще, как не царева ж сына,

Димитрия Иваныча?

Мстиславский.

Младенца?

Нагой.

А мать на что? Царица-то на что?

Когда же с вас сестры-царицы мало —

Правителя придать ей!

Салтыков.

Не тебя ли?

Нагой.

Меня ли, брата ль, все равно – мы оба

Димитрию дядья!

Салтыков.

Да нам не дядьки!

Татищев.

Избави Бог! Мы помним малолетство

Царя Ивана! От дядьев царевых

Избави Бог!

Шуйский.

Не приведи господь!

Захарьин.

Не приведи! Нам нужен властный царь,

А не опека над царем!

Мстиславский.

Вестимо!

И сам Иван Васильич указал,

Чтоб из себя мы выбор учинили.

Шереметев.

Кого ж тогда?

Щербатый.

Да уж кого ни взять,

Он должен быть породы знаменитой,

Чтоб все склонились перед ним.

Сицкий.

Нет, князь!

Пусть тот царит, кто доблестней нас всех!

Его искать недалеко – Никита

Романович Захарьин перед вами!

Говор.

У царского кровавого престола

Он тридцать лет стоит и чист и бел.

Он смелым словом тысячи безвинных

Спасал не раз, когда уже над ними

Подъятые сверкали топоры.

Себя ж он не берег. Всегда он смерти

Глядел в глаза – и смерть, нам всем на диво,

Его главы почтенной не коснулась —

И стелется пред нами жизнь его

Без пятнышка, как снежная равнина!

Голоса.

Захарьина! Захарьина! Никиту

Романыча! Захарьина на царство!

Трубецкой (к Сицкому).

Кто против этого! боярин чист!

Корить его не станем. По заслугам

И честь ему мы воздаем; но он

Не княжеского рода – быть под ним

Невместно нам, потомкам Гедимина!

Шуйский.

Нам и подавно, Рюрика потомкам!

Голицын.

Нет, он не князь – нам быть под ним негоже!

Салтыков.

Не князь он, правда, – но с царем в свойстве!

Нагой.

Не он один! С царем в свойстве и мы!

Салтыков.

Ты брат седьмой жены, Захарьин – первой!

Захарьин.

Из-за меня не спорьтеся, бояре!

Благодарю тебя за честь, князь Сицкий,

(кланяется некоторым)

Благодарю и вас, бояре, но

Я чести бы не принял, хоть и все б вы

Меня хотели, я б не принял чести!

Я слишком прост, бояре! Не сподобил

Меня Господь науки государской.

А коль хотите доброго совета,

То есть один, который и породой

И службою нас будет выше всех:

Боярин, воевода, князь Иван

Петрович Шуйский, что теперь сидит

Во Пскове против короля Батура, —

Вот вы кого возьмите! Перед этим

Склониться не обидно никому!

Шереметев.

Нет, Шуйского нельзя! Король недаром

Уж пятый месяц осаждает Псков!

А воевода князь Иван Петрович

Засел в нем на́смерть, и на том он крест

Со всей своей дружиной целовал.

Бог весть, на сколько времени еще

Продлится облежанье; мы ж не можем

И часу оставаться без царя!

Шуйский.

Так как же быть?

Мстиславский.

Не ведаю, бояре!

Шуйский.

Царь ждет ответа – надо кончить выбор!

Захарьин (к Годунову).

Борис Феодорыч! Ты что ж доселе

Не вымолвил ни слова? В трудном деле

Ты выручал нас часто из беды —

Скажи, как мыслишь?

Годунов (встает).

Мне ль, отец названый,

Мне ль говорить теперь, когда исхода

Напрасно ищут лучшие из вас?

Но если вы мне речь вести велите,

То я скажу, бояре…

Голоса.

Громче! Громче!

Не слышно!

Годунов.

Мне казалось бы, бояре…

Голоса.

Не слышим! Громче!

Захарьин.

Да зачем ты сел

Так далеко и ниже всех, Борис?

Иль места ты не знаешь своего?

Не слышно нам! Ступай сюда, поближе!

(Берет его за руку и подводит к середней лавке.)

Вот где тебе приходится сидеть!

Годунов (кланяется на все стороны).

Бояре, вы великих предков внуки!

И ты, названый мой отец, Никита

Романович, наставник мой любезный!

Я б не дерзнул мое вам молвить слово,

Когда б вы сами мне не приказали!

Салтыков.

Куда он гнет?

Нагой.

Хвостом вертит, лисица!

Салтыков.

А забрался-таки на середину!

Нагой.

Небось он даром на конце сидел!

Голоса.

Тс! Тише! Смирно! Слушать Годунова!

Годунов.

Вам ведомо, великие бояре,

Какие на Руси теперь настали

Крутые времена: король Батур

За городом у нас воюет город;

В его руках Усвят, Велиж и Полоцк;

Великих Лук уж взорваны им стены,

И древний Псков, наш кровный русский город,

Бесчисленным он войском обложил.

Меж тем в Ливонию ворвался швед,

Завоевал Иван-город, Копорье;

А там с востока и с полудня хан

Опять орду вздымает; сотни тысяч

Уже идут на Тулу и Рязань;