В европейской литературе нового времени есть два "вечных образа" - Фауст и Дон Жуан. У них много общего, и это не только перекочевывание от автора к автору, но и их, в некоторой степени, революционный протест против порядка этого мира. Фауст пытается постичь истину, пойдя на сделку с дьяволом, Жуан - неисправимый греховодник, заходящий в своей бесшабашности до безрассудства, чья душа тоже становится дьявольской добычей.
Существует масса интерпретаций образа Дона Жуана, здесь и Молина, и Байрон, и Пушкин, и Гофман. После такого многообразия, казалось бы, увидеть как-то по-новому этот образ уже очень сложно. И все же, Толстому это удалось. Хотя, нельзя отрицать некоторую эклектику Гофмана, Гёте и Пушкина, следы трактовок которых можно найти в этой драматической поэме. От Гофмана он взял сложный путь Жуана от веры к безверию и обратно, от Гёте - богоборческие мотивы "Фауста", отчетливо звучащие в прологе, от Пушкина - некоторые сцены, например, сцена обольщения донны Анны переодетым в монахи Доном Жуаном.
Пролог поэмы, как я уже указал, имеющий связь с "Фаустом" Гёте, представляет спор "небесных духов" (ангелов) с Сатаной за обладание душой еще юного Дона Жуана, которого отметил особым вниманием и Господь, и лукавый. Он наделен массой талантов, пытливым умом, горячим сердцем. Ассоциации с "Фаустом" настолько явные, что Толстой даже жаловался, что его обвиняют в подражании Гёте.
Сатана подвергает испытанию его веру, и Дон Жуан, который был готов по-настоящему любить, снова и снова обманывается в своих чувствах. Он готов искать идеал любви, но каждый раз его ждет разочарование, он теряется, запутывается, и обманывает сам себя, отрицая любовь, считая, что её нет. То, что люди привычно называют любовью - пошлая похоть.
Все в мире ложь! Вся жизнь есть злая шутка,
И, если все явленья перебрать
И призраки пустые все откинуть,
Останется лишь чувственность одна,
Любви ничтожный, искаженный снимок,
Который иногда, зажмуря очи,
Еще принять мы можем за любовь.
А, если в мире нет любви, то все ценности этого мира - лживы и поддельны:
А совесть? Справедливость? Честь? Законы?
Все громкие и пошлые слова,
Все той же лжи лишь разные названья!
Трагедия толстовского Дон Жуана в том, что когда к нему приходит та - настоящая любовь, которую он искал и ждал всю жизнь, он её не разглядел, приняв за еще одну интрижку. В результате он губит свою "идеальную женщину", и понимание свершившейся трагедии приходит слишком поздно. Но вместе с неизбывной потерей он вновь обретает веру, поэтому сцена со статуей командора у Толстого резко отличается от пушкинской трактовки. Когда статуя призывает его в последний раз помолиться перед низвержением в преисподнюю, Дон Жуан отвечает:
Не хочу!
Кляну молитву, рай, блаженство, душу —
И как в безверье я не покорялся,
Так, верящий, теперь не покорюсь!
Для Бога не столько важен ритуал - молитва, - сколько истинная Вера, которая появилась у Дон Жуана, поэтому силы добра отстояли его и статуя командора, посланная Сатаной, проваливается без своей добычи.
Когда Дон Жуан осознает всё с ним произошедшее, звучат мотивы Агасфера, он желает себе наказание вечной жизнью, чтобы ощущение душевной муки было беспредельным:
Я должен жить. И жаль, что слишком скоро
Меня избавит смерть от этой муки.
О, если б мог я вечно, вечно жить!
Концовка пьесы неоднозначна - Дон Жуан влачит покаяние в одном из монастырей и там же умирает, окруженный братией. Но есть один момент, он так и не отказался от своей человеческой любви ради любви абстрактной, он так и не принял схиму. А все потому, что, если бы он стал монахом, его бы похоронили на монастырском кладбище, он же завещал похоронить себя рядом с донной Анной и командором...