Цитаты из книг автора «Алексей Калугин»

Говорящий не знает, а знающий не говорит

В то время как творчество только и живет эмоциями.

Молодежь отрицает то, что им говорят старшие, уже только потому, что возраст является для них не заслугой, а как раз наоборот – причиной для конфликта. Молодые ищут свои пути в жизни. Расшибают себе лбы, ломают ноги, но все равно уперто прут по бездорожью, –

Сегодня мы на коне. А завтра будет завтра. До него еще надо дожить. Что совсем замечательно, завтра никогда не наступает. Оно все время остается в будущем. Как вчера – в прошлом.

поскольку люди, обличенные властью, имеют привычку ничего не говорить напрямик. Их стиль общения – это аллюзии, полунамеки и экивоки. Выслушал собеседника – теперь собери всех своих советников и экспертов и подумайте как следует все вместе, что же это он такое сказал?..

Конечно, хотелось бы верить, что, пройдя через сингулярность, будущее в полном соответствии с разработанной в тридцать третьем веке теорией воссоединится с прошлым и нормальный ход времени будет восстановлен. А то, честно говоря, уже надоело то, что жена через день заявляет мне, будто завтра у нее снова день рождения. При этом у меня складывается впечатление, что временная инверсия здесь ни при чем, просто Ольге нравится получать подарки от родственников из будущего, которые валом валят, только их кликни. Еще до того, как начали появляться первые пункты лицензирования путешествия в прошлое, я успел основательно покопаться в своей родословной и обнаружил, что одним из моих предков был зажиточный московский булочник Степан Фомич Пикаров. Вот к нему-то я и собрался в гости. Не знаю, как примет меня Степан Фомич, но сувениры для него самого, его драгоценной супруги и трех их дочерей, старшей из которых четырнадцать, а младшей восемь, я уже приготовил – все китайского производства. Да, забыл сказать, речь идет о 1852 годе. Так что жду я не дождусь, когда получу свой собственный темпоральный модулятор. Наберу в гостях у булочника сотню-другую битов стабилизированного времени и махну тогда в будущее, в тот самый временной отрезок, когда встретил в зале прибытия симпатичную девушку по имени Эйна. Для такого дела Сережа обещал одолжить мне свой темпоральный модулятор. – Пусть весь мир летит в тартарары, но нельзя обмануть приглашенную на свидание девушку! Я об этом только подумать успел, а Сергей уже вслух произнес. Ну, что тут скажешь: родственные души.

– Разрушая при этом настоящее. – Я взглядом указал за окно, где на фоне соседней девятиэтажки проступал пока еще неясный контур какого-то готического собора из будущего. – Процесс ретарнинга будет уходить все дальше в прошлое. – Это как же? – подозрительно прищурился я. – Создадите у нас здесь перевалочную базу? Вроде той, что я видел у вас в двадцать третьем? – Не вроде, а точно такую же, – уточнил Сергей. – И не одну, а сотни. Чтобы вы могли отправиться в прошлое. Тут уж я, честное слово, растерялся. – Нам-то это зачем? – Чтобы обеспечить непрерывный процесс ретарнинга. Для вас будет открыт доступ в период с середины девятнадцатого до сорокового года двадцатого века. Глубже уйти в прошлое, используя базу в начале двадцать первого, технически невозможно, ближе – не рекомендуется, иначе можно встретить в прошлом себя самого. – И тогда – хроноклазм? – спросил я почти с надеждой. Мне почему-то страшно хотелось услышать какую-нибудь жуткую историю, приключившуюся с незадачливым путешественником во времени. – Исключено, – уверенно покачал головой мой потомок. – А вот серьезное нервное расстройство после встречи с самим собой заработать можно запросто. – Подумаешь, – непонимающе пожал плечами я. – Что тут такого? – Обычно представление человека о себе не соответствует тому, чем он является на самом деле. Я задумчиво постучал ложечкой по краю пустой чайной чашки. Нельзя не признать, что в словах Сергея присутствовал некий резон. – Ну хорошо. – Я положил ложечку на чашку, как мостик между прошлым и будущим. – Допустим, я отправлюсь в прошлое, чтобы встретиться с кем-то из своих предков, и тем самым поспособствую ретарнингу нескольких десятков часов… – Битов, – поправил Сергей. – В условиях временной инверсии удобнее измерять время в битах. В сутках тысяча битов. Один бит равен одной минуте и двадцати шести целым и четырем десятым секунды. – Хорошо, – не стал спорить я. – Доставлю я эти самые биты в свой двадцать первый век. Ты перегонишь их в двадцать третий. И так, по цепочке, до тридцать третьего века. Ну а дальше-то что? Не может же это продолжаться до бесконечности! Рано или поздно, Вселенной в любом случае каюк!

Первоначальный план с треском провалился, но, как бы там ни было, признавать свое поражение я не желал. В конце концов, кто я – тварь, во прахе растертая, или право имею? Доколе можно позволять потоку свихнувшегося времени тащить себя незнамо куда? Я не имел ничего против того, что мир катится ко всем чертям – какой смысл оспаривать то, что ты не в силах изменить! – я должен понимать суть происходящего. И ежели Сергей не желал по доброй воле поделиться со мной информацией, а выведать что-то хитростью не удалось, оставалось только полностью взять инициативу на себя.

Дальше – больше. Оказалось, что можно выйти из дома в восемь вечера и вернуться в пять утра того же дня. Порой выяснялось, что ты находился в двух-трех местах одновременно. А назначить встречу стало целой проблемой: если о месте можно было договориться, по-прежнему, без труда, то время предстояло угадывать. Время будто бы сошло с ума. Или же все население Земли внезапно стало жертвой неизвестной болезни, единственным проявлением которой являлось то, что человек полностью утрачивал способность ориентироваться во времени.

Сергей производил впечатление законченного психа, но на жулика похож не был. Да и что это за жулик, который приходит на день рождения с подарком? Интересно, что там у него, подумал я, посмотрев на аккуратненький сверточек, что держал в руке Сергей.