Юноше пришлось встать и заставить ноги удерживать равновесие. Впереди по носу лодки возникло очередное существо, боковое зрение Жуя показало, что монстр схож с горбатой гороподобной личностью, но как только парень метнул взгляд в ту сторону, то смог поймать только исчезающее темное пятно. Вновь по его спине пробежали крупные мурашки. Шмыгнув носом, он вцепился пальцами в рыболовную сеть тяжело вытаскиваемую его троюродным дедушкой, одетым лишь в скромные трусы, при том что сам Андрей ежился от промозглой влаги и боялся поднять голову, пряча шею от холода.

Жуй, кряхтя и призывая ноги к максимальной стойкости на днище остервенело раскачивающейся лодке, принялся тянуть рыболовную сеть, которая удивляла своей тяжестью и… пустотой. «Почему она такая тяжелая, если в ней не поймалось ни единой, даже самой крохотной рыбешки? – размышлял Жуй, будто найдя ответ на этот ненужный вопрос, он сможет отряхнуть руки и сойти на песчаный берег какого-нибудь экзотического острова Карибского бассейна. – Для чего нужна столь-же большая, сколько бесполезная сеть? Идиотская рыбалка, надо сказать!»

Он держал рыболовную сеть, стоя чуть за спиной Иосифа Ильча и так получилось, что прямо перед лицом молодого человека оказался лысый эггельсовский затылок – на макушке волосы отсутствовали начисто, а на затылке оставшийся волосяной покров тщательным образом выбривался. Но не блестящая от влаги лысина являлась объектом андреева внимания, а превосходно выполненная татуировка-наколка на ней. С противоположной стороны лица каннибала Эггельса на его голове был в натуральную величину изображен портрет генералиссимуса Советского Союза, отца народов, кормильца и поильца – товарища Сосо Джугашвили. Многим из революционных кругов этот человек был известен под партийной кличкой – Коба. Но планета Земля знала и знает эту личность под самым известным псевдонимом – товарищ Сталин.

Иосиф Виссарионович Сталин.

Татуировщик был настоящим профессионалом своего дела, он отнесся к работе со всей душой, проникся как к Эггельсу, так и к Сталину. Портрет на задней части головы тезки величайшего председателя правительства СССР был выполнен до самых мельчайших подробностей. Выразительные глаза из под густых бровей (волосы для бровей Иосифа Виссарионовича, так же как его густые усы были настоящие, растущие на затылке у Иосифа Ильича. Людоед, должно быть, ежедневно заботился за ними, выстригая из как можно правильней и используя для этой работы как минимум три зеркала, если, конечно не пользовался услугами специально обученного парикмахера), правильной формы нос (вытатуированный так искусно, что создавалось впечатление, что нос на самом деле выступает вперед), полные губы под усами, скулы, подбородок, даже едва видимые морщинки – все было изображено в высшей мере профессионально. Уши Эггельса были ушами Сталина, с задней стороны шеи Иосифа Ильича был вытатуирован стоячий воротничок военного кителя. Единственное, что не соответствовало образу настоящего Сталина – волосы. На макушке у Эггельса волосы уже не росли, поэтому его Иосиф Виссарионович был с волосами вытатуированными. Но только до половины головы, а спереди уже было безволосое лицо каннибала.

Андрей уже не думал о рыбалке, он смотрел в темно-синие глаза вождя и ему казалось (Да что там казалось! Это так и было!), что товарищ Сталин подмигивает ему и ухмыляется сквозь густые усы. Сталин заговорил. И это произошло абсолютно естественно, Жуй даже ничуть не удивился. Наоборот, даже чуть-чуть обрадовался материализовавшемуся ожиданию. Иосиф Виссарионович заговорил о голоде.

Эггельс продолжал тянуть сеть, а Коба на его затылке говорил, не тараторя, расставляя слова в нужном порядке и то и дело задумчиво замолкая, мысленно составляя правильно сформулированную фразу. Товарищ Сталин читал Жую своеобразную лекцию по теме голода. Физического голода. Следя вытатуированными глазами за слушателем, Иосиф Виссарионович объяснял, что миром правит голод, что из-за голода все беды и несчастья, а все статичное и непродуктивное из-за насыщения, что голодный человек способен на все и если Жуй не в полной мере доверяет его словам, то в подтверждение этой истины Андрей может проконсультироваться со своим дальним родственником. Уж он то точно знает на что способен голодный человек. Голод – говорил товарищ Сталин – есть движущая сила мирового прогресса, сытый человек ни станет ничего делать, он будет просто лежать и пердеть, а голодный – способен на все, чтобы свой голод уталить. Он будет чего-то добиваться, искать, трудится и работать не покладая рук, будет размножаться, ибо голод в любой момент может убить человека и ему необходимо успеть оставить потомство. Голод! Голод сделал из обезьяны человека, заставив его применять палку и камень! Животное только и думало как бы пожрать, и что-то сообразив и придумав, наедалось и на какое-то время успокаивалось, что бы вскоре вновь запустить мыслительный механизм на поиски еды. Иначе смерть! Голод и страх смерти – вот две составляющие человеческого бытия.

Сталин говорил долго. Так долго, что Жуй напрочь забыл о том, что плещется в плоскодонной лодке (без весел, кстати), что вокруг него из густого парообразного тумана возникают пугающие монструозные образы и отвлекся от лекции лишь когда Эггельс окрикнул его и повернул на него свое худое лицо. С поворотом людоедской головы Иосиф Виссарионович сменился Иосифом Ильичем. Разверзнув гнилозубый рот, Эггельс ругал Жуя за бездействие и приказывал ему помогать вытягивать бесконечную сеть. В сетях что-то было.

Вдвоем они вытянули ее на борт и оказалось, что они достали из воды человека. Попав в сети и выплыв на воздух, человек (мужчина) стал судорожно хватать ртом кислород, задыхаться и выпучивать глаза. Его тело забилось в агонии, громко втягивая воздух, мужчина конвульсивно как эпилептик замахал руками и ногами. Сеть стягивала его конечности, впивалась в плоть, где-то рвалась. Мужчина смотрел на Жуя распахнутыми глазищами и уже почти беззвучно хлопал губами.

– Бей его! – выкрикнул Эггельс и сунул в руки Жуя откуда-то взятый кирпич. – Бей! Глуши его по башке!

Жуй с трудом удерживал равновесие в лодке, не в силах размахнуться, кирпич оттягивал руки вниз и грозил упасть в воду.

– Да бей же его по башке! – ругался Эггельс, но Андрей только смотрел на выловленного из воды мужчину. Человек был в шерстяном костюме с пиджаком и в туфлях, хотя такой покрой Жуй помнил только по старым фильмам. Он был уже не молод, его лоб был низок и лишен растительности, зато на затылке волосы густо вились светло-рыжими спутанными от воды кудрями. Пышные усы бежевого цвета выделялись на побелевшей коже лица. Глаза круглые, ярко голубые. В глазах читалось обреченность. Мужчина умирал, а Эггельс кричал, что если сейчас не оглушить выловленного, то он окоченеет. А ему нужно мягкое мясо, а не бревно! Подавив спазм страха перед родственником-людоедом, Жуй ударил выловленного по лбу.

– Сильнее! – изо рта Эггельса воняло гнилью. – Мочи по виску!

Жуй ударил жертву и человек в сетях обмяк. Его глаза закатились, по мокрым кудрям над ухом заструилась кровь. Тогда Иосиф Ильич появившимся у него кривым ножом распорол рыболовную сеть и освободил оглушенного мужчину. Он перевернул его на мокром дне лодки на спину, разрезал свитер и разодрал пуговицы на белой рубашке, обнажив грудь и живот выловленной жертвы. Кривой нож оказался в руке у Андрея.

– Режь его вот от сюда, – объяснял Эггельс, указывая костистым пальцем в область подреберья, – до сюда. До паха. Да нажимай, не ссы.

– А если он еще живой? – Андрей первый раз открыл рот и что-то сказал.

– Естественно, что он еще живой! Давай режь и выпотрошим его прямо здесь. Кишки скинем в воду, они нам на хер не нужны. Да нажимай-же сильнее! Потом, пока он будет еще жив, мы шустренько снимем с него кожу, а мясо ополоснем. Кожа пригодиться, но ее надо снимать, пока он будет еще живой, иначе она станет не натуральной… Да что ты копаешься? Ты разрезал?

– Да… – наблюдая как из вскрытой брюшины появляются внутренности, Жуй уронил нож.

– Теперь наматывай кишки на руку и дергай. Да не ссы!

– А кто это?

– Чего? – рявкнул Эггельс, которому промедление даже в одну минуту могло стоить преждевременной смерти выловленного и порче кожи и мяса.

– Это кто?

– Хрен в пальто! Один фрайерок, который слишком много знал!

– У него на ладони лишний палец.

– Ага. Эта недобитая пролетариатом профессура шестипалая! Засовывай руку вон туда, где кишечник… Глубже… Теперь ухватывай за кишку… Чуть потяни… И дергай! Рывком! Я перережу, ты тяни. Сильнее, дергай, кореш!

Андрей Жуй проснулся и распахнул глаза. Где это он? Обстановка не знакомая. Он лежит на горячем от пота смятом белье, а рядом по правую руку к нему нежно прижимается некий субъект. Жуй оттолкнулся от субъекта, чем пробудил того от сладостной дремы. Валерий Витальевич Кауффман был недоволен грубым пробуждением, в отличие от Андрея, ему, по-видимому, снилось что-то приятное.

Санкт-Петербург.

4 августа 2017 г.

Была глубокая ночь, но в стрип-клубе «Интерфайер» этого не замечали. Публика алчно пялилась на пять сцен. Три танцовщицы-стриптизерши и два парня-стриптизера, один из которых являлся метисом. Под драйвовую музыку и многоголосое улюлюканье выступающие принимали мятые купюры за резинку трусиков, а когда и этот последний элемент одежды срывался – деньги разлетались по сцене и полностью раздетая модель продолжала свой развратный танец уже на деньгах, как на опавших листьях в осеннем лесу. Потом, выбегал человечек, собирал деньги и передавал их танцевавшей (или танцевавшему), а на сцену выходила следующая. Обнаженные модели сами выбирали себе жертву (не переставая исполнять танец, они наблюдали за тем кто и сколько дает им денег и размер добровольного вклада играл решающую роль в их выборе) и после танца к этим инвесторам подбегали человечки и на ушко приглашали в специальные апартаменты. Отказывается было нельзя, за этим сюда и шли, ради этого и вносили огромную сумму взноса, этого и ожидали каждый месяц жаждущие богачи (такое шоу было ежемесячно и очередь стояла на несколько месяцев вперед).

Левит проникла сюда бесплатно. Она была соучредителем «Интерфайера» и имела свой процент с прибыли. Она знала тут всех и все знали ее.

Она сидела за маленьким столиком на одного человека (парами сюда не ходили), а группа людей рассаживалась по одному, пила текилу, задумчиво смотрела на ближайшую уже почти полностью обнаженную танцовщицу-блондинку и прислушивалась к ощущениям внизу живота. Низ живота намекал хозяйке что бы она не пожадничала этой блондинистой стриптизерше, выделывающей аппетитные движения вокруг шеста. Возбужденная Левит сделала секретный знак танцовщице, говорящий, чтобы танцуя, она имела в виду, что на нее уже положили глаз и в конце дадут ей денег больше всех. Танцовщица ей кивнула. Левит улыбнулась и закурила длинную сигарету. Изначально она приглядела себе одного молодого человека с крепкими ляжками и прекрасной мускулатурой, но в какой-то момент поняла, что сегодня, пожалуй, развлечется с девочкой. Да, сегодня ей милее девчонки.

Олеся Левит была бисексуальна.

Музыкальный трек в «Интерфайере» на пару секунд остановился, сменившись следующим. Глядя на блондинку, расстегивающую бретельки на желтых трусиках и медленно спуская их к коленям, Левит полезла в декольте за пачкой денег и на мгновение вспомнила о том, что именно тут и именно этой ночью с ней договорился встретиться Андрей Жуй. Он соизволил позвонить Олеси Нахимовне, а когда она сказала, что после девяти часов она не занимается ничем кроме полной релаксации в «Интерфайере», он дико обрадовался и пообещал появиться, хотя до этого ни разу сюда не заглядывал. Он стеснялся подобных развлечений. Однако на этот раз он заявил, что именно этой ночью в «Интерфайере» приготовил для нее сюрприз. Не имея никакого отношения к стрип-клубу, этим заявлением он удивил Левит. Какой он может сделать сюрприз в ночь VIP-шоу? Станцевать на одном из подиумов? Нет, он на такое не способен.

Как бы то ни было, Левит договорилась с администратором, что бы пришедшего Жуя впустили без пропуска. Она даже готова была оплатить его вход, если ему не хватит налички. Однако время приближалось к полуночи, Жуя не было и Левит плюнула на него. Нет – значит передумал. Тем лучше, он уже изрядно потрепал ей нервы и она хотела предаться релаксационному прелюбодеянию без него. Хоть на ночку отвлечься от проблем.

Блондинка стянула трусики, столики вокруг Левит подбадривали ее свистом, а Олеся швырнула на подиум пачку рассыпавшихся евро. Она покупала стриптизершу. И вдруг к ней подсел какой-то тип. Нагло пододвинул стул и, не дожидаясь, пока женщина освободит круглый столик, а официант протрет его и поставит свежую пепельницу, тип взял олесину сигаретную пачку и закурил.

Это оказался Андрюша Жуй.

– Я скоро отчаливаю, по-этому разрешаю тебе, маленький щенок, занять мой столик, – сказала Левит вместо приветствия.

– Ты уходишь, потому что я пришел?

– Ты заставил меня ждать, это неуважительно. Я никому не позволяю без причин тратить мое время, по-этому в знак протеста против твоего поведения, я отменяю нашу беседу. Чао! В следующий раз придешь пораньше.

– Справедливо, – согласился Жуй, облокачиваясь на спинку подставленного второго стула. – Но только мы не назначали точного времени, по-этому у тебя нет повода обвинять меня в том, что опоздал. К тому же, я более чем уверен, что ты очень даже неплохо провела время.

– Тем не менее, мой миленький комарик, я уже нашла себе занятие до утра.

– Советую тебе остаться, – Жуй сделал затяжку.

– Советую тебе мне не советовать, – Левит отобрала зажигалку и, бросив ее в сумочку, подняла попу со стула.

– Олесь, сейчас начнется самое интересное.

– Думаю, ты ошибаешься, молодой теленок, – улыбнулась Олеся Левит. – Я знаю, что и кто здесь самый интересный. Я выбрала, если у тебя есть бабло, рекомендую тебе барышню вон на том подиуме. В костюме японской учительницы. Не скучай.

– А я приготовил сюрприз, – вальяжно улыбнулся Жуй, глядя на Левит через сигаретный дым. – Со следующей песней.

– Сам станцуешь? – к Олеси Нахимовне подошел человечек и пригласил ее в апартаменты, но заинтригованная появлением Андрея Жуя женщина передала ему, что придет чуть позже. Человечек кивнул и удалился.

– Хорошая идея! Сам! – Жуй даже расстроился от того, что эта мысль пришла ему голову так поздно. – Эх… Теперь уж в следующий раз.

Музыкальный трек остановился. На центральный подиум вышел шоумен.

– Дамы и господа! – громко объявил он в микрофон. – А теперь специальный гость! Встречайте! Только у нас! Только один раз! Такого вы больше нигде не увидите! Импозантный и своеобразный! Необычный и изысканный! Единственный в своем роде – герр Трясогузка!!!

Левит вскину голову на центральный подиум, что был почти так же близок как тот на котором танцевала понравившаяся Олеси Нахимовне стриптизерша-блондинка. Что еще за герр Трясогузка? Что это за полоумное имя и почему Левит ничего о нем не знает? Как соучередитель «Интерфайера» она была знакома со всеми выступающими на подиумах, занимаясь любовью уже с доброй половиной из них, как с мужчинами так и с девушками. Центральный подиум был для самых лучших, для самых желанных или для самых своеобразных (иногда приглашали маленьких карликов, двухметровых верзил, толстых, анариксичных, но это были единичные случаи). В зале зазвучал «The Prodigy». В центре освещения был центральный подиум с шестом, остальные четыре пребывали в темно-малахитовом полумрачном опустении. Все внимание зала было направленно в центр куда удивительно нелепой походкой вышел немолодой мужчина с кожей голубоватого оттенка и висячими сосками, чем вызвал бурю самых разных эмоций – от отвращения до восторга. Левит была вынуждена прилепится к стулу, наблюдаемая ею картина не вписывалась в понятие «эстетика». Мужчина определенно был странен и это подтверждало хотя бы факт его нахождения на этом подиуме, при том, что он не обладал никакими данными для выступления. Вообще никакими. Он был странен еще и потому, что вышел на подиум в женском платье с юбкой в пол. Совершенно лишенные мускулов руки были втянуты в шелковые перчатки до локтей, на пальцах – женские кольца. На шее – колье, на лбу – диадема, на запястьях – браслеты. Мужчина был в туфельках на очень высоких каблуках и не без страха прищурившись, Левит разглядела женское нижнее белье, включая бюстгальтер.

Дядя был небрит, высокая макушка с залысиной. Толстые квадратные очки в черепаховой оправе. Танцору было около шестидесяти лет.

Олеся Нахимовна Левит автоматически вставила в рот сигареточку и чиркнула зажигалкой.

– Правда, прикольно! – Олеся вздрогнула от неожиданного голоса, прозвучавшего совсем рядом. Жуй, развалившись на стуле, вальяжно посасывал через соломинку коктейль, который тут именовался «Тоска по Вьетнаму». Жуткое пойло, на любителя. Пьется стопочками, закусывается обильно. Андрей причмокивал и ухмылялся, смотря не на извращенца на высоких каблуках, а на Олесю Нахимовну.

– Это твоих рук дело? – спросила она. – Где ты его нашел?

– В больнице, – ответил Жуй не отводя глаз от женщины.

– В психиатрической?

– В обычной. Но в психоневрологическом отделении.

– Там ему и место, – проговорила Левит, а мужчина, тем временем, выводил танцевальные движения под «The Prodigy», неумело подражая профессиональной танцовщице. Зал взбудоражился. После нескольких минут выкаблучивания, герр Трясогузка принялся медленно вынимать себя из шелкового платья. – Где ты был, сволоченок? – спросила Левит у Жуя, не в силах оторвать взгляд от центрального подиума. – Сегодня пока живи, а завтра я тебя колесую. Образно выражаясь.

– Успокойся, мамочка. Я развлекался и не более того.

– И ты считаешь, что этим ответом снимаешь с себя вину?

– Какую вину?

– Не строй из себя дурачка! – Левит оторвала взгляд от кривляющегося на подиуме мужика и перевела его на Жуя. Тот сидел как ни в чем не бывало. Курил. Лазерные огни и разноцветные лучи плясали на его лице. В тот миг когда Олеся Нахимовна взглянула на собеседника на нем остановился красный луч, осветив его лицо в багровые тона. Жуй стрельнул на нее острым как кончик иголки взглядом и Левит против воли вздрогнула, ей померещилось будто Андрей имеет самое непосредственное отношение к вампиризму. – И не ухмыляйся так! Ты меня бесишь! Я говорю о представлении, которое ты устроил на «Рок-Питер-FM»! Удивляюсь, как тебе удалось выйти сухим их воды! – не переставая самодовольно курить, Жуй с прищуром смотрел на стягивающего с себя платье герра Трясогузку. К счастью он отвел взгляд от Олеси, чему она была рада.

– Не сваливай все на меня, – ответил Жуй. – Я вообще жертва обстоятельств.