Время до эфира оставалось все меньше и меньше, минуты проносились незаметно и Олеся нервничала. Как она могла опоздать! Такое немыслимо! Олеся Нахимовна никогда в своей жизни ни куда не опаздывала! А Андрей, понимая, что это все из-за него, сидел молча на переднем сидении и смотрел на спидометр. Он понимал, что ему должно быть стыдно, однако щеки его не краснели, взгляд был чистым, а губы чуть касалась ухмылочка. Нет, он не испытывал ни какого угрызения совести, наоборот, он внимательно следил за Левит, мысленно ставя ставки на то, успеет ли она к началу эфира или нет.

С радиостанции «Рок-Питер-FM» уже несколько раз звонили и беспокоились, Левит ответствовала, что причин тревожиться пока нет. Они успевают.

И они успели. Ровно за десять минут до начала. Олеся Нахимовна выдохнула и чуть ли ни пинком под зад выгнала Жуя из «Эклипса».

– Бегом! – крикнул она ему. – Тебя ждут!

– А ты?

– Нет, у меня есть бюрократические вопросы по поводу твоих выступлений. Кроме меня их никто не решит. Давай-давай, топай ножками, развратник малолетний!

– А потом ты куда? – допытывался Жуй.

– Меня позвали в «Т-34». Прибухну немножко. – Женщина завела двигатель. – А чего ты так лыбишься? Со мной захотел, кот Чеширский! За тобой заехать?

– Бухать я люблю…

– С каких это пор?

– С некоторых.

– Нет, я передумала. Не нравишься ты мне сегодня, какой-то ты странный. Подразумеваю, что тебе пить не стоит, ты и так какой-то… Короче, если встречу тебя в «Т-34» – подвешу за бубенчики. Усек?

– Слушаюсь, мамочка. Думаешь, других мест нет?

Левит выключила двигатель и высунулась из автомобильного окна.

– Без шуток, Андрюш. Ты отвратительно выглядишь, с таким собутыльником мне страшно пить даже безалкогольное пиво. Ты бы хоть побрился, Андрюш.

– Я брился.

– Сколько дней прошло?

– Полчаса.

– Понятно, теперь знаю, что подарить тебе на двадцать третье февраля. Пену для бритья.

– Я пользуюсь электробритвой.

– Хреновой электробритвой ты пользуешься, Дедушка Мороз! Бегом на эфир, чудо неземное!

Ведущую звали Кира Белова, и благодаря «Википедии» радиослушатели знали, что госпоже Беловой было сорок лет, хотя для своего возраста она выглядела и чувствовала себя едва ли на тридцать, при том, что успела родить троих детей от двух мужей и выйти замуж за третьего мужчину, по совместительству работающего на той же радиостанции в качестве креативного продюсера. Белова была опытной радиоведущей с тринадцатилетним стажем, она знала как вести эфир, как заводить разговор, как правильно сложить слова в нужном вопросе. А уж более чем близкое сотрудничество с креативным продюсером «Рок-Питер-FM» вообще предоставило ей почти неограниченные права и почти никаких обязанностей. Одним словом, Андрей Жуй попал в лапы настоящей радиопрофессионалки. А программа, на которую Жуя позвали (подсуетилась, конечно-же Олеся Нахимовна, хорошо знакомая с Кирой Владиславовной) называлась «Аччелерандо» (Белова не ровно дышала в сторону итальянской культуры) и было ей отроду не более трех месяцев. Это была новая набирающая популярность программа, в которую раз в неделю приглашались популярные артисты эстрады. Попасть к Кире Беловой на «Аччелерандо» становилось для вип-персон ходом престижа.

Жуй сел в кресло и надел наушники когда в эфире уже звучали позывные передачи. Белова представила гостя, Жуй ответил благодарным приветствием и начался диалог-интервью. Во время поездки на «Рок-Питер-FM» Олеся Левит объясняла Жую на какую тему Белова будет задавать вопросы и что конкретно он должен отвечать. Так оно и было. Женщина-ведущая, улыбаясь превосходной улыбкой, спрашивала Андрея о творчестве, о выступлениях, о его мнении по поводу тех или иных правительственных реформ. Жуй отвечал. Через несколько минут эфира интервью прервалось на композицию группы Толпе «Прогулка по хвое», потом реклама. Пока все шло замечательно. Пока…

Во время рекламной паузы Жуй задумался о какой-то глупой фигне. Какие-то образы раздулись перед глазами, не имеющими никакого отношения к теме разговора, что-то совершенно иное, но Жуй ни как не мог понять, что конкретно. Одним словом – бессмыслица, но молодой человек уже отвлекся и сбился с мысли. Белова улыбалась и что-то говорила ему, но Жуй только хлопал глазами и смотрел на микрофон. Ведущая жестами показывала, что во время рекламной паузы не обязательно сидеть в наушниках и слушать рекламу, что ей надо ему что-то сказать, но Жуй думал уже не о ней. В ушах играли рекламные ролики. Госпожа Белова с улыбкой наблюдала за отстранившимся Жуем и бросала взгляд на электронные часы с обратным отсчетом времени. До включения несколько секунд. За операторским пультом сидел отгороженный стеклянной шумонепроницаемой панелью звукооператор Олег Харитоненко – круглолицый мужчина в очках и с длинными кудрями, стянутыми в хвост.

Больше никого в кабинке не было.

Когда Кира Белова вновь представив гостя, попросила Андрея рассказать о предстоящих гастролях, тот улыбнулся. Как улыбаются маньяки, глядя в глаза жертве.

К большому счастью Олеся Нахимовна Левит застряла в пробке и не успела отъехать от радиостанции слишком далеко. Теперь уже торопиться было не куда, встреча с бюрократическими лицами должна быть только через пару часов, она могла себе позволить чуть-чуть посидеть в уютном кресле в своем «Мицубиси», посмотреть на трущиеся друг о друга автомобили по обе стороны и послушать радиоволну. Редкий раз она включала радио, еще реже она его слушала. Все что ей хотелось слышать было у нее на флешках, дисках и картах памяти, а если не было, то всегда есть бескрайний интернет. Но сейчас по «Рок-Питер-FM» глаголет ее Андрей Жуй, а это она пропустить не могла. Пока она была им довольна, на все вопросы он отвечал правильно, рассказал о новом альбоме, о музыке, о предстоящем осенью туре «Uiltramobile», начал говорить о том, что его сердце освободилось, шлагбаум поднят и он готов к новым отношениям… Пошла музыкальная пауза. В эфире зазвучала одна из самых известный песен группы «Толпе», которую Жуй сначала назвал «Небо Близко», но Левит предложила другое название – «Звездоград», которое и закрепилось за этой композиции навечно. Песня с которой Андрей начал покорение страны и на которую был снят мультипликационный клин. Стилистика «Звездограда» не совсем совпадала с предпочтениями Олеси Нахимовны, но композиция все равно ей очень нравилась. Под «Звездоград» хорошо было курить траву и растворяться во внешней среде.

Небо близко.

Рукой можно достать.

Небо низко.

Уже звезды видать.

Я увидел

Как упала звезда.

Вон вторая.

А за нею луна.

И только звездное небо над головой,

Звездное небо над нами с тобой.

Небо падает вниз.

Небо падает вниз.

И скоро небо совсем на нас упадет,

Нас всех раздавит и тоже умрет.

Небо падает вниз.

Небо падает вниз.

Левит улыбалась, «Звездоград» ассоциировался у нее с тем золотым временем, когда она полностью расслаблялась в обществе рок-музыканта Глеба Самойлова и наполняла легкие сладковатым дымком настоящей марихуаны, заботливо выращенной ею же самой у себя же на балконе в специальной тепличке с круглосуточным освещением и специальной подкормкой. Семена, разумеется, были элитные.

Кстати, мотив «Звездограда» напоминал самойловское «Нисхождение», но у «Толпе» было больше электроники.

Вскоре она нахмурилась. Жуй начал говорить какую-то хрень. Белова спросила его о раннем творчестве, а он стал запинаться, делать какие-то паузы и клонить тему в другое русло. Его голос стал меняться на глазах (на ушах), не видя Жуя в упор, Левит могла поклясться, что при разговоре он широко улыбается. Как-то само собой тема разговора переключилась с группы «Толпе» на политику, потом почти сразу на политическую проституцию. «О чем он треплется? – негодовала Олеся Нахимовна окончательно теряя удовольствие от прослушивания. – Какая к хренам собачьим политическая проституция? Ты, Андрюша, дурака не валяй, а говори о музыке! А ты о чем?»

Пошла песня и Левит аж поперхнулась, услышав из автомобильных динамиков Сектор Газа. «Сельский Туалет»! Левит потянулась за сигаретами. Она проверила, точно ли она слушает радиоприемник или случайно включила что-то из своей коллекции. Удивительно! У кого это на «Рок-Питер-FM» хватило ума поставить в эфир Юру Хоя? Даже не «Демобилизация»! Что будет дальше? «ХЗ»? «Красная плесень»?

На этот раз рекламы не было. Жуй тихим вкрадчивым голосом перешел от политических проституток к проституткам обыкновенным, а от них к половым извращениям. Увлеченный собственными мыслями, Жуй очень сочно рассказывал о всякого рода проявлении девиантного поведения, употребляя нецензурный лексикон с вкраплениями мата. Однако интервью продолжалось, даже когда Андрей принялся красочно описывать все прелести гетеризма и промискуитета. Кира Белова не прерывала говорящего, наоборот, она с глубочайшим интересом задавала вопросы.

В следующую паузу поставили Сергея Шнура. Олеся Левит знала название этой композиции – «ХХХ». «В рот вашу мать… – думала она, закуривая очередную сигарету. – Я не верю ушам!»

Опять без рекламы. Теперь уже ничего не сдерживало Жуя, он пояснил, что скотоложество и зоофилия есть слова-синонимы и красочно перечислил возможные вариации на эту тему, потом перешел к некрофилии и объяснил, чем она хороша и какие положительные стороны у нее есть по отношению к гомосексуализму и педофилии.

Рассказывая это, Жуй смеялся от души. А уж как хохотала госпожа Белова!

Поставили песню неизвестной Левит группы. Девяносто девять процентов слов было матерные.

Олеся Левит вдавила на тормоз. Визг тормозных колонок, сигнал клаксонов, крик и толчок в зад «Мицубиси». В нее въехала грузовая «Газель». Водитель выпрыгнул из кабины и, матерясь, подбежал к «Эклипсу». Левит сунула ему в приоткрытое окно пятидесятиевровую купюру и, визжа покрышками об асфальт, резко развернулась в противоположную сторону. Ее автомобиль помчался назад. Не отпуская руль, Левит набирала номер Жуя, но он не брал трубку. Она набрала номер Беловой, та была вне зоны действия сети. Газуя по петербургским улицам и нарушая все мыслимые и немыслимые правила дорожного движения, Левит с вытаращенными глазами была свидетельницей более чем поразительного эфира. Определенно кто-то захватил радиочастоту и распространяет по стране грязь и скверну! А кто захватил, если не Жуй? Это он, употребляя русский мат и почему-то старославянскую лексику, рассуждает о какой-то человеческой низменности, о распутстве. А Белова его слушает и хохочет до упада!

Примерно так ведет себя сама Олеся Левит, когда курнет крепкий косяк в компании друзей и товарищей. «Катастрофа! – звенело у нее в голове. – Они обкуренные! У него развязан язык! Андрюшу шторит не по-детски! Надо выключать этот эфир! Почему они не отключают? Что они там делают?» За смятым задним бампером «Мицубиси» заголосила полицейская сирена, к Левит прицепился патрульный автомобиль. Ничего удивительного, она совершенно не думала о ПДД. Женщина с шипением сквозь сжатые зубы сунула в рот сигарету. Эфир продолжался и с каждым произнесенным предложением Андрей Жуй вколачивал гвоздь в крышку своего гроба. Если его не порвет в клочья главный редактор «Рок-Питер-FM», то это сделает Олеся Нахимовна, ведь он не только сам катится под откос, он тянет за собой Левит. Но ей приходится выбирать. Или она тормозит и с понурой головой принимает штрафную квитанцию от гибэдэдэшников или позволяет грязному эфиру продолжаться. Левит некогда было думать, она уже решила и вдавила педаль газа до самого пола.

Она была на месте через двенадцать минут, приведя за собой три полицейские машины и стоило ей приостановиться у здания радиостанции, как полицейские набросились на нее со всех сторон. Она умудрилась убежать от них, ворваться в холл «Рок-Питер-FM» и оттолкнув охранников влететь в длинный коридор. За ней топали сотрудники полиции, охранники и еще кто-то. Но в коридоре оказалось целое столпотворение. Около двадцати человек возбужденно топтались подле закрытой двери эфирной кабинки и всяческими способами пытались ее взломать. Левит остановилась, ее тут же скрутили и одели наручники.

– Парни! – кричала она. – Вы же понимаете, почему я гнала! Вы же слышите! Почему никто не остановит эфир?

– Они забаррикадировались! – ответила одна девушка со стопкой бумаги. – Они закрылись, сломали замок и забаррикадировались! Мы не можем к ним войти! С ними Харитоненко, он следит за эфиром!

– Ну сделай-те же что-нибудь! – кричала Олеся Нахимовна. – Вырубайте это к чертовой матери!

– Да… – говорил кто-то из толпы. – Уже пытаемся… сейчас…

Наконец кого-то осенило вырубить электричество в здании.

Результат этого эфира был такой – на руководство «Рок-Питер-FM» был наложен колоссальный штраф, но из-за подскочившего рейтинга, и как следствие – поднявшиеся расценки на рекламное время, деньги должны были вскоре вернуться. Харитоненко, Белову и Жуя задержали и принудили сдать анализы на предмет наличия в крови наркотических веществ. Кроме того в тот же день с ними поработали опытные психологи. Олесю Левит лишили водительских прав и выписали крупный штраф.

Вторую половину дня Левит была как на раскаленной сковородке, она разбиралась с полицейскими, а Жуя, тем временем заточили в психиатрическом отделении одной из Петербургских больниц. Она была близка к нервному стрессу, пытаясь связаться с Андреем, но разговоры и встречи с ним были запрещены. Тогда Олеся Нахимовна прибегла к помощи друзей и знакомых и, наконец, когда Санкт-Петербург поглотился серо-синими ночными сумерками, один Олесин знакомый по фамилии Сайганен, занимаемый какую-то должность в этой больнице, позвонил ей. Он выяснил, что Белова и Харитоненко взяли всю вину на себя.

– Не поняла, – пробормотала Левит в трубку, повращав глазами и, переварив ту неясную фразу, что услышала из светлоусых уст Сайганена. Разговор с товарищем шел по телефону, а сама Левит торчала в одной круглосуточной станции техобслуживания. Прав-то ее лишили, но это не повод не позаботится о побитом в зад «Эклипсе». – Почему? Ты не ошибаешься?

– Я только что из психиатрического отделения, разговаривал лично с главврачом, – говорил Сайганен. – Меня жена дома ждет, а я тут твои вопросы выясняю!

– И главврач тебе сказал эту чепуху?

– Да, он лично мне это сказал. Глаза в глаза. Эти двое берут всю вину на себя.

– Мотивация?

– Кира Белова призналась, что у нее проблемы со здоровьем, а психологи выяснили, что у нее начало так называемого климакса. Ты должна это понимать.

– И?

– По этому поводу у нее немотивированная грусть и печать. Годы идут… И что-то в ее голове переклинило и она решила пустить свою жизнь под откос. Она устала от одинаковых эфиров и, объединившись с Харитоненко, она сделала незабываемый выпуск «Аччелерандо». Такой, каких не было и не будет. Пронесли в студию горсть запрещенных таблеток и наглотались их.

– Это не объясняет поведение Андрея. Он не был с ними даже знаком.

– Они растворили колеса в его минералке, – ответил Сайганен. – Ради прикола.

– Эти двое понимают, что поставили крест на своей карьере?

– Им, похоже, наплевать.

Левит задумалась. Все это не укладывалось в голове. Она была знакома с Беловой, она даже однажды была на одной ее программе и не могла поверить в то, что взрослая образованная женщина у которой в жизни есть все что надо для полного счастья слетит с катушек и прихватит с собой Андрея Жуя. Ну ладно… Об этом она еще подумает. По крайней мере она знает, что Жуй тут ни при чем и во всем виноваты Белова и Харитоненко, а она уж хотела терзать Андрюшу как питбуль плюшевую белочку. И все равно это более чем странно.

– Погоди-ка, а что с Жуем? Если эта парочка призналась в своем безумии, то его должны отпустить. Получается, он стал жертвой. Белова издевалась над ним, прикалывалась, выставляла его на посмешище. Значит, он еще и компенсацию может потребовать за унижение в прямом эфире…

– Этого я не знаю, – сказал Сайганен. – Но Жуй еще остается в отделении. Не знаю зачем, но к нему приехал сам Кауффман.

– Кто это такой?

– Главный психиатр Санкт-Петербурга. Валерий Витальевич Кауффман.

– Опять не поняла. Если Жуй не виновен, то главный городской психиатр должен беседовать не с ним, а со сладкой парочкой с радиостанции.

– Олесь, тут я не могу ответить.

– Может, от таблеток Андрюша конкретно двинулся?

– Не похоже. Я видел Жуя, он что-то подписывал. Не могу сказать, что он был не в себе. Похоже, его уже отпустило, он был нормален. Шутил с главврачом.

Сайганен перезвонил Левит утром, ровно в восемь часов.

– Беловой назначили интенсивную терапию, ее изолировали с применением смирительных средств. Она хохочет и постоянно веселится. На Харитоненко почти не действуют успокоительные средства, его готовят увезти в специализированную клинику. Но самое любопытное, что я держу в руках копию результатов анализов всех трех наших друзей. Они отрицательные. Никаких наркотических средств никто из них не употреблял. Никогда. Даже твой Андрюша чист как стеклышко. Харитоненко и Беловой назначили повторную сдачу. А Жуй уехал поздним вечером с Кауффманом в его личном «Рейдж Ровере». Точнее сказать – Кауффман увез Жуя.

– Куда?

– К себе домой, – ответил Сайганен.

Глава 7

Корчи

Вне времени и пространства.

Он сидел в широкой плоской лодке с мокрым днищем. Берегов было не видно, все вокруг скрывал плотный как вата туман, Андрей даже не понимал на реке ли качается их лодка или на озере, а быть может на море или в крохотном прудике. Ничего было не видно, туман скрывал все вокруг, а также глушил все звуки кроме легкого плеска воды. В лодке вместе с Андреем сидел Иосиф Ильич Эггельс, он курил махорку и сплевывал в туман густые харкотины.

Лодка сильно качалась, захватывая низкими бортами ледяную воду, неприятно мочившую ноги. Жую было промозгло, ноги дрожали от холодной воды, он сидел на расшатанной досочке, прибитой поперек бортов. У него был насморк, в носу постоянно щекотало и хотелось съесть чего-нибудь горячего. То и дело ему мерещилась по сторонам фигуры, проклятый белесый туман, к сожалению, способствовал его нездоровой фантазии буйно разыгрываться. Время от времени Андрей Жуй вздрагивал, заметив то по правому борту, то по левому возникающие существа неясных очертаний, но вызывающих оторопь даже у такого относительно стойкого к ужасам бытия человека как Андрей Вставкин-Жуй.

– Че сидишь, бельма таращишь? – буркнул дальний андреев родственник, одеянием которого были лишь трусы классического тюремного покроя. Он уже вышвырнул окурок за борт лодки и, напрягая все свои жилы, что-то вытягивал из холодной неприветливой воды, делая резкие уверенные движения. Многочисленные наколки, устилающее его тощее туловище сплошным пестрым узором, двигались в такт с его конечностями и шевелились будто живые. Натяжение кожи в разных местах, напряжение мускулов, выпячивание вен и жил, движение суставов – все это принуждало изображенные на теле Иосифа Эггельса портреты роковых социалистических персонажей двигаться дружно либо порознь. У кого-то раскрывались рты, у других шевелились волосы и скулы, третьи напоминали о себе морганием глаз и сокращением лицевых мускулов, которых у них, по всем правилам логики, быть никак не могло. Тем не менее у смотрящего на практически ожившие портреты слуг революции Жуй не мог отделаться от наваждения, что наблюдает за живыми людьми, а не просто за наколотыми иголочкой и чернилами татуировками.

– Ну чего сидишь, братка? – повторил Иосиф Ильич, вынимая из воды рыболовную сеть. Брызги воды падали на Жуя, заставляя его ежится и морщиться. – Подсоби, харе яички высиживать!